Вверх тормашками в наоборот-2 (СИ) - Ночь Ева

Айболит сжал лохматые кулаки так, что побледнели костяшки на гибких пальцах, но продолжал стоять, будто врос в каменистую почву.

– Ладно, – вырвалось у меня невольно. Брякнула и струхнула – сердце ухнуло вниз, в ушах зашумело.

Айболит только и ждал моего сигнала – рухнул на колени и, как слепой, начал шарить по измазанным Офиной кровью камням, сжимать и разжимать пальцы. Впрочем, сравнивая его со слепцом не так уж я и покривила против истины: все движения он проделывал с закрытыми глазами.

Пальцы его пробежались по каждой капле крови, не пропуская и наших вымазанных рук, набухшего платья девушки. Клянусь: если бы я захотела пошевелиться – не смогла б.

Пальцы Айболита порхали, любовно оглаживая пространство, рисовали колдовские пассы, плели какие-то одному ему известные сети – и постепенно зелёная кровь собралась в мягкий шар, что плыл в воздухе, убаюканный узкими ладонями кровочмака.

Челюсть я потеряла давно и надолго – сидела, выпучив глаза и открыв рот, и не могла отвести взгляд от вампирского колдовства.

– Протяни руки, Дара, – мягко приказал Айболит, прожигая меня тёмно-вишнёвыми, почти чёрными глазами.

Заворожённая, я расцепила пальцы, удерживающие Офу, и послушно раскрыла ладони. Почти тут же между ними скользнул зелёный кровяной шар. Не упал, не расплескался, хотя на миг я испугалась, что не удержу, но этого не случилось: сфера мерно колыхалась меж моих ладоней, не прикасаясь к коже и не собираясь падать.

– Ты должна накормить его, – горячо выдохнула в ухо Росса, – по-другому не получится.

Я невесомо покатала шар, ощущая жаркую силу крови и утвердительно кивнула:

– Забирай.

Дважды повторять не пришлось: мягкие, нежные-нежные ладони кровочмака слегка прикоснулись к моим пальцам и приняли дар.

Айболит молниеносно отвернулся, словно стесняясь, нескладная фигура сгорбилась, длинные руки метнулись вверх, к голове, послышался влажный свист, словно кто-то очень голодный безобразно-громко втягивал в себя суп, – и наступила тишина.

Я оглянулась. Позади стояли все наши. На лице Ренна застыла брезгливая гримаса, Раграсс хищно улыбался, показывая клыки. Мохнатки стояли золотыми изваяниями. По их лицам ничего нельзя прочесть.

Кровочмак распрямил плечи и повернулся лицом к нам. Обвёл взглядом всех. Что таилось в его глазах, спрятанных под шторами век?

– Ты позволишь? – спросил повторно, осторожно приближаясь к Офе. Я посмотрела на Геллана и Россу  Лендра кивнула, Геллан не спускал с кровочмака глаз.

– Попробуй, – рискнула я.

Айболит провёл паучьей лапкой по лицу деревуна, наклонился и прикоснулся губами к губам девушки. Казалось, дарил невесомый поцелуй. Офа вздохнула и пришла в себя.

– Сказка о мёртвой царевне и упыре, – фыркнула я, – фольклор другого мира! – пояснила для всех, кто заинтересованно прислушался к моим словам.

Росса деловито провела рукой над Офой и улыбнулась:

– Порядок. Теперь хорошо!

– Вот же собрались – сплошные таланты. А я как булыжник среди бриллиантов, – буркнула тихо, но Росса живо повернулась на мой голос:

– Ты баллады писать не пробовала?

Я закатила глаза:

– Только этого мне не хватало для полного счастья. Вставай, Офа. Всё кончилось.

У девушки кружилась голова, но чувствовала она себя вполне сносно. И платье почти чистое благодаря Айболиту.

Я бросила взгляд на кровочмака. Тот, не отрываясь, пялился на Милу, что присела возле Жерели и смотрела в изменчивое золото Драконьего Ока.

Геллан заступил Айбингумилергерзу обзор.

– Даже не пытайся приблизиться.

Когда у него голос становился таким ужасным, мне казалось, что я совсем не знаю этого человека. Куда в такие моменты девался добрый, занудный, всегда терпеливый Геллан – не понять.

