Александр Рудазов - Серая чума

Он кочевал по городам Серой Земли, выступая перед публикой, и неизменно собирал толпы – в первую очередь простой люд, но попадались среди них и другие колдуны. Его песни посвящались ностальгии по давно ушедшим эпохам и критике ныне существующего строя. Несмотря на это, власти его не трогали – Совет Двенадцати мудро рассудил, что плебеям нужно иметь хотя бы небольшую отдушину, чтобы недовольство и шепотки не перерастали в бунты. К тому же Лиорен Бард – их дипломатический козырь, ярко демонстрирующий, что на Серой Земле царит свобода слова, и всякий недовольный вправе открыто высказываться.

В данный момент Лиорен Бард не пел, а просто читал нараспев стих на чистом ларийском языке – разве что звук «ч» упорно стремился превратиться в «ц». Он перебрался в Нумирадис две недели назад, решив дать гастроли на новой территории, успел выучить язык и переложить на него десятка полтора своих лучших баллад. Правда, в переводе они звучали уже не так бесподобно, как в оригинале, но Лиорен не переставал их улучшать.

На свете найдешь ты правду и ложь –Поди разберись, узнай свой талант,Коль жизни твоей цена только грош,Признайся открыто: ты – музыкант.

За порогом река, вода в ней чиста,Вставай, Человек, поднимайся с колен!Дорога зовет, жизнь пуста и проста –Никто не предложит и меди взамен…

Проснувшись наутро, опять и опятьНаденешь извечный лохмотьев наряд,Не нужно удачи за кружкой искать –Лежит за рекою чудес дивный сад.

Не тревожься зазря и послушай пилуку –Раскроет она лишь врата дивных грез.Посмотри, старый друг, я даю тебе руку,Так следуй за мной в мир без злобы и слез.

Лишь певучей пилуки волшебная трельБоль напрасных тревог унесет, как река.В мир без боли и слез приведет, ты поверьЯсным утром надежного друга рука…

Эти стихи, на первый взгляд простые и непритязательные, несли в себе тоску о былых временах. О тех годах, когда по пыльным дорогам Серой Земли бродили нищие колдуны-музыканты, облаченные в лохмотья, но с горящим взором. О прежней вере, бытовавшей у серых до прихода Лэнга. Тогда считалось, что рай находится за рекой… за рекой, лежащей у порога каждого дома, у ног каждого человека. Но даже увидеть ее дано не каждому, а чтобы пересечь – нужно стать Человеком с большой буквы. Ибо другого берега у этой реки попросту нет…

Колдуна слушали, затаив дыхание. Его негромкий голос заворожил всех присутствующих. Сейчас Лиорен не колдовал – он просто пел… ибо любил петь. Особенно для публики – удовольствие слушателей эхом возвращалось к нему самому. Лиорен всегда был отличным эмпатом.

– Па-а-адумаешь!!! – неожиданно прозвучало из-за дальнего угла, грубо обрывая негромкий тенор Лиорена. – Да я еще и не так могу!

Колдун недоуменно приподнял белесые брови. Десятки гневных лиц оборотились к столу, из-за которого решительно поднимался чернявый краснокожий парень со шрамом через переносицу. В руках он держал чираду – гордо держал, словно боевое знамя.

– Ты, э, лепешка конская, а ну, сел, где сидел, и замолчал! – прорычал дюжий парнище, только что украдкой утиравший скупую слезу. – Обождите, зеньор колдун, сейчас я этому недоумку шею-то сверну, и дудите себе дальше!

– Зачем же? – мягким голосом спросил Лиорен Бард. – Должен признать, у меня несколько першит в горле – я с удовольствием глотну чего-нибудь освежающего. А юноша пусть пока продемонстрирует свои таланты…

Ворчание стихло. Но публика по-прежнему смотрела на Логмира со злобой – если бы не заступничество колдуна, его бы просто отметелили всей толпой.

– Так о чем вы нам споете, мой юный коллега? – улыбнулся Лиорен, принимая от подоспевшей служанки стакан чего-то бордового. – Судя по оттенку вашей кожи, вы родом из Закатона?

– В самое сердце, дедуля! Сейчас я тебе покажу, кто тут певец, а кто коготь крысиный!

Логмир уселся на табурет, на котором до этого восседал Лиорен, пристроил чираду поудобнее, коснулся струн, звякнул привязанными к грифу колокольчиками, откашлялся и начал:

Послушай, малыш, я спою тебе песнюО битве лихой, что на юге случилась,Ты не поверишь, но скажу тебе честно –В тот день Закатона легенда вершилась!

Рычал Султан, дышал огнем,Но был герой могуч и смел,Спасти хотел он отчий дом,И зверя покарать хотел!

Подкрался сзади, не дыша,Мечи готовы, лук дрожит.Мишень, однако, хороша –Но поддаваться не спешит!

Ах, тварь поганая, ты так?!Сдавайся сразу, выпей яд!Логмир, однако, не дурак,Пускай уже штаны горят!

Глаза героя смотрят гордо,И не дрожит заветный меч!Сейчас набьет Султану морду,И голову снесет он с плеч!

– Довольно, довольно! – прервал его Лиорен.

Логмир еще несколько секунд пытался вернуть ушедшую ноту, но «Баллада о Великом Логмире и Его Великом Подвиге» была безжалостно прервана.

– Юноша, у вас, без сомнения, есть певческий талант, – признал колдун. – И вы очень недурно играете на этом необычном инструменте. Да и вирши ваши не так уж скверны – я слышал немало поэтов, сочиняющих гораздо хуже, но тем не менее, считающихся хорошими поэтами. Однако послушайтесь моего совета – прежде чем вызывать на поединок человека много старше и опытнее вас, подумайте наперед как следует. Я очень сожалею, что вы не поймете моего родного языка – местное наречие я выучил недавно, и в переводе мои произведения много теряют…

– Дедуля, хаба тебе в глотку, я тоже не лариец! – набычился Двурукий. – Я этот стишок только сегодня сочинил! А знаешь, как я на ишкримском пою?!

– Льщу себя надеждой, что смогу когда-нибудь узнать, – вежливо наклонил голову Лиорен. – Увы, сейчас это невозможно – я не знаком ни с одним из закатонских наречий…

– А ты так послушай, без перевода!

Логмир вновь ударил по струнам чирады. Колдун с интересом прислушался. Потом повел дланями, и в воздух взмыли его магические пилуки. Их мелодия присоединилась к бренчанию Двурукого. А Лиорен достал из-за пазухи третью – простую и старенькую, но бережно хранимую в драгоценном футляре. На этой флейте он заиграл сам – великолепно заиграл. Логмир прислушался, и звучание чирады чуть изменилось, подстраиваясь под мягкий свист пилук.

– Нет-нет, юноша, вот здесь вы неверно берете аккорд! – на миг оставил пилуку Лиорен. – Позвольте, я попробую?…

Он с некоторой неловкостью коснулся доселе невиданного инструмента, и из-под тонких старческих пальцев вырвалась удивительно фальшивая трель. Лиорен смущенно вернул чираду хозяину.

– Боюсь, мне уже поздно переучиваться… – вздохнул старый колдун. – Всю жизнь играл на этой палочке о восьми дырках, отродясь не держал ничего со струнами…