Константин Бояндин - Мозаика (книга первая)

— Разбилось, — он махнул рукой в сторону ковра, на котором лежала разбитая ваза. Огромная лужа варенья растекалась по ковру. — Убирай.

Эль–Неренн медленно двинулась навстречу мальчишке, который смотрел ей в глаза, нагло усмехаясь. Горечь во рту.

— Ты хочешь, чтобы я разозлилась? — поинтересовалась она, останавливаясь в двух шагах, глядя в лицо мальчишки. — Не думаю, что тебе понравится.

Выражение самодовольства покинуло лицо маленького мучителя. Разом. Тут же пришёл страх, мгновение спустя — ужас. Он попытался отскочить от старшей, споткнулся и с размаху уселся в лужу варенья. Принялся отползать, глядя на старшую, пытаясь выговорить хоть слово.

— Уберёшь сам, — эль–Неренн смотрела на него с презрением. — А потом — либо расскажешь своей матери, что натворил, либо это сделаю я.

На следующий день эль–Неренн тщательно обошла весь дом. Всё было исправно. Мейсте успел сменить замки. Подготовка к встрече шла полным ходом, эль–Неренн проверяла всё по несколько раз — всё, как положено. Никаких неожиданностей. Никаких «диверсий».

Леронн по–прежнему выполняла приказания беспрекословно. В общем зале не появлялась, ни с кем не говорила — только отвечала на вопросы.

Беда нагрянула неожиданно. В два часа пополудни эль–Неренн вызвал младший повар.

— У нас неприятности, — указал он на ящики, в которых сегодня утром доставили продукты — готовить угощение для гостей. — Нет, не открывайте этот ящик, теарин. Там устрицы. Успели пропасть. Мы уже один раз открыли, потом полчаса проветривали кухню.

— Салат, дичь, водоросли, — старший повар выглядел обеспокоенным. — Всё испорчено, теарин. Всё доставлено к нам уже испорченным.

Эль–Неренн медленно досчитала до десяти, прежде, чем ответить.

— Кто доставляет нам продукты?

Старший повар назвал.

— С ними никогда такого не было, теарин. Нужно что–то делать. Осталось меньше шести часов.

Эль–Неренн думала.

— Мы можем найти замену?

— В Норвене — нет, теарин.

— Скажите, где.

— Можно заказать в столице, теарин. Но мы не успеем договориться об оплате. Очень мало времени.

— Я заплачу, — эль–Неренн тряхнула головой. — Связывайтесь с ними, срочно.

— Теарин, — старший повар коротко поклонился. — С доставкой это обойдётся в три тысячи руэн. Возможно, больше.

— Я заплачу, — повторила эль–Неренн. — Звоните им. Я схожу за банковской картой. Вы уверены, что успеем спасти положение?

— Не сомневайтесь, — подтвердил старший повар. — Времени мало, но мы справимся.

Эль–Неренн велела погрузить ящики в грузовичок, он же автобус, и направилась в город. Начала с того, кто отправил протухшие устрицы. Владелец магазина вышел лично. Со странным выражением на лице смотрел на ящик, который эль–Неренн вернула.

— Не советую открывать, — эль–Неренн была взбешена, но старалась держать себя в руках. — Успели протухнуть. Я проверила бумаги, теариан. Узнала, как доставили устриц. Они были уже пропавшими. Я требую объяснений.

— Сожалею, — владелец магазина коротко поклонился. — Но, судя по нашим документам, мы не можем нести ответственность. Мы можем заменить товар — за дополнительную плату. Сожалеем, если доставили вам неприятности.

— Доставили, — эль–Неренн. — Я докажу, что устрицы были уже пропавшими. Извинениями вы не обойдётесь.

— Теарин, — владелец говорил снисходительно. — Сколько времени вы работаете в доме? Вторую неделю? Уверяю вас: вы напрасно тратите время. Вы не сможете ничего доказать. Я знаю, как именно было дело.

К его удивлению, беловолосая отвернулась, отошла к витрине. Что–то достала из кармана — бутылочку? — отхлебнула, закрыла. Вернула в карман и вернулась сама к прилавку.

— Мы перестаём покупать у вас продукты, — сообщила она. Пахло от неё чем–то травяным, горьким. — Я сейчас же поставлю госпожу в известность. Обещаю, что об этом узнают все.

— Вы совершаете большую ошибку, — владелец магазина не моргнул и глазом. — Не думаю, что…

Он замолк. Не отводя взгляда от глаз эль–Неренн. Неожиданно он затрясся, закрыл лицо ладонями. Эль–Неренн молча развернулась и вышла из магазина.

Владелец магазина догнал её у самой машины.

— Прошу вас, — голос его был умоляющим. — Вернитесь, теарин. Пожалуйста.

Эль–Неренн смотрела на него молча. Владелец медленно опустился на колени, утратив всякую спесь и снисходительность. Не обращая внимания на удивлённые взгляды прохожих.

— Прошу, теаренти. Мы возместим все убытки. Такого больше не повторится.

Эль–Неренн молча протянула ему руку и помогла подняться.

…К моменту её появления у другого торговца слухи уже успели распространиться. Отныне дом Эверан будет немало экономить на продуктах.

Совещание прошло успешно. Никто из слуг не присутствовал — таковы были условия — и эль–Неренн, как часовой, стояла снаружи дверей кабинета Веранно. А затем — вместе со старшим поваром — обслуживала гостей за столом.

Веранно почти не обращала на старшую внимания. Но встала рядом, когда гости, один за одним, подходили, как требовал обычай, благодарили старшую и поваров. И видно было, что она довольна.

— Вы прекрасно справляетесь, — заметила Веранно, когда осталась, вместе с эль–Неренн, одна у главных ворот в поместье. — Осталось всего два дня, эль–Неренн. Обещаю, что всё решится.

— У меня много новостей, госпожа. Боюсь, приятных среди них нет.

— Если вы о моём сыне и Леронн, то я знаю, теарин. Знаю, на что они способны. Будьте осторожны.

Четверг прошёл почти без происшествий. Эль–Неренн теперь тщательно всё проверяла — вместе с Мейсте и его дедом. Силой ли, уговорами или чем–то ещё, удалось заставить прислугу слушаться. Эль–Неренн, повинуясь неожиданно пришедшей мысли, оставила кнут у себя в комнате. Асетт посмотрела на старшую с явным одобрением. Мегин и Кесстер — тоже.

Единственная заминка вышла, когда Мегин отправили в город за столовыми приборами. Госпожа сочла, что необходимо приобрести новые. «Кошечка» отсутствовала три часа и вернулась — со всем, что было приказано купить. Была чем–то подавлена, избегала встречаться взглядом с эль–Неренн.

— Что такое, Мегин? — спросила та, когда выдался случай остаться наедине.

— Неприятная встреча, — отозвалась Мегин. — Я устала, Ньер. Не обращай внимания. Слишком много всего сразу.

Четверг тянулся и тянулся, бесконечно. Но пятница всё–таки наступила.