Наследие Разрушителя - Серж Юрецкий
Лицо сына на мгновение озарилось какой-то детской радостью, но он тут же спрятал улыбку.
— Шантажист!
Я хмыкнул и ушёл на кухню, где включил чайник и отправил пиццу в микроволновку. Вообще, я довольно прилично готовлю, но с обилием полуфабрикатов в ближайшем супермаркете разленился окончательно.
Потом мы молча ели, думая каждый о своём. Ромка, измотанный бессонной ночью, ожидаемо начал клевать носом прямо над тарелкой, так что отправился спать почти без возражений. На всякий случай я всё же поставил магическую сигнализацию — должна же быть от этой дурацкой силы хоть какая-то польза — и тоже лег в постель.
Сигнализация не понадобилась. Через два часа, когда я встал, Ромка продолжал безмятежно спать, растянувшись на диване и закинув руки за голову. Мне было жалко его будить, так что я тихонько пробрался на кухню и запустил кофеварку. Куча режимов и масса прибамбасов, но такой кофе, как у Доро, этой технике сварить никогда не удавалось.
Доро… Старый разбойник и всё с ним связанное остались в прошлой жизни, о которой я изо всех сил старался не думать. Не думать получалось плохо, а от сознания того, что старик, скорее всего, считает меня погибшим, становилось совсем хреново. Впрочем, если не сверну шею в предстоящем походе, я ещё смогу нанести ему визит.
Взяв в руки чашку с ароматным напитком, я подошёл к окну. Море искрилось в лучах утреннего солнца, шумел город, где-то играла музыка. Всё как всегда, только мысли мои витали очень далеко отсюда.
Амешт, Амешт… Странно, никогда раньше я не слышал этого названия. Хотя и в академии КС паутинографию изучал, и в библиотеке Зазеркалья массу литературы переворошил. Но не слышал. Впрочем, отсутствие координат — наименьшая из проблем: думаю, простого поискового заклинания будет достаточно. Вопрос, что ждёт нас на месте? Не угодим ли мы сразу в какую-нибудь ловушку, а если нет — где искать Юлю? Угу, а если да, тогда как из этой самой ловушки выбираться? Ну ладно, если б я был один. Но Ромка… Соблазн улизнуть по тихому, оставив сына на Земле, был всё же слишком велик. Совсем же еще ребенок!
«Ты в его возрасте уже по Паутине бегал,» ворчливо заметил Голос, «и, как оказывается, успел отцом стать.»
Тут возразить было нечего, и я только вздохнул. Действительно, в Паутину я впервые попал в пятнадцать, и считал себя достаточно взрослым для любых приключений. Впрочем, дядя всё же смог уговорить меня окончить школу.
И всё же, почему Моргана? Почему именно сейчас? И о каком пути героя говорила Сахара? Разве мой путь не закончился на Гард-Анча? Разве кому-то ещё не понятно, что разрушитель не может быть героем? А Ромка… Уверен, он ещё найдёт себе приключений. Только я сделаю всё возможное, чтобы он не стал разменной монетой в играх моей ненормальной родни.
Допив кофе, я занялся сборами. Планировал я возвращаться в Паутину, или не планировал, но рюкзак со всем необходимым всегда держал собранным. Так что сейчас просто проверил содержимое, подергал крепления да сунул в боковой карман флакон Слёз Леса, который последние года два хранил в автомобильной аптечке: штука куда более полезная, чем зелёнка. Хотя на Земле мне волшебный эликсир так ни разу и не понадобился.
Потом я переоделся и занялся оружием. Да, у меня его слишком много для человека, ведущего исключительно законопослушный образ жизни. Но что поделать, если привычка — вторая натура, и массу колюще-режущего я собрал так, на всякий случай.
Вытащив из-под кровати большой деревянный короб, я перебирал его содержимое: метательные ножи — к сожалению, без капли серебра, зато отлично сбалансированные. Наваха, кинжал в ножнах, набор сюрикенов… Вот последние даже не знаю брать или нет. Я же маг, я и фаерболом зафигачить могу при случае…
За этим занятием и застал меня проснувшийся сынуля.
— Вот это арсенал! — заметил он и тут же зевнул. — Тебе зачем столько?
— Шоб було, — пожал я плечами. — Тебе кинжал или наваху?
— Э-э…
— Ладно, думай.
Я поднялся с пола и пошел в другую комнату, где на специальной подставке хранилась катана. Купил я её ещё в первый год после своего возвращения, в память о Самурае — мече, с которым не расставался добрых пятнадцать лет, и который не единожды
