Вверх тормашками в наоборот-2 (СИ) - Ночь Ева

Лерран подстегнул коня – несся, только ветер свистел в ушах, трепал тёмные волосы и обжигал холодом лицо. Небезопасно на горных тропах такое вытворять, но ещё можно: дорога почти прямая, без коварных ловушек, а он любил рисковать. Без риска вкус жизни стирался, превращаясь в душок стоячей воды.

Сначала в Долину, объявить строптивым меданам и мужикам, что у Верхолётной теперь новый властитель. Предвкушал встречу. Не ожидал чудес: удивился бы, встреть его жители радушно, но для особо непонятливых у него припасён запасной аргумент.

Как только тропа запетляла, конь сам сбавил ход, ступал осторожно, обходя камни и расщелины. Лерран, направляя на нужный путь, позволил животному выбирать темп. Есть время подумать и полностью отдаться ощущениям.

Инстинкт. Жёсткий и бескомпромиссный. Чутьё, которое ведёт и не подводит. Сомнения и колебания прочь – только так становятся победителями. Впору спросить: зачем? Но Лерран знал ответ: властвовать безраздельно, растить могущество, чтобы собственное величие поражало цель за целью – точно и навсегда.

Подобные мысли делали его твёрже и не позволяли сворачивать. Он никогда и не думал об отступлении. Тактические шаги, увёртки, хитросплетения и острая работа мозга – такая острая, что когда отсекается всё ненужное, не чувствуешь боли, а лишь наслаждение. Сродни кульминации чувственности, но гораздо богаче: блаженство испытывает не только тело, но и натянутые до предела чувства.

Лерран въезжал в долину гордо, величественно. Идеальная осанка, распрямлённые плечи, волосы, тёмным крылом падая на лицо, блестят в лучах солнца – победоносный безупречный властитель.

Его заметили издалека. Весть разлетелась, как ворох осенних листьев, подхваченных ветром. Ручейками на каменное плато, служившее в Долине нерукотворной площадью, стекались меданы. Стояли молчаливой толпой, сверкая глазищами. Мужиков пока не видно, но он знал: скоро появятся. Слишком рано, чтобы отправиться бездельничать в горы, и ещё не время, чтобы прийти на площадь раньше разноцветных ведьм.

Он остановился на краю неровного круга. Конь всхрапывал и бил копытом, мотал длинными ушами, нервно подёргивая чутким носом: животному не нравилась толпа, оно чувствовало плохо скрываемую угрозу и агрессивность.

– С чем пожаловал, властительный сосед? – не выдержала горластая тётка в юбке до пола и ядовито-розовыми косами в пояс.

Подавляя улыбку, Лерран дёрнул уголком губ – лёгкий намёк, что вызов принят.

– Я подожду, пока соберутся все, – сказал громко, но спокойно, не надрываясь. Голос – тоже инструмент, им он владел не хуже тела.

– Да зачем тянуть-то? Время уходит бесследно, а мы тратить его не любим зря, – вступила в разговор огненная Ивайя.  

Сестра Пиррии – не похожи внешне, но неуловимое сходство прорывается в движениях, презрительном изгибе губ, экспрессивных жестах. Не спеша начало подтягиваться мужское население Долины. Хмурые лица, тяжёлые взгляды, увесистые парадные наряды с гроздьями сверкающих камней и боевое снаряжение. Расстарались, но не тронули и не испугали.

Лерран молчал, холодно оглядывая толпу. Красивое лицо безмятежно, мышцы в меру расслаблены. Он знал: им можно любоваться, и волей-неволей женские взгляды оценивающе скользили по его фигуре.

Толпа приобрела формы и сплотилась. Все, кто хотел, уже здесь. Пора.

– Я больше не властительный сосед, – произнёс, чётко проговаривая каждый звук, чтобы запомнили. Голос твёрдый, уверенный, тяжёлый. – Я новый властитель Верхолётной Долины. Думаю, все знают моё имя. А кто запамятовал, зовут меня Лерран. Ваши земли и мои станут единым целым. Уезжая, Геллан передал мне права на Долину и Замок.

Толпа замерла. Сотни глаз впились в Леррана. Миг – и орущая какофония порвала тишину на клочки.

– Да что ты? – неслось язвительное.

– Ха-ха-ха! – не верили мужики.

