В. Бирюк - Догонялки

Мда… Крыть нечем. Как сказал Наполеон: «Только правда — оскорбительна». Но это ж не по-нашему! Не по ГГуйскому! Это ж нас, очень ГГуёвых мужиков, принцессы должны… «одаривать благодарностью». А если ГГуиня — то принцы. А благодарить служанку, рабыню… за исполнение моих команд… за исполнение корявое и с взвизгами… Это её должностная обязанность! Она за это деньги получает! Ну, не получает — рабыни не на зарплате. Но всё равно — скотинка двуногая, «орудие говорящее». А что, Ванюша, ты собаку за добрую службу по ушам не потреплешь, кусок повкуснее не подкинешь? А тут… хомосапиенка. Хоть бы кумачку кусочек.

Не, можно, конечно: «пальцы — веером, зубы — шифером»… И морду — кирпичом. Я-де, не хрен собачий, а «пришелец из будущего». Во мне куча всякого-разного научно-технического и социально-морального… прогресса. Как-бы мудрость, где-то тысячелетия. И вы тут все, по мановению пальчика моего… Но туземцам весь этот попадуйский трындёж… «как пришелец, так и ушелец».

Можно и по-туземному: я — Иван, почти боярский сын. Тут, конечно, «Святая Русь». И такое же население. Но… это ж люди! Которые, конечно, разных сословий и состояний бывают. Но остаются всё той же бесшёрстной обезьяной… Хоть бы блестяшку какую… А я так глупо… Но-но! Не надо всё на меня, помахивай там…

— И Елица от моей неблагодарности воткнула нож голядине в горло? Так, что ли?

— Дур-р-рак ты, волчонок. То, вроде, смысл какой имеешь, а то… Ты дальше-то вспоминай. Елица с Трифеной встретилися. Обнялись подруженьки, поплакали. И тут ты явился. Елицу из тепла, от души близкой… — долой. А подруженька-то, изменщица, и сама рада. И все муки-страхи, Елицой пережитые — всё попусту. И тебе не надоть, и подружке закадычной… так это. А вот что у тебя уд крепкий да ручонки жадные… враз и дружба, и смелость — будто не были. Была подруженька — и не стало. Сколько волнений пережито, да бед вытерплено, да трудов сделано, а как кончилось надобность… «Коли нужен — сарафан пригожается, а прошла нужда — по подлавью валяется».

Да уж. Я там в себя приходил да любовным утехам предавался, а в двух шагах геройская девка обидой да тоской-печалью мучилась. Коряво как-то у меня получилось. Глупо, грубо и неблагодарно. Стыдновато… Но.

— Мара, ты не ответила. Почему девка убила парня?

— Почему-почему… Потому. Она парней боится. А ты в один день ей столько страхов всунул, сколько у неё и с рождения не было. А напоследок заставил голой к чужим мужикам идти, всякие срамности перед ними выплясывать. И что вышло-то? Она себя переломила, она по твоему сделала, да и поняла: в ей власть есть. Власть над мужиками. Тут покрутила, там повертела, а он встал да и пошёл. И долг свой сторожевой забыл, и товарища бросил. Как бычок на верёвочке.

— И она решила проверить свою власть над этим парнем?

— А ты чего ждал? Она-то после всех страхов ваших только одну прибыль и получила: вот это, тобой ставленное научение. И чтоб не проверить, не попробовать?! Ну, знаешь, «нашему уроду все не в угоду».

«Если сам вам шпаги далКак могу остановить яВ грудь влетающий металлКровопролитье, кровопролитье».

Мушкетёрка… А что мы втроём вокруг неё в темноте сидели, пока она выплясывала? Что того мокшу только Сухановская рогатина остановила? Не подумала.

Хотя она и сама, когда её повязать пытались, от одного-то отбилась. А тут, вроде, свой же, был больным, лежачим, выглядел слабым. Не рассчитала, заигралась… Насмерть.

Дать ребёнку в руки пистолет, и чтобы он не попробовал «а громко ли бабахнет?»… Ей же 13 лет. Я постоянно об этом здесь забываю. Я и сам-то ростом не велик. Вот и кажется, что и все, выглядящие моими сверстниками, такие же, как я сам. Да, здесь полно тринадцатилетних замужних женщин. Есть уже и детные. Но сами-то они ещё дети…

И чего теперь делать? Преступление, совращение с убийством — должно быть наказано. А убийство в целях самозащиты — нет. Но женщина, убившая мужчину — да. А рабыня, убившая раба… на усмотрение рабовладельца. Но женщина, овладевшая властью над мужчинами, доказавшая эту свою способность…

Сегодняшний покойник был прав: я дал девочке «волшбу» — «кокетство» называется. Навык провоцирования молодого самца хомосапиенса на сексуальную атаку. За это в мужском мире… Наказание в особо жестокой форме. Публичное унижение, избиение, изнасилование, изуродование, калеченье, «выбивание глупостей», «избавление от гордыни», втаптывание в грязь, подавление психики, приведение к состоянию забитой скотинки. «Чтоб другим неповадно было», «дабы закон божий не забывала», «по естеству своему жила»… Мужской шовинизм как выражение стайной иерархии. Инстинкты самосохранения, саморазмножения и социализации — в одном флаконе, в массовом выражении. Цирцеи выживают только на неоткрытых островах.

Глава 173

Похоже, клубок моих сомнений клубился у меня прямо на лице — Мара, внимательно меня разглядывавшая, успокоено вздохнула и с хитренькой улыбочкой поинтересовалась:

— Ну и чего ты теперь делать будешь? А, ногорукий головозадишка?

— Тебя, красавица, послушаю. Может, чего умного скажешь.

Не любит Марана «красавицу». И это хорошо — вдруг с досады, в сердцах, и прямо выскажет? «Кузнечик в юбке» проковыляла к своему высокому мягкому сидению, долго устраивалась там, уселась:

— А ничего. Ничего делать не надо. Холоп пробовал снасильничать твою наложницу. Она отбилась да насильника зарезала. За что ей от господина и хозяина — похвала и уважение. А людям сказать: «и дальше тако же будет». Чтобы и впредь не лезли. Ну, и приври чего-нибудь. Ты ж у нас колдун, ты ж — «Зверь Лютый».

Вот язва. Ещё и подкалывает. Идея мне близка: я тут как-то недавно размышлял о необходимости защиты собственного «курятника» от стай «бродячих гамадрилов». Первый кирпич в «ограду страха» вокруг моего «сада наслаждений»?

Принято. Тут и врать-то ничего не надо, сами всё придумают. Только сказать, что она — моя наложница, помолчать многозначительно, и тот же Хотен такие страсти рассказывать начнёт… Только… какая она мне наложница? Эта «яблоня» у меня не «цветёт». Только деревенеет. Кстати…

— Мара, а как у Елицы с её бзиком? Толк-то от твоего лечения есть? За битыми же «кучами» она нормально ухаживала.

— Не равняй. Они же — не люди, зверьё лесное, дикари нерусские, язычники битые. А чего ж больную зверушку не обиходить? А вот когда ты на них кресты понавесил, а тот лапать начал…

Так, опять я виноват. Способность женщины обвинять во всех бедах мужчину — беспредельна. И часто — обоснована.