Василий Горъ - Нелюдь

— Ты?!

— Ага! Приведу какую-нибудь прелестную пленницу, усядусь на краешек твоей кровати с мехом вина и буду помогать тебе советами…

— Знаю я твои советы… — хохотнул принц. — И помню, чем заканчиваются попытки делать по-твоему…

Вага виновато опустил взгляд и почесал поясницу, все еще помнящую «ласку» отцовского кнута.

В этот момент полог, занавешивающий вход, откинулся, и в шатер ввалился насквозь мокрый сотник Арзай по прозвищу Белая Смерть:

— Силы твоей деснице и зоркости твоему взору, ашер! Мы готовы…

— Отлично! — принц торопливо натянул на ноги сапоги, закрепил на поясе моток веревки и сгреб со стола перевязь с алчигами. — Идем…

Сотник склонил голову, развернулся и первым выскользнул наружу…

… Граф Рендалл стоял в десяти шагах от шатра и, судя по угрюмому выражению лица, готовился к очередной попытке исполнить свой вассальный долг. Увидев принца Неддара, облаченного в кожаный нагрудник, налокотники и наголенники, он откинул капюшон плаща, возмущенно раздул ноздри и сделал шаг вперед:

— Ваше высочество! Вы не должны покидать лагерь! Это опасно!!!

— Да вы что? Правда, что ли?

Проигнорировав издевку, командующий Первой Тысячей королевства Вейнар нахмурил брови с хрустом сжал здоровенный кулак:

— Вы — единственный наследник его величества, значит, обязаны себя беречь!

— Прежде всего, я обязан заботиться о своем королевстве, то есть о тех, кто в нем проживает… — тоном, не терпящим возражений, заявил принц. — В мирное время — обо всех, а в походе — о солдатах…

— Вы — настоящий полководец… — без тени лизоблюдства сказал тысячник. — Однако…

— Граф! Давайте не будем тратить время на пустопорожние разговоры. Армией командую я. И ответственность за принятые решения тоже несу я…

— Да, но…

— Никаких «но»! Я не собираюсь штурмовать Карс в лоб! И осаждать — тоже! Ибо знаю соотношение потерь между атакующими и обороняющимися. Жизни моих солдат — это самое ценное, что у меня есть, и я сделаю все, чтобы их сохранить…

Латники, стоящие по обе стороны от входа в шатер, одновременно грохнули перчатками по нагрудникам и снова превратились в статуи…

Принц усмехнулся:

— Видите, граф, даже простые воины понимают, что я прав…

— А если вылазка не удастся, и вы погибнете?

— Если я погибну, то вы развернете армию и отправитесь обратно в Аверон. — рявкнул Латирдан. — И будете молить Вседержителя, чтобы он послал моему отцу еще одного сына…

— Простите, ваше высочество, но…

— Граф!!! Вы пытаетесь мне перечить?

Услышав от принца фразу, которая в устах его грозного отца всегда означала чью-то неминуемую смерть, командующий Первой Тысячи нисколько не испугался: упрямо выдвинул подбородок, нахмурил брови и тряхнул головой:

— Я делаю то, что обещал своему сюзерену!

Принц сжал пальцы на рукояти кинжала и перетек вперед:

— А я — то, что должен себе, королевству и вассалам моего отца! Поэтому мне лучше не мешать…

Заглянув в его глаза, тысячник сглотнул, хрустнул пальцами… и криво усмехнулся:

— Что ж, тогда я иду с вами!

— Хорошо! — мгновенно успокоившись, согласился принц. — Я вас возьму, но… только в том случае, если вы сделаете вот так…

И, разбежавшись, легко запрыгнул на торчащий неподалеку валун.

Граф Рендалл подошел поближе, оценил высоту валуна и посмотрел на принца снизу вверх:

— Не касаясь руками?

— Естественно! А еще — БЕСШУМНО… — кивнул Неддар. Потом подмигнул ухмыляющемуся Ваге и так же легко спрыгнул на землю.

Тысячник провел пальцем по мокрому камню, полюбовался на слой грязи на своих сапогах и… щелкнул пальцем по нагруднику:

— В латах не запрыгну…

— А если и запрыгнете, то поднимете на ноги весь Карс… — кивнул принц. — Кроме того, вы привыкли сражаться в доспехах, а не в коже…

— Что ж… Тогда я буду ждать вас у ворот…

… Высоченная городская стена Карса напомнила принцу скалы у Кафарского водопада: по ее поверхности сплошным потоком стекали струйки дождевой воды, из узких щелей между каменными блоками, подобно тине и водорослям, торчали травинки, а бездонный ров, воняющий нечистотами, походил на омут, в который так любила прыгать ребятня.

Усилием воли прогнав прочь воспоминания о детстве, он привычно стукнул ладонью по камню, убедился, что крошиться тот не собирается, потом сбросил с плеч бурку и передвинул на грудь перевязь с алчигами.

Вага, возникший из-за его плеча, вскинул голову вверх и удовлетворенно улыбнулся.

«Отличная погода для набега…» — «перевел» его улыбку принц. И кивнул в ответ: — «Ага!»

«Ты — первый?» — жестом спросил побратим.

«Да…» — кивнул Неддар, потом вскинул над головой сжатый кулак и описал им небольшой круг.

Из темноты тотчас же выдвинулся конец здоровенной слеги и ткнул его в предплечье.

Представив себе завистливые взгляды вцепившихся в нее воинов, принц усмехнулся, поудобнее взялся за мокрое дерево, поставил ногу в сцепленные «стременем» руки побратима, подпрыгнул… и в мгновение ока взбежал к середине стены. Потом слега остановилась, и принцу пришлось удерживать равновесие на мокрых камнях.

Удержал. Правда, не без помощи тех, кто поднимал слегу. Потом нащупал перекладину, примотанную к слеге в двух локтях от края и, перебирая руками, сполз чуть пониже, чтобы упереться в нее спиной.

«Все, теперь — алчиги…»

… Первый клинок вошел в щель по самую рукоять. И так же спокойно вышел обратно. Пришлось вкладывать его в ножны и доставать другой. Потолще и подлиннее.

Этот пришелся впору. И застрял так, как будто являлся частью стены.

Довольно усмехнувшись, Латирдан набросил на его рукоять кожаную петлю, вдел в нее правую ногу и легонечко наступил.

Алчиг держал. Причем надежно. Поэтому принц перенес вес тела на петлю и нашарил следующую щель…

… Стена была скользкой, как лед, а подходящих щелей между камнями — не так уж и много, поэтому по ней приходилось двигаться причудливыми зигзагами. Узенькая полоса между рвом и ее подножием, на которой толпились хейсары, давно пропала в темноте, звуки поглощал непрекращающийся дождь, и в какой-то момент Неддару показалось, что Время остановилось. И уже никогда не двинется вперед!

Всадив в стену очередной клинок и накинув на него кожаную петлю, он задрал голову вверх… и расплылся в улыбке: до зубца стены оставалось чуть больше двух локтей.

«Добрался…» — удовлетворенно подумал он, поставил правую ногу в петлю и… промахнулся!

Нет, сорваться он не сорвался — юность, проведенная в горах, дала себя знать. Но… разозлился. На себя. И, мысленно пообещав принести в жертву Бастарзу десяток откормленных баранов, попробовал еще раз.