Не пугайся, детка! Ты - дочь василиска
Бесконечно целоваться с Эфорром в воде было приятно, великолепно, незабываемо...
И только когда дурман близости немного рассеялся, мы осознали, что профессор остался совсем без одежды. Все расползлось на нем в момент обращения в василиска.
– Ты не позаботился о запасном костюме? – удивленно воскликнула я, выходя из океана и наблюдая, как Эфорр задумчиво топчется на берегу.
– Со мной такое впервые, – рассеяно ответил он, оглядываясь. – Я всегда все учитываю.
Ну да, это он от меня так поглупел. У меня даже щеки заалели от гордости. Тем не менее у нас не было ни клочка рубашки, ни лоскутка полотенца, вообще ничего, чтобы немного прикрыть срам.
Профессор уселся на песок в позе мыслителя, уронив голову на кулак.
Я натянула платье и с важным видом предложила идти так, без штанов. Эфорр веско возразил, что это недопустимо. В ответ на мое искреннее недоумение, привел несколько аргументов, совершенно невразумительных, но говорил уверенно.
– Я знаю свое везение, Катерина. Как только мы подойдем к дому, в соседском окне обязательно возникнет какая-нибудь любопытная старушонка с бессоницей. Или не спящая по ночам дева.
– В темноте тебя никто не разглядит, – выдвинула я контраргумент.
– Ты не принимаешь в расчет полную луну, – вздернул он бровь.
– Ханжа ты, – пробурчала я. – Ну порадуешь какую-нибудь деву или пожилую вдову. Не убудет.
Но профессор остался неумолим и в итоге придумал план, совсем уж безумный, как по мне. Прикрываясь руками, он метнулся в сторону поселка, где на самой окраине стояли дома победнее. Я осторожно последовала за ним.
Интересно, а если его и здесь кто-нибудь заприметит? Или профессора беспокоит внимание именно непосредственных соседей? Возможно даже, неких конкретных дам? А?
Белье в этом квартале сушилось на веревках, прямо протянутых через улицу и Эфорр ловко своровал одну, висевшую пониже, простынку. Быстро обмотавшись в нее, как в тогу, он стремительно подбежал ко мне.
– В темпе, в темпе, Катерина, – прикрикнул он, устремляясь обратно к пляжу.
– А обкрадывать и так бедных людей, по-твоему, красиво? – крикнула я ему, пытаясь догнать.
– Бедных василисков не бывает. Они все имеют долю в прииске, – бросил Эфорр на бегу.
До его цитадели добирались мы пешком и долго. Потому что располагался профессорский дом в глубине поселения, на возвышении. Но сил во мне было столько, что, казалось, я смогу и до самих холмов добежать не запыхавшись. Так я Эфорру и сообщила, получив мудрый совет приберечь силы на другие дела, более насущные.
И силы мне понадобились. Профессор был весьма искушен и неутомим в этих самых делах. И что самое главное – чертовски изобретателен.
Под утро, лежа на большой кровати, я почувствовала, как встал Эфорр и подошел к широкому окну. Снаружи уже с клекотом носились василиски. Он запрыгнул на подоконник и снова обратился.
Улыбнувшись, я перевернулась на другой бок и погрузилась в сон.
Разбудил меня поцелуй за ухом. Горячая рука скользнула с талии на живот и хрипловатый голос Эфорра прошептал:
– Ты видела брачные метки?
– Что?! – я подскочила на постели, и резко повернулась к нему.
Он завалился рядом и поднял согнутую в локте руку, по которой струилась вязь. Золотисто-льдистые нити переплетались с изумрудными.
– У тебя зеленая аура, Катерина. Ты знала? – протянул он.
– Свою ауру я не вижу, – пробормотала я, и взглянула на свое предплечье. У меня была такая же вязь, складывавшаяся в поразительно красивый узор. – И сейчас она так и будет у всех на виду как татуировка?
– Только если захочешь, – ответил он и его метка вдруг пропала. – Ты научишься сама это регулировать.
– Зачем они нужны? – спросила я, пристраиваясь рядом и кладя голову ему на плечо.
– Они подтверждают брак. Видишь цвета наших аур? – он медленно провел пальцем по моей коже. – Теперь наши жизни связаны, как эти узоры.
Я приподнялась на локте и посмотрела ему в лицо.
– А ты утверждал, что истинным парам брак не нужен.
– Я имел в виду, что нам не нужно идти в храм, соблюдать формальности. Метки сами по себе документ, подтверждающий связь.
Он посерьезнел.
– Никогда не верил, что встретить пару действительно важно.... Думал, что раз я не был рожден оборотнем, то и традиции их не для меня. Но... я люблю тебя, Катерина.
Он проговорил это сдержанно, суховатым тоном.
Тем не менее профессор Эффор признался в любви! До чего же приятно.
Я снова улеглась ему на плечо.
– Тоже тебя люблю, несносный ты оборотень. А зачем ты улетал с василисками? Разве частые обороты не причиняют боль?
– Это местная традиция – пижонить перед женами. Но ты все проспала.
– Я? Нет, я успела увидеть, как ты сиганул в окно. Наверное всех соседских старушек распугал.
