Владимир Журавлёв - Неудачная реинкарнация
— Вряд ли потомки сохранили то, что я тебе сейчас сообщу! — в свою очередь усмехнулся он. — И не факт, что сам Берен-йот-гали решился на полную запись — старикан тоже хотел жить! Самоцензура, вот как это называется…
Он сел, прислонился к рукотворной скале и закрыл глаза…
— Хе, мой юный друг! — донёсся из глубин памяти ехидный дребезжащий голос наставника…
— Люди властолюбивы! — сказал он шёпотом, положил руку на голову склонившейся Надии и заговорил еле слышно. — Мой юный друг! Не повторяй вслед за учёными идиотами, что власть произошла от доминирования самцов в стае, что она — явление физиологического порядка! Не превозноси ни то — ни, кстати, другое… Ведь можно поставить опыт! Берётся острый ножик… и нет доминирующего самца! И вот этот евнух покажет всем, что такое настоящая власть! И чем старше, чем опытнее он будет, тем страшнее будет его довление над остальными! Называется — геронтократия. Власть опыта, власть связей, власть круговой поруки. Бесчеловечная власть!
Запомни, мой друг: власть не нуждается в физиологических подпорках, власть не нуждается в обоснованиях. Она сама по себе — высшая сладость!
Но вот победим, как и мечтается, смерть. Тут и начнётся веселье. А какое? Зависит от того, какой из двух путей выберем. Человечество движется от развилки к развилке. Дирутия, так это называется. Выбор из двух. Так же называется и способ анализа и предвидения — дирутия.
Два пути: получат ли бессмертие все — или же немногие избранные? Кажется, что это зависит от технологии — а мы её не знаем ещё. Ну и что? Вот пластические операции тоже дают пусть не бессмертие, но нечто из того же ряда. Первый шаг, так сказать, к бессмертию — убрать подтяжками морщины с задницы, хе-хе… Так что пластика вполне подходит для аналогии, вполне! Вот и скажи сам, мой юный друг, всем ли доступна пластическая хирургия? Ответ печален и очевиден. Доступно не всем, а ведь всем нужно! Даже я б не против пригладить морщины, а юность у меня и так в крови брызжет! Но — не будем о грустном. А будем об ужасном. Бессмертие получат те же самые избранные. То есть богатые. Так же, как и подтяжку задницы. И пойдёт человечество во вполне определённую сторону, мать его так! А в какую?
Возьмём для изучения бессмертных, ибо смертные уже живут и ничего выбирать не могут. А у бессмертных выбор. Да-да, та самая дирутия! Объединиться в государство — или остаться в хаосе? Конечно, государство, заорёт любой. Ну, это по бездумию. Вот мы живём в государстве — и что? И воем. Геронтократия гнетёт! Но подумай, мой юный друг, какая геронтократия будет у бессмертных? Верно кривишься, бессмертная и будет. Власть одной банды навсегда — это… это стазис. Остановка дыхания. И вырождение в перспективе. Ну, я даже не знаю, по какой причине именно! В смысле, чем их навернёт по башке в первую очередь. Может, психопатологии — почему бы и нет? Или суицидные философии — тоже весьма вероятно. Но если хочешь знать моё мнение, это будут наркотики.
У бессмертных, конечно, и тут будет выбор. Дирутия, мать её так! Или бессмертная геронтократия — или регулярная смена власти. Власть можно же искусственно менять. Кто-то называет это демократией, кто-то гражданскими войнами… но не следует запутываться. Демократия — это та же геронтократия, только вид сзаду. В смысле, очень замаскирована. Но думающий все же заметит, что при демократии во власти одни и те же лица. А за кулисами власти так и вообще может быть одно-разъединственное лицо. Так что — гражданские войны.
А вот если оглянуться вверх по тексту — и выбрать хаос? В смысле, броуновское копошение группировок? Тогда геронтократии не будет — на государственном, разумеется, уровне. Во всех частных структурах куда б она делась, родимая… Но будут гражданские войны. Оно, конечно, бессмертным не особо это надо, да куда им деваться-то? Не нравится — пожалуйте в бессменную геронтократию с прямой дорогой на свалку истории! Так что — гражданские войны.
И все же государство лучше, так и видится в глазах моего юного друга. Понимаю. Централизованность власти, видимость законности, видимость порядка, понимаю… поддержка фундаментальной науки, финансирование великих проектов — ах как я это понимаю! Отказаться от государственности — это автоматически означает отказаться от благ цивилизации, так и просится хлёсткое определение на язык моего неразумного друга! Но — у бессмертных же есть выбор! Дирутия, мать её так!
