Гай Орловский - Ричард Длинные Руки — властелин трех замков

Я еще слышал храп, но уже ощутил близкую опасность, поднял веки и застыл в ужасе. В двух шагах от моего лица огромная жилистая лапа не то гигантского пресмыкающегося, не то исполинской птицы. Ухватилась за край каменного уступа, сухие мышцы напряжены, чешуйки потемнели от зноя и ветров, пальцы держат крепко, цепко.

Стараясь не дышать, я медленно протянул руку к поясу, отцепил молот. Колени трясутся, во рту пересохло, язык царапает нёбо. С трудом поднялся на ватных ногах, сделал шаг в сторону, чтобы увидеть обладателя перевитой сухожилиями длинной лапы и сразу же метнуть в голову или в торс, куда получится.

Пальцы едва не разжались, я всхлипнул от пережитого страха. По ту сторону одинокой скалы прежний, прокаленный ветрами и зноем дуб, ветви все так же раскинуты в стороны, ствол в наплывах и наростах, корни вспучиваются на поверхность, одни добывают пищу, другие цепляются за все, что может служить опорой.

Вроде бы и недолго спал, но успела выпасть густая роса, я вздрагивал от сырости. Протер глаза, туман рассеялся, воздух чист и прозрачен настолько, что могу различить бегающих по самому дальнему камню муравьев, но самое удивительное… всего в сотне шагов высится каменная башня! Я вытаращил глаза, вечером никакой башни не было, не мираж ли, сердце забилось чаще, ощутил сразу, что башня обитаема, слишком жилой вид, камни как новенькие, даже виноградные плети, что поднимаются почти до середины, цепляясь за выступы, совсем молоденькие, свежие…

Ревель, что вызвался бдить на рассвете, спит стоя, опершись на копье. Время от времени вздрагивает, просыпаясь, но тяжелый сон не отпускает, голова снова клонится, а тело слегка обвисает, тут же вздрагивает… но от сна освободиться не удается.

Чувствуя неладное, в таком положении просто невозможно спать, да еще вот так, не просыпаясь, я нацепил через плечо широкую перевязь с мечом, тяжесть оружия придала бодрости, хотя против чар, а здесь явно чары, что такое самый острый меч?

Стараясь никого не разбудить, я переступил через спящих и зашагал по сверкающим жемчужинам, что, скатываясь с листьев, сразу намочили сапоги и брюки до колен.

Вблизи башня показалась вырезанной из слоновой кости, хотя я никогда не видел слоновой кости, а только слонов, да еще бивни, обычно серые и неопрятные, но раз уж говорят о слоновой кости с придыханием, то и я с придыханием: не из мрамора, от того должно веять могильным холодом, тем более после такой холодной ночи, а именно из слонячьей кости, все-таки кость должна быть теплее…

Обошел вокруг, двери нет, за спиной шелестнуло. Резко обернулся, хватаясь за рукоять меча. В стене появилась щель, повеяло теплом. Я сунул в трещину пальцы, каменная кладка с легкостью сдвинулась, открывая ступени.

— Спасибо, — произнес я. — Еще бы лифт… Ладно, и за то спасибо!

Вдвинулся боком, ступеньки новенькие, идут вверх по кругу, в стене небольшие окошки, проникает свет, а я, поднимаясь, вижу воочию, насколько же башня все-таки высоченная: сперва я мерз от утренней свежести и сырых до колен от росы штанов, потом согрелся, разогрелся, скоро начну исходить паром и отдуваться…

Ступеньки вывели в единственную комнату на самом верху. Завороженный, рассматривал окна из цветного стекла, как в католическом костеле, строгие лики святых, вместо привычного очага — старинного вида камин, огонь полыхает так, словно там сгорают вековые дубы, но я заметил только пару березовых поленьев.

За спиной раздался тихий звук, я резко повернулся. У стены в резном кресле с высокой спинкой сидит человек в величавой позе императора: откинувшись всем телом, руки на широких подлокотниках, взгляд отеческий. Сам крупный, и хотя седые волосы до плеч, а коричневое от солнца лицо изборождено глубокими морщинами, чувствуется в хозяине башни немалая сила. В том числе и физическая.

Опомнившись, я поклонился.

— Простите великодушно за вторжение. Просто не мог пройти мимо такой дивной красоты и не сказать хозяину о своем восхищении…

— Добро пожаловать, сэр Ричард, — ответил хозяин рокочущим голосом. — Я — Мейнард Землелюб, не часто пускаю к себе людей. Хотите согреться?

Я потряс головой.

— Уже согрелся, пока поднимался.

— Тогда вина?

— Если очень слабого, — ответил я и добавил, извиняясь за непьющесть: — Мой путь еще не закончен.

Между нами мгновенно появился стол и кресло с моей стороны. А на столешнице возник кувшин и два золотых кубка. Я налил из кувшина, отпил, оказалась чистейшая вода, приятная на вкус, очень мягкая и нежная, выпил с удовольствием, взглянул на хозяина за разрешением и налил еще.

Он кивнул, глаза смеялись.

— Я так и думал, вода вам понравится, странный рыцарь.

Я поинтересовался осторожно:

— Откуда вы знаете, что меня зовут Ричардом?

Он развел руками, я понял, что этот титан все еще сможет порвать цепи или вывернуть из стены железный крюк.

— Я маг, как вы уже поняли. А шепнул мне о вас один старинный знакомый… вы его хорошо знаете…

Улыбнулся, взглядом предложил мне высказать догадку, но я, как ни перебирал всех сведущих в магии, никого не смог вспомнить, разве что мою соседку волшебницу…

— Леди Клаудия?.. Рихтер?.. Или Логирд фон Темрунг?

Он засмеялся, показывая желтоватые, но крепкие крупные зубы.

— Нет, это не мой ранг. Берите выше… Тертуллиан.

Я изумился, едва не выронил чашу.

— Тертуллиан? Но он же… христианский святой! А вы…

Он хохотнул с немалым удовольствием.

— А я — маг. Почти что нечистая сила. Для абсолютного большинства церковников я враг уже потому, что занимаюсь магией. Ваша инквизиция сразу же бы меня на костер… Ладно, не сразу, был бы суд, но доказательств, что я маг, слишком много, да я не стал бы отказываться. А вот Тертуллиан — единственный, кто поддерживает со мной связь… и даже, если это не очень сильно сказано, старую дружбу.

Я смотрел расширенными глазами.

— Вы с ним знакомы… с тех лет? Когда он был еще… жив?

Улыбка просто не покидала его лицо, глаза смеялись.

Он явно наслаждался моим смятением.

— Не просто с тех пор! А с тех пор, когда он еще не интересовался христианством, а сам был магом. Ну не то чтобы уж в самом деле магом, но кое-что умел. Ведь мы были молоды, буянили, дрались, ходили к непотребным женщинам… Потом наши пути разошлись. Я продолжал совершенствоваться в магии, а он, увлекаясь всем новым, ухватился за идею создания новой религии.

Я отпил еще, маг приподнял одну бровь, на столе появились блюда с жареным мясом, печеной птицей, рыбой, всевозможными фруктами.

— Да, — признал я, — впечатляюще.