Любовь Черникова - Защитница. Киррана-1

Жрица, как водится, говорила долго и запутанно, Кира её не перебивала. Не

смотря ни на что, в ней крепла надежда. Значит ли это, что Пасита послан ей богами,

как испытание? Для неё ли одной, или для всех жителей? Золотые Орешки слишком

долго жили мирно. И сартоги стороной обходят, Стая много зим не тревожит, а когда

последний раз пробуждался Излом, и старики уже не припомнят. Обленились. Заплыли

жирком. Плачемся по любому поводу – только Керуна гневим, прячась за юбку Киаланы

стоит возникнуть трудности… Грядет время испытаний, а мы, выходит, и не готовы

совсем…

Кира тряхнула головой, отгоняя тяжелые мысли и вышла наружу опустошенная,

но с надеждой в душе. С удовольствием вдохнула воздух, очищая легкие от запаха

благовоний. Врождённое любопытство и влекущий запутанными улочками светлый,

жизнерадостный Птичий Терем, манил, и нахлынувшая было печаль быстро

улетучилась, растворившись где-то там над маковками храмов в синем летнем небе.

Напротив возвышался храм Керуна-воина. В отличие от легкого и изящного, как

морозные узоры на окне, храма богини, он больше напоминал неприступную крепость,

при необходимости эти стены смогут укрыть от напасти немало жителей города.

Объединял два храма лишь белый камень, из которого были построены оба здания, да

позолоченные крыши, выполненные в едином стиле.

Кира пересекла площадь, чтобы рассмотреть его получше. Вблизи храм

производил подавляющее впечатление, заставляя чувствовать себя песчинкой пред

взглядом сурового бога. У входа возвышались две внушительные фигуры братьев-

воинов в серых длинных рясах, перепоясанных простой веревкой. Каждый был,

почитай, на две головы выше Киры, а она на рост не жаловалась –не каланча, хвала

богине, но и не пигалица, как Маришка. Вот же воистину отражения бога-воина!

Кира припомнила рассказы Каррона. Именно братья-воины сражались плечом к

плечу с Защитниками, разя порождений Излома не магией, но силой духа и мечами из

освященной стали.

Один из невозмутимых истуканов тепло улыбнулся и подмигнул, и Кира вдруг

осознала, что стоит уставившись на них во все глаза, хорошо, хоть снова рот не

раззявила. Брат-воин оказался совсем ещё молодым парнем. А что, симпатичный и

ладный, чем-то Лютобора напоминает. Второй – его копия, разве что постарше. Тот не

улыбался, но в серых глазах отражалось веселье. Кира, не удержавшись, сверкнула

зубами в ответ и зарделась, смущенно отвернувшись, поспешила дальше. Подумала: и

ладно, что внутрь женщин не пускают, а то вот так войдешь, а выйдешь невестой, если

все там такие, как на подбор красавцы. Братьям-воинам, в отличие от Защитников,

заводить семьи не запрещено.

Отдав дань богам, Кира решила осмотреть знаменитый Птичий Терем, давший

название городу. Говорят, градоправитель собрал там видимо-невидимо птиц со всех

уголков света. Он –большой их почитатель, особенно певчих и охотничьих. Местных-то

птиц она знала наперечет и по виду, и по повадкам, а вот на заморских страсть как

хотелось взглянуть. Но не успела она пройти и пары кварталов, как вдруг на неё,

зазевавшись, налетел какой-то паренек.

– Эй, поосторожней!

Толчок вышел сильный, и Кира поймала парнишку, спасая от падения на

мостовую. Тот непроизвольно вцепился в её куртку и, смутившись, затараторил:

– Простите, госпожа, я загляделся, право не ловко. Вы сами не ушиблись? – и,

дождавшись отрицательного ответа, он приподнял шапочку. – Доброго вам денечка!

– Доброго! Будь впредь осторожней.

Кира представила, попадись на её месте та же дочка градоправителя к примеру?

Всыпали бы ему, наверное, плетей на площади. Она было зашагала дальше, как вдруг

одолели смутные подозрения. Предчувствие не обмануло, поясного кошеля на месте,

как не бывало.

– Ах ты паршивец!

Охотница обернулась и чудом успела приметить, как парень юркнул в

ближайший переулок. Припустив следом, она от всей души надеялась, что

действительно гонится за воришкой, а не за каким-нибудь случайным бедолагой, иначе

пропали её денежки.

– Стой! –Крикнула она вслед, но тот, оглянувшись, поспешил снова скрылся за

углом. «Похоже, не ошиблась», – решила Кира стремительно преодолевая узкую

улочку. Как раз вовремя, чтобы узреть прежнюю картину: как бы быстро она не бежала,

вор оказывался проворнее. Видимо знал здесь каждую подворотню.

Свернув в очередной раз, Кира остановилась в нерешительности.

Проулок, если так вообще можно было назвать задворки, на которых она

оказалась, была пуст и заканчивался тупиком. Справа и слева возвышались грязные,

покрытые потеками нечистот, стены. Воняло ужасно, в отхожем месте и то запах лучше.

Повсюду кучи какого-то непонятного мусора, под которым мостовой и не видно, Киру

одолели сомнения, есть ли она вообще здесь? Но главное – она совершенно не

представляла, где очутилась, и как вернутся обратно. Не то чтобы охотница по этому

поводу сильно расстроилась, украденного кошелька было жальче.

– Просто прекрасно, – горестно расхохоталась Кира, – Меня обокрали и я

заблудилась –все, как пугала мама. Если хорошенько припомнить, то ещё осталось

снасильничать и убить, ну или продать в рабство, куда-нибудь в Сагалию...

Она вздрогнула от неожиданности, когда ей ответил скрипучий голос.

– А что, хорошая идея. По первому пункту мы с тобой согласны, а про второй

сразу не подумали. Спасибо за подсказку, – последовавший хохот напомнил вчерашние

события.

Трое крепких жилистых мужчин разного возраста перекрыли улицу, отрезая путь

к бегству. Из-за угла, чуть поодаль, демонстративно покручивая Кириным кошелем в

пальцах, вальяжно вышел тот самый парнишка, с которым она столкнулась на улице.

Позади с крыши спрыгнули ещё двое, и круг стал медленно сжиматься. На лицах

грабителей читалось насмешливое, самоуверенное предвкушение.

Кира почти не испугалась, скорее обиделась. И за кошелек. И за потерянное

время – теперь вряд ли успеет посмотреть птичек. И даже за то, что может снова кого-

нибудь убить ненароком, сама того не желая. За обидой пришла злость,

подталкивающая к безрассудству. Сбитые накануне в кровь кулаки зачесались.

– А что, отбросы всегда шутят, перед тем, как напасть?

– Чего мелешь, баба? Начинай орать, уже пора, – припугнул заводила, вызвав

новый приступ хохота, видимо он был главным.