Павел Александров - Восхождение миротворца

Сзади раздался странный шум, будто кто-то очень быстро укладывал кирпичи. Обернувшись, Марк и Никта увидели, что лестничный проход, из которого они только что вышли на крышу, исчезает. Невероятным образом в проходе выросла толстая кирпичная стена, наглухо перекрыв путь назад.

— Ловушка! — вскрикнул Марк.

— Нет, так должно быть, — попыталась спокойно ответить хранительница, но ее выдавало учащенное дыхание. — Башня все еще испытывает, насколько велика для нас наша цель. Если мы достигнем ее, она откроет нам выход. Пока же мы в безопасности — Башня никого не впустит сюда.

Пронесся порывистый ветер, завертев, закружив в жутком водовороте тучи-страшилища. Небо бушевало, металось, будто грозило двум смельчакам размазать их о каменные плиты. За Башней мрака простирался Амархтон, но домов почти не было видно из-за густых туч. Зато в другой стороне, там, где виднелись на горизонте шатры Армии Свободы, брезжил солнечный свет.

— Мы сделали это, — с усталым восторгом произнес Марк.

Хранительница сняла из-за спины королевский горн. Они переглянулись, понимая без слов дальнейший план. Дав сигнал, они достигнут своей цели, Башня откроет им путь назад. Им останется только добежать до подземелий и спрятаться в них. Но не наивно ли полагать, что там их не встретят толпы стражей?

Однако это будет потом, а сейчас…

Никта сбросила походную сумку, расправила плечи. Провела ладонью по шершавой обшивке горна, обернулась к залитому солнцем лагерю. Марк следил за каждым ее движением.

Следил. И что-то нарастало внутри. Что-то буйное, неспокойное, дерзкое. Что-то упорно пробивалось, прорывалось в нем, побуждая быть сильным. Быть хозяином своей жизни. Самому вершить свою судьбу. Судьбу, которая сейчас зажата в руке той, чье превосходство над собой он не терпел… нет, теперь он просто это ненавидел!

Горн припал к ее губам. Благоговейно, трепетно. Рука ее слегка дрожала — от мечты ее отделял один миг.

— Постой! — вырвалось у Марка.

Хранительница невольно опустила руку.

— Что случилось?

— Я… я подумал, — начал Марк сбивчиво. Его охватила мелкая дрожь. — Я думаю… мы не вправе что-то решать вопреки пророчеству. Ни ты, ни я, ни королева…

— Маркос! — с укором произнесла хранительница. — Все решено.

— Прости, но это я должен трубить. Пожалуйста, послушай меня хоть раз…

Его вдруг затрясло. Мысль о том, что сейчас она даст этот роковой сигнал и он, возможно, потеряет свое пророчество, а с ним и единственный шанс когда-нибудь вернуться домой, вызвала панический страх.

— Никта, дай мне вострубить. Какая тебе разница?

— Нет, — на ее губах возникла жесткая улыбка. — Ни за что.

— Мы нарушим пророчество…

— Мы нарушим приказ. Маркос, прекрати дурачиться, — она снова приложила горн к устам.

— Ладно! — с наигранным равнодушием крикнул Марк. — Ладно, труби, посмотрим, что из этого выйдет.

Но это согласие было лишь видимым. В душе уже все бушевало. В глазах запылала неконтролируемая ярость, точь-в-точь, как перед ночной дуэлью в лагере Армии Свободы.

— Нет!

Марк схватил ее руку, но она вырвалась сильным, даже диким, рывком. Черные тучи взволновались как волны бушующего океана, словно выражая чувства Марка.

— Неужели приказ важнее пророчества?! — вскричал он.

Резкий ответ хранительницы, словно порыв ветра, хлестнул его по лицу:

— Почему ты решил, что избранный и несущий мир — это одно и то же?

Когда Марк вдумался в слова хранительницы, его окатило ледяным холодом: он почувствовал себя совершенно одиноким посреди своры волков.

— Я так думал …

— Ты очень мало думаешь, миротворец. В этом заключается причина всех твоих неудач.

— Никта… Что ты от меня скрыла?

Ее тон сейчас делал ее больше похожей на Амарту, чем на прежнюю хранительницу секретов. Это пугало. Пугало как ничто и никогда.

— Маркос, мне жаль тебя! Ты такой милый когда глупый, — заговорила она с сочувствующей, но в то же время пугающей улыбкой. — Так и быть, открою тебе мою тайну. Теперь уже все равно. Ах, если бы ты думал чуть-чуть больше и глубже, ты бы, несомненно, понял, что эпоха миротворцев существует не для них, а для избранных. Если бы ты сравнил историю каждого миротворца с историей близких им людей, которые поднимались в их время, ты бы сразу распознал, кто я и зачем отправилась с тобой.

— Я не понимаю…

— Первый миротворец был мудрым человеком, но воздвиг Южный оплот не он, а его ближайший друг и соратник — мельвийский князь Агафир, отец Сильвиры. Он изменил всю историю Каллирои. Один был миротворцем, другой избранным. В лучах славы Второго миротворца взошел принц Ликорей, остановивший орды амархтонской нечисти. Ближайшим сторонником Третьего был юный Фосферос, который принес людям бесценные тайны Ордена посвященных. Во время неудач и поражений Четвертого взошла королева Сильвира, а в годы Пятого поднялся и создал Лесное воинство Сельван, мой отец! Одни были миротворцами, другие — избранными. Хочешь знать, кто был избранным в эпоху Шестого? Тот, кто предал его позднее — Калиган, учитель-следопыт, прославивший Школу рыцарей. Ах, если бы ты сопоставил все эти истории, ты бы догадался, кто возвысится в свете твоих деяний! Но ты все время искал не там.

Марк издал неслышный мучительный стон. Как он был слеп! Почему он этого не видел?

— Тебя влекла твоя мечта — получить признание людей, — произнес он обессиленно.

Он вспомнил, как она рубила иллюзорных крестьян в Белом забвении, как упивалась своей призрачной славой, с каким восторгом слушала восхваления!

«Ты ждала меня?» — возник образ из прошлого. — «Я ждала миротворца».

— Седьмой миротворец был для тебя лишь средством. Наши судьбы оказались переплетены. Потому ты так порывалась учить меня бою на мечах, учить антимагии. Слабый миротворец не исполнит своей миссии. И не поможет избранной взойти на ее вершину.

Перед глазами всплывали их тренировки: звон мечей, неловкие падения, подсечки. Она взращивала свое будущее. Ученика, который откроет ей путь к ее великому призванию.

— Но я оказался слишком способным учеником, верно? — продолжал Марк, уже смелее глядя в ее смеющиеся глаза. — Я вытащил тебя из темницы Амарты. Победил на Светлой арене. Ты увидела во мне уже не ученика, а соперника. Того, кто может затмить восход твоей славы. Потому мои неудачи тебя радовали и вдохновляли.

— Не обижайся, Маркос, — сказала она с усмешкой. — Ты исполнял свое призвание, а я свое. Ты — миротворец! Я — избранная!

Марк стоял потрясенный, потеряв связь с целью, ради которой они пришли сюда. Вот что влекло ее! Вот какую тайну она хранила! Вот почему она скрестила с ним мечи в лагере: он посягнул на ее мечту. Мечту, к которой она шла с таким рвением и упорством.