Меданы оживились, глаза засверкали, острые языки соревновались кто во что горазд: поддевали, хохмили, издевались. Пока что никто не воспринял новость всерьёз. Он ждал. Безмятежное спокойствие, гибкие руки поглаживают коня, что нервно подрагивает шкурой, скалит зубы и готов запустить их в того, кто осмелится приблизиться.

Когда первая волна шума схлынула, а вопли и хохот переросли в недовольное гудение, Лерран продолжил:

– Я ваш властитель, поэтому прощаю на первый раз неуважение или пренебрежение.

– Он нам прощает, слышали? – уперев руки в бока, завелась розововолосая горластая медана. – Вот что, соседский властитель, мы не рыба или вещи, чтобы нас передавали из рук в руки. Во-первых, Геллан ничего нам не сказал перед отъездом. Да и не он полноправный властитель, а динь Мила, а во-вторых, ты ещё и не динн ни разу, пока не принял тебя Верхолётный Замок.

Толпа одобрительно загудела, поддерживая розовую медану.

Лерран слегка приподнял левую бровь, зная, как эффектно смотрится.

– До совершеннолетия права на властвование принадлежат старшему в семье. Динь Мила пока не в праве наследования.  Договорённость с Гелланом была, иначе я не явился бы на следующий день после его отъезда. Такие вести не сразу доходят к соседям. Вы это знаете лучше всех. Замок… замок примет меня, как со временем примете и вы.

– Ой, не жди, Лерран, не жди! – издевательски пропела ведьма с голубыми волосами.

– Я и не жду, – сказал холодно, но без злости и ярости. Ровно-ровно, как искусный стежок на хорошо выделанной коже, – но будет так.

– А на кой ты нам сдался, Лерран? Долина вполне может обойтись без твоих забот и властительных замашек, – подал голос плечистый крепыш.

– Потому и сдался, чтоб не зарывались. – ещё больше холода с вкраплением металла.

– Будешь махать кнутом, как Пор? Насиловать девок и устраивать бойни? Мы ведь помним тебя, Лерран. Ты отирался здесь, спаивая покойного динна.

Последние слова произнёс хмурый мужик с огромными кулачищами и плечами, как сваи. Видимо, местный угар.

– Я отирался здесь, потому что хотел для вас лучшей жизни. И никто не может упрекнуть меня, что я похож на Пора.

Леррану легко давалась убедительная ложь, которую не так просто разгадать даже самым проницательным. Впрочем, меданы подобными талантами не блистали. Тем более, что он не сильно кривил душой, вещая о своих добродетелях: насилие и неприкрытая жестокость не в его характере. Другими способами добиваться своего намного приятнее. Куда проще приручить и исподволь заставить есть из своих рук.

Меданам возразить было нечего, но сдаваться они не собирались.

– У нас есть властитель. И мы не примем тебя, Лерран, – твёрдо заявила рыжая Ивайя. Её поддержал одобрительный гул голосов.

Настало время выложить главный козырь, чтобы не впадать в бесполезные споры. Лерран не сводил немигающего взора с толпы – напряженной и готовой возражать. Пусть. Сейчас они станут мягче. Главное застать врасплох и атаковать.

– Я не буду напоминать о тяжёлых временах, когда слабая властительница не сумела управлять своими землями и уберечь своих людей. Это в прошлом. Не стану упрекать Геллана, который ради жизни одного человека легко бросил на произвол Обирайны вас, Долину, Замок. Бросил, не заботясь, что будет завтра.

– Неправда! – выкрикнул кто-то из глубоких дебрей людской гущи, но Лерран не дал подхватить праведное возмущение.

– Я достаточно долго слушал вас, – отчеканил холодно, с такими нотами в голосе, что, зашумевшее людское море на миг притихло, – настало время до конца выслушать меня. Геллан уехал – это правда. Пусть по благородным мотивам, но его больше здесь нет, и неизвестно сколько Обирайна будет мотать его по зеосским нехоженным тропам.

Что он сделал для вас? Отвёл блуждающую бурю, которая чуть не сгубила Долину и оставила вас без домов и еды? Нет. Сумел наладить быт и процветание? Нет. Чужая девчонка сделала за короткий срок больше, чем ваш властительный Геллан за год.

Он никогда не был частью этих земель. Той частью, что прорастает корнями насквозь и не может жить без этого воздуха, гор, традиций. Слишком чужой и слишком отстранённый. Слишком неопытный, чтобы дать земле и людям всё, что надо. Он пытался, но не смог. И быстро сдался, как только Обирайна припёрла его к стене.