– Брось, стакер. Ты же знаешь: буду я сидеть, как камень, исчезая, появляться, как ужас, или совать нос в каждую щель – я никому не наврежу. На это есть две причины: во-первых, я сорванный, а это значит, выпей я больше капли крови – мне конец, сразу же завибрируют ловушки; во-вторых, вряд ли у тебя была плохая муйба, а потому ты знаешь, что кровочмаки не выказывают доверия лишь бы кому, даже если умирают от голода. Я бы предпочёл смерть необоснованному доверию. Думаю, ты и это знаешь. Я никогда не трону твою сестру. Никогда не обижу Небесную, что пожалела изгоя. Я… теперь её кровник. Надо объяснять, что это значит?

Я стояла за спиной Геллана и слушала. Мне! Мне надо объяснять! Но я не посмела пискнуть – у Геллана слишком твёрдые лопатки и напряженная спина. Уж лучше потом, позже, когда он станет привычным.

– Меня зовут Геллан, Айбингумилергерз.

Лопатки лопатками, а голос прозвучал серьёзно и почти нормально. Фух… Кажись, отпустило.

Кровочмак провёл рукой по спутанной на лбу шерсти.

– Надо же. Запомнил.

– Да, но быть тебе Айболитом, хотя я понятия не имею, что это слово означает.

– Я расспрошу Небесную. Она расскажет.

Я раздражённо переступила с ноги на ногу. Не терплю, когда стою рядом, а меня обсуждают не замечая.

Геллан вздрагивает, спина расслабляется.

– Дара?

Да-да, он чувствует, что я бешусь и – странное дело – успокаивается. Я выхожу из-за спины Геллана и встаю по правую руку.

– Айболит – это доктор из детской книжки.

Кровочмак улыбается, кивает, и больше ни о чём не спрашивает. Смотрит долго на Милу. Почему-то кажется, что он любуется. Тоненькой фигуркой Милы, мерцающим Оком Дракона.

– Жерель успела принять дань: пара зверушек туда свалилась. Может, это и спасло вашего деревуна.

Мы молчим. Айболит молчит. Затем без предисловий заявляет:

– Я хочу остаться с вами. Идти дорогами Зеосса. И не только потому, что хочу жить. Я почти был готов умереть. Слишком долго живу. Слишком долго раб, у которого не было имени. Ни Айболита, ни, тем более, Айбингумилергерза. Я почти забыл, как это: не быть рабом. Хочу вспомнить.

– С чего ты взял, что не станешь нашим рабом?

Я говорила, что иногда мне хочется больно ударить Геллана? Так вот, это неправда! Я бы с удовольствием от души двинула  Ренна, который встрял в наш разговор с Айболитом. Но кровочмаку до лампочки слова мага.

– Ни с чего. Я знаю.

С этими словами он повернулся к нам лицом – нескладная,  угловатая  фигура, заросшая шерстью. Длинные руки, короткие ножки. Лохматый уродец, похожий на обезьяну. И лишь глаза удивительные, притягательно-красивые. Где-то внутри меня родилась уверенность: только одним взглядом он может подчинять – опасный, жутко опасный! Смертельно опасная зверушка, которой очень хочется верить.

– Ты же понимаешь? В первом попавшемся городе сразу поймут, что ты сорванный. – голос Иранны разумно-спокоен.

Кровочмак поводит плечом и бросает на муйбу взгляд из-под ресниц:

– До города ещё дойти надо. А пока я хочу быть с вами. Ты позволишь? – поворачивается он ко мне.

У него такой голос… не оперный, конечно, куда ему до Геллана (однозначно!), но бархат с хрипотцой, похожий на котёл Преисподней, где плещется тёмная бурляшая жидкость. Упасть и утонуть в омуте опасном.

Я колеблюсь. Смотрю на Айболита, затем на Геллана, потом на Иранну. Обвожу взглядом всех. Нас четырнадцать с малышом Фео. Почему бы кровочмаку не быть пятнадцатым?..

В этот момент к нам поворачивается Мила. Золотые глаза с узким вертикальным зрачком смотрят пристально. Девчонка бледна, но дышит ровно. Я слышу дружный удивлённый выдох. Ещё бы… Такой её почти никто не видел.

Мила склоняет кудрявую голову к плечу, пряча глаза. Сейчас сомкнутся веки, а через миг она обласкает всех синевой. Но в этот раз немного не так. Не поднимая головы, она проводит тонкой рукой по кругу. Раскрытая ладонь нежно гладит воздух, как большого кота. На Милиных губах трепещет улыбка.

Я слышу, как сбивается дыхание у Геллана, вижу, как невольно сжимается рука в чёрной перчатке, а судорога боли проходит по буграм и ямкам его лица. Коротенький миг, лёгкое колебание воздуха.