Анатолий Махавкин - Леди Зима (СИ)

— А что это за шевеление в зарослях? — поинтересовалась Шания, которая пристально изучала незнакомый берег, — Нам ничего не угрожает? Какие-нибудь враги?

«Морской чёрт» стукнулся бортом о доски причала, которые затрещали, но выдержали. Концы закрепили и шхуна замерла, покачиваясь на слабой волне прибоя.

— Увидишь, какие это враги, — ухмыльнулся Джонрако, — Если бы…Это — много-много хуже.

Не успел он развить мысль, как пространство под деревьями словно ожило и двинулось в сторону корабля. Тишину разорвали оглушительные вопли, которые заставили одинокого ворона подняться и тяжело хлопая крыльями, удалиться в сторону остатков Колонны.

Могло показаться, что к берегу устремились кусты, потому как существа, бегущие к воде, передвигались на четырёх лапах и были покрыты густым длинным волосом. При этом некоторые заросли настолько, что при беге, умудрялись наступать на собственную шерсть. Тогда неуклюжий бегун с громким визгом падал, образовав настоящий затор из десятка-другого барахтающихся тел. Даже на таком расстоянии хорошо слышались ругательства, которыми неудачники осыпали друг друга.

Специально выделенные для охраны матросы заняли места вокруг пристани, но из оружия им выдали только длинные тонкие палки. Глядя на то, как охранники, посмеиваясь, готовят их к использованию, Шания изумлённо воскликнула:

— Но это же — собаки! И их так много…

— А кого ты ожидала увидеть в собачьей колонии? — пожал плечами Джонрако и его загорелая физиономия отразила покорность судьбе, — А насчёт количества…Скажем так, это — далеко не все лохматые дармоеды, проживающие на острове Колонны.

— А они не причинят нам неприятностей? — спросила Волли, которую изумило и даже несколько испугало огромное число четвероногих.

— Естественно, будут пытаться, — раздражённо бросил Собболи, — Если бы держала уши открытыми, то уже успела бы запомнить: все он — жулики и воры. Даю голову на отсечение, несмотря на все предосторожности, когда покинем остров — недосчитаемся солидной части провианта.

Кок, стоявший неподалёку и прислушивающийся к разговору, громко охнул и схватился за голову. Потом круглая физиономия отразила крайнюю решимость и Санорени едва не бегом направился вниз по трапу. Боцман, который следил за поваром, ухмыльнулся и ткнул ему вслед пальцем:

— Очевидно наш доблестный кок решил собственным брюхом заслонить продукты от наглых врагов. Чтоб мне лопнуть! Если он заткнёт пузом дверь на камбуз, туда не проползёт даже крыса.

Матросы встретили шутку Далина оглушительным хохотом.

Тем временем волна несущихся псов достигла вытоптанного участка и стало ясно, что не все собаки носят одну лишь собственную шкурку. Многие щеголяли роскошными лохмотьями, некогда бывшими человеческой одеждой. Кое кто даже напялил женские чепцы, подвязанные под челюстями. Глаза у бегунов горели, словно они находились на охоте и вот-вот могли настичь добычу. Однако, бегущие впереди, уже успели разглядеть палки в руках у матросов и начали притормаживать.

В результате получилась огромная куча из лохматых тел, пытающихся выбраться наружу и при этом, громко рычащих, визжащих и ругающихся. Тех же, кто умудрился выбраться и попытался проскользнуть на пристань, матросы угощали ударами длинных палок.

— Чёрт знает, что! — проворчал Джонрако, наблюдая за этим хаосом, — И так, каждый раз.

— А что будет дальше? — поинтересовался Хастол, который всматривался в общую собачью кучу так, словно пытался что-то разглядеть, — Он же не станут сутки напролёт заниматься этим?

— Почему бы и нет? — Собболи только ухмыльнулся, — Как будто у них есть другое занятие! Они же целыми днями только и шастают по своему островку в поисках пищи да устраивают всякие пари да азартные игры. В этом они — большие мастера, чтоб у них хвосты поотпадали!

— А на что они играют? — Не поняла Шания, — Насколько я поняла, у них нет ни денег, ни имущества.

— Денег у них действительно нет, — согласился капитан, — А имущество…Кое что всё же имеется — ворованные ценности, пища, кое что, из одежды. Удобное место для сна, в конце концов! А некоторые, из тех, что поазартнее, способны поставить на кон самих себя.

— Они попадают в рабство друг к другу? — ужаснулась Шания, поглядывая на толпу псов, понемногу отступающих от охраняемой пристани, — Но это же — кошмар!

— Не друг к другу, — поправил её капитан, — Проигравших, если они на что-то способны, продают на материк в качестве шпионов, мусорщиков или загонщиков. Если же продувший — никчёмная тварь, его отправляют на Карт. Тамошним братьям, для их ритуалов, частенько нужны жертвы.

— Ужасно! — девушка не могла подобрать слова, чтобы выразить переполнявшие её чувства, — такая жестокость! Не могу поверить, что эти существа способны быть столь безжалостными к своим собратьям.

— Не хочешь — не играй, — пожал плечами Джонрако и двинулся к сходням, опущенным на берег, — Начинающие игру, хорошо знают правила и понимают, чем всё может закончиться.

— Но всё же…

— Ты идёшь на берег или так и будешь рассматривать его отсюда? — перебил её Собболи, — Лично я намереваюсь ночевать на твёрдой земле и сейчас отправляюсь искать подходящее место.

Когда Джонрако сказал, что в его намерения входит ночёвка на суше, Хастол пристально посмотрел на капитана, но не стал комментировать. Оба пассажира медленно спустились по трапу, причём Шания с явным опасением посматривала на собачью свору. Впрочем, большая часть матросов уже успела сойти на берег, поэтому нападения можно было не опасаться.

Тем временем вопли собачьего племени начали стихать, пока в наступившей тишине не стал слышен один-единственный голос, доносящийся откуда-то, из задних рядов лохматого сброда. Услыхав его, капитан приподнял одну бровь и его губы раздвинула широкая ухмылка. Но одновременно мореход проверил: все ли карманы застёгнуты. Потом неторопливо раскурил трубку и ткнул пальцем в собак.

— А сейчас вам, обоим, представится высочайшая честь: возможность лицезреть самого знаменитого мошенника, из, которые ходили на четырёх лапах и таскали позади хвост, полный репьев.

— Это тот, о котором вы упоминали раньше? — поинтересовалась Шания, пытаясь различить среди лохматых спин кого-то определённого.

Тем временем голос приблизился настолько, что уже различались слова, но говоривший, по-прежнему скрывался среди прочей собачьей братии.

— А ну, убирайся с моей дороги, чудовище! — вопил невидимый пёс, — Отваливай отсюда, волосатая падаль! Если ты не уберёшься, то я не стану ждать, пока твои блохи сожрут тебя, а помогу им! Ну что, ещё непонятно? Вон! Вон отсюда! Ах ты, ещё и кусаться? Получай, мерзавец!