Надежда Первухина - Иероглиф «Измена»

– Но ты оказалась изменницей, предательницей, разве можно щадить тебя?

– О, государь, поэтому я прошу о милосердии!

– Завтра утро моей свадьбы, и я не желаю, чтоб хоть что-то омрачало этот великий день! Я немедленно пошлю жрецов и плакальщиц к тому месту, где брошены были твои останки, и тебя достойно предадут погребению, принесут жертвы на твоей могиле! Довольна ли ты этим?

– Да, божественный государь!

– Тогда скажи, где сейчас покоятся твои несчастные кости?

– У монастыря Милостивой Рыбы, государь. Это проклятое место. Лучше бы, если б его совсем не было.

– Хорошо, я знаю, что делать. А теперь уходи. Я даю тебе слово императора, что твои останки удостоятся загробного мира!

Призрак Бирюзовой Царицы поклонился и растаял, а император немедленно призвал к себе двух довольно заспанных сановников.

– Отправьте трех жрецов, трех могильщиков и трех плакальщиц к монастырю Милостивой Рыбы, – повелел император. – Нам было видение о том, что у стен монастыря находятся непогребенные останки некой девицы. Мы не желаем этим омрачать завтрашний день, а потому останки немедленно предайте-погребению!

– Будет исполнено, государь! – всполошились сановники и удалились, удивляясь тому, какие странные видения бывают у императора перед свадьбой.

Следует сказать, что останки Бирюзовой Царицы действительно были найдены и над ними совершили все положенные обряды. После чего в остаток этой же ночи монастырь Милостивой Рыбы срыли до основания и на этом месте посадили рощу бамбука. С тех самых пор эта роща называется рощей Бирюзовой Царицы. Так несчастная певичка-изменница обрела покой и даже загробную славу…

И вот наступило утро Дня Сороки – свадебного дня. Невозможно описать, насколько украсился Тэнкин и дворцовый комплекс Заветного города к этому торжественному событию. Везде развевались разноцветные флаги и ленты с благожелательными надписями. Прямо на улицах стояли вазы с самыми прекрасными цветами. Тысячи сорок кружились и трещали наперебой, словно возвещая удачу этому дню. Уже с утра по улицам Тэнкина невозможно было ни пройти, ни проехать – до того они были запружены народом, желавшим почувствовать себя причастным к грядущим торжествам. Гремели барабаны, звенели цини и лютни, высоко возносились голоса флейт и свирелей. Словом, веселье и торжество!

Император Жэнь-дин, перед тем как выйти из своих покоев и сесть на свадебного скакуна, передал со своими сановниками традиционные подарки невесте. Во дворец, где находилась Вэньфэнь, отнесли сто слитков золота, пять тысяч слитков серебра, отвели двадцать лошадей и двадцать верблюдов, нагруженных драгоценностями, а также доставили священные изваяния богов для домашней кумирни будущей императрицы. В ответ Вэньфэнь послала государю шкатулку, полную алмазов, и расшитый священными узорами пояс для домашнего облачения.

Наконец государь сел на коня. Голову императора украшал венец, подаренный ему Медноволосым Тжонгом. За конем императора ехали четыре высших сановника, каждый из которых держал Благожелательный Жезл, символизирующий мужскую силу и изобилие. Перед конем жениха ехал Лу Синь со свадебным факелом и летел Баосюй, который вместо факела использовал собственную пасть.

Навстречу этой торжественной процессии двигалась другая, не менее пышная и торжественная, – это был паланкин невесты, прекрасной Вэньфэнь. Перед паланкином шествовали высшие придворные дамы, возглавляемые принцессой Фэйянь и Ирис. Ирис на коленях умоляла перед этим принцессу, чтобы та позволила ей не участвовать в церемонии (дескать, она, Ирис, черная кость, низкого происхождения, и потому ей будет совестно перед остальными дамами), но Фэйянь настояла, поскольку сызмальства отличалась настойчивостью.

Две процессии встретились и слились в одну – это огромное шествие направлялось к храму Пяти Добродетелей, где жених и невеста должны были принести свадебные жертвы. Император ехал впереди, за ним следовал паланкин невесты. Двести священнослужителей встречали их у храма – миндальной косточке негде упасть.

Едва жених и невеста вошли в храм, двери за ними затворились. Жэнь-дин увидел свою мать, императрицу Нэнхун, стоящую справа от жертвенника, и Небесных Чиновников Аня и Юй, стоявших слева. Он поклонился им, поклонилась и Вэньфэнь.

– Ну вот, – весело сказал Ань. – Наконец-то ты, император, покончил с холостым положением! Поздравляю! Надеюсь, невеста у тебя будет не такая въедливая и неспокойная, как моя Юй!

Император улыбнулся и поднял покрывало с лица Вэньфэнь. Девушка взглянула на него с нежностью и благоговением.

– Дорогая, – сказал ей Жэнь-дин, – теперь ты императрица. Подойди же к моей и твоей матушке.

Вэньфэнь подошла к Нэнхун, они обнялись.

– Будь счастлива, пленница фей, – сказала Нэнхун. – И поскорее подари императору наследника, а мне внука.

– Повинуюсь, – кротко улыбнулась Вэньфэнь.

После этого жених и невеста возложили жертвенные предметы на алтарь и воскурили благовония. В облаке благовоний явилась им сама тысячерукая богиня Гаиньинь и тысячей рук благословила императорский брак. Когда богиня вознеслась, оказалось, что правые руки императора и Вэньфэнь опутаны алой нитью – символом беспечального супружества.

– Что ж, теперь вы муж и жена, – объявила Нэнхун. – Примите же и наши дары.

Юй подошла к Вэньфэнь и проговорила, целуя ее:

– Ты всегда будешь желанной для своего супруга, он пребудет с тобой и не захочет иметь других жен и наложниц. А еще ты родишь двух сыновей и двух дочерей, которые прославят тебя в веках.

Ань подошел к императору и прошептал ему что-то на ухо. Что – мы, к сожалению, так и не узнали, но, судя по лицу императора, это было весьма важны и ценным пожеланием.

А небожительница Нэнхун сказала:

– Будьте счастливы и благополучны во все годы, что грядут впереди! Пока вы будете править страной, ее не коснутся ни войны, ни заговоры, ни голод, ни болезни, ни измена!

И это, вероятно, было самым лучшим пожеланием…

После свадебной церемонии начался пир…

О, это был великий пир, равного которому еще не бывало в Яшмовой Империи! Да и во всей вселенной не бывало еще такого пира! Здесь пировали драконы и феи, боги и простые смертные, вельможи и простецы… Пир продолжался до глубокой ночи, но и ночь стала светла как день, когда в воздух взметнулись тысячи фейерверков и потешных огней…

А на следующее утро Вэньфэнь проснулась в объятиях императора и. сказала:

– Если все прошедшее было сном, я не хочу просыпаться!

– Это не сон, – улыбнулся ей император. – Вставай, любимая. Тебе предстоит сегодня принять сотню-другую придворных дам. Они ждут не дождутся, когда смогут выразить тебе свое почтение.