Дирутия — два пути. Бессмертные в одну сторону, смертные в глубокую задницу. Ибо кто же откажется от благ цивилизации?! Бессмертные, в смысле, богатые, что ли? Вот, судя по твоей гадкой улыбке, ты понял, мой друг! Либо — либо. Но второе «либо» бессмертным как-то милее! Так что именно нам, смертным, и предстоит иметь государственную власть, соблюдать видимость законности, иллюзию порядка, финансировать великие проекты, поддерживать промышленность и торговлю, чтоб было с кого собирать налоги. Собирать — и отдавать бессмертным. Чтоб у тех имелись все блага цивилизации. И будем отдавать, без выбора. Касательно нас дирутия не работает, вот так-то, мой печальный друг. У бессмертных много будет на нас средств. У них и сейчас-то уже с перебором… И откуда мне знать, как именно нас пригнут? Дирутия-то не работает! Может, оставят высокие технологии за собой — и прищемят экономически. Может, откинут нас маненько назад по спирали развития — и прищемят экономически. Или вот ещё могут особые виды вооружений взять под свою руку… Но если интересно моё мнение, то я думаю, что применят все. И ещё что-нибудь сверху. На всякий случай. И станет у нас не жизнь, а прямо сказка. Вот так-то, мой печальный друг…
Он открыл глаза и посмотрел в такое близкое, такое красивое, такое родное уже лицо.
— Тебе предстоит выбор, — шёпотом сказал он. — Это знание, может быть, позволит сделать его… не вслепую.
— Мда-а-а! — со странным выражением протянула девушка. — Мда-а-а… а ты ведь богатых ненавидишь! Эре, а ты не забыл, что я принцесса правящего дома?
— Принцесса! — не стал спорить он. — Только замызганная! Вот тебе ещё неделю на рыбе жить — это если поймаешь… Потом во Флоренсо — а по дороге кормить не обещали… зато тебе обещали изгнание и пытки — я правильно помню? Ну и чем твоя жизнь будет отличаться от жизни последнего бродяги?
— Самоощущением! Я — Ир-Малх, принцесса правящего дома! И будущая королева мира! И буду есть на золоте!
— А я бывший потрясатель полумира, и что? — тихо пробурчал он. — А по ощущениям — бродяга… причём вечный…
— Таково устройство мира! — самоуверенно заключила принцесса. — Есть бедные и есть богатые. Так было — и так будет!
Он печально посмотрел на неё. Уж его-то жизненного опыта вполне хватало, чтоб понять, что не будет она ни королевой мира, ни даже принцессой правящего дома… и, пожалуй, никогда и не была. Что-то крылось в её прошлом этакое…
— Эре?
— Бегаешь ты хорошо, вот что, — вроде невпопад, а на самом деле очень даже в тему пробормотал он. — И грязи не сторонишься… и… да, лицо у тебя загорелое, а вот бедра…
— Эре! — с ласковой угрозой предупредила Надия. — А врезать по башке, чтоб не мечталось запретное?
Он легко улыбнулся:
— Не требуется! Свершений тебе, принцесса!
Прекрасная йоха с чего-то немного обиделась. А он развернулся и зашагал на яйлу. Три дня! Три дня, и… И дорога оказалась закрыта. Он с недоумением уставился на ряд фигур, перегораживающих проход. Когда гнали ахархо с яйлы, а потом драпали от них же обратно, этого точно здесь не было! Понятно, что прошли века, но… кому ваять-то? Мир очень юн, и горы до сих пор безлюдны. Ахархо выперли, и за дело — а больше вроде некому здесь жить… Или все же побратимы?!
Он наконец разглядел, что именно перед ним, и надежды угасли. Его побратимы никогда не стали бы изображать вот это! Да и не умели они работать с камнем… по крайней мере, так искусно!
За спиной охнула Надия:
— Эре, это что?!
— Порнография, так это называется, — пробурчал он, не оборачиваясь. — Ты бы не смотрела, что ли, принцесса!
— Тебе, значит, можно?
— Ты маленькая ещё.
— А ты, значит, большой?!
Они с недоумением разглядывали голых каменных мужиков с невероятно впечатляющими специфическими органами. Мужики стояли как живые, даже скабрёзные ухмылочки сияли на каждом лице.
И все же это не было порнографией. А чем тогда? Вот это — точно групповуха! Однополая! И все же…
— Эре, а вот это же эльфы! — озадаченно сказала Надия. — Интересно, кому это жизнь не в радость, что над эльфами надсмехаются?!
Он провёл пальцем по причудливо переплетённым, перетекающим друг в друга телам. Так, это, очевидно, воин, и агрессивный воин! Плавно переходящий в воина неагрессивного… и даже испуганного… а потом полураздетого… потом в женском платье… женщина… без платья… Завершалась композиция привычным уже голым мужиком, в чьи объятья обнажённая эльфийка и направлялась столь недвусмысленно.
