Надежда Первухина - Иероглиф «Измена»

– Благодарю, Крылатая Цэнфэн, – склонил голову Баосюй. – Вечно буду признателен тебе за эту милость.

– Что ж, а теперь не будем терять времени, – сказала настоятельница. – Пора за дело.

…И снова тело Фэйянь лежало на странном длинном белом столе, а сверху его прикрывала крышка из чего-то, напоминающего полированный хрусталь. К рукам, ногам, всему телу принцессы крепились разноцветные нити, и по ним вливалась в тело принцессы жизнь. Но души еще не было. И тогда Крылатая Цэнфэн приступила к ритуалу. Она встала напротив тела Фэйянь, возле ее правой руки стоял жертвенник из белого мрамора, а возле левой – из черного. В обоих жертвенниках курились благовония, от запаха которых голова шла кругом. Крылатая Цэнфэн золотым ножом разрезала вену на своей правой руга и окропила кровью жертвенники и лицо принцессы! После чего рана на руке настоятельницы затянулась сама собой. Волшебница воздела руки вверх и проговорила:

– Созидаю лестницу между небом и землей. Да будет мое тело ступенькой, да будет мой разум дверью! Душа принцессы Фэйянь, снизойди из высот своих и вселись в дом, который дан тебе от века!

Столб света низринулся сверху на Крылатую Цэнфэн, ветер вихрем закружился вокруг… И в этот миг раздался ужасающий крик.

Тело Фэйянь приподнялось в стеклянном гробу и принялось колотиться о прозрачные стенки. Глаза принцессы открылись, но смотрели бессмысленно, рот исказился в гримасе ужаса.

– Остановись, кто бы ты ни был, и не тронь душу принцессы! – крикнула Крылатая Цэнфэн. – Повелеваю тебе именем звездных стихий!

Тело Фэйянь обмякло и упало на стол. А перед Крылатой Цэнфэн возник прекрасный юноша, принц Наисветлейший.

– Никто не отнимет у меня мою возлюбленную, – сказал мертвым голосом Наисветлейший. – Никто и никогда!

– Остановись, неупокоенный дух, – произнесла Цэнфэн заклинание. – Забудь о прошлом своем и отринь земные мечты. Это вовсе не твоя возлюбленная, принц. Ты жестоко обманут.

– Кто ты, чтобы судить об этом? – возмутился Наисветлейший.

– Я та, что дает начало и конец, – ответила Крылатая Цэнфэн. – Осмелься посмотреть мне в глаза, и все поймешь.

Призрак пристально взглянул в глаза Крылатой Цэнфэн и простонал:

– О нет мне, нет мне покоя! Ты отняла у меня жизнь, ты отняла жизнь у моей возлюбленной, так почему не дашь забвения! Ведь имя твое с…

– Тише, – потребовал Цэнфэн. – Не нужно, чтобы эдесь звучало хоть одно из моих истинных имен. Хорошо, принц. Я дарую тебе забвение. Но за это ты оставишь в покое главную душу принцессы Фэйянь.

– Согласен, – сказал принц.

И тогда Крылатая Цэнфэн, чье истинное имя было скрыто от мира, даровала принцу Наисветлейшему вечный покой. Он стал воздухом и ветром и навсегда забыл о своей возлюбленной, ибо ветер не помнит привязанностей.

…А на столе под стеклянным колпаком открыла глаза и ровно задышала принцесса Фэйянь. Крылатая Цэнфэн подошла к ней и спросила мысленно: «Как ты себя чувствуешь, принцесса?» «Крылатая Цэнфэн! Как я оказалась здесь?!» «О, принцесса, годы не изменили тебя. Любопытство в тебе сильнее вежливости».

Цэнфэн чуть улыбнулась и сказала вслух:

– С возвращением в мир живых, принцесса. Душа твоя вернулась в тело. Полежи пока на алтаре врачевания и приведи в гармонию все свои чувства и мысли. А потом наступит время для вопросов.

Цэнфэн провела ладонью надо лбом принцессы и та, закрыв глаза, погрузилась в целительный сон. Сколько времени длился этот сон, неизвестно, но проснулась Фэйянь оттого, что кто-то нежно лизнул ее в щеку.

Принцесса открыла глаза. Она лежала в летнем павильоне, уставленном вазами с цветами, а рядом сидел Баосюй.

– Наконец-то ты вернулась, – сказал Баосюй тихо. – Я уж думал, что навсегда потерял тебя…

– Баосюй, – прошептала принцесса, не веря своему счастью. – Я жива!

– Да. Но почему ты плачешь?

– Мне было так страшно и одиноко, Баосюй! Я помню, что душа моя скиталась, но не помню где…

– Ну и хорошо, что не помнишь, – непонятно сказал Баосюй.

Фэйянь во все глаза смотрела на него и не могла насмотреться.

– Баосюй! – воскликнула вдруг она. – У тебя глаза изменились!

– Да, попросил у Крылатой Цэнфэн вставить мне глаза позорче, – отшутился дракон. – А в придачу к глазам мне еще и крылья поменяли. Я теперь смогу летать еще выше и еще быстрее.

– Баосюй, я писала тебе письмо… Меня держали в плену…

– Письма я не получал и потому слишком поздно узнал обо всем, что произошло с тобой. Но не волнуйся, любимая, императрица Чхунхян больше никогда не пригласит тебя погостить в землях Жемчужного Завета.

– То есть…

– То есть императрицы больше нет. Возможно, Жемчужный Завет в этой связи объявит Лунтану войну. Но я думаю, что этого не произойдет. Обними меня, моя девочка, и забудь обо всех печалях.

– Баосюй, у нас будет ребенок…

– Я знаю. Все говорят, что он должен стать каким-то необыкновенным.

– Кто говорит?

– Ань и Юй, и теща, конечно.

– Ой! Они тоже здесь?

– Разумеется. Ведь мы тебя и спасать пошли этаким отрядом…

– О, Баосюй! Я недостойна того, чтобы ко мне были так добры!

– А это уж не тебе решать, любимая! Давай сменим тему разговора. Не хочешь ли ты поговорить о распускающихся пионах?

Цзюань 18

ДЕНЬ СОРОКИ

Вечер должен закончиться гимномОтцветающих яблонь и слив.Это, верно, сегодня долги мнеВсе простили и все принесли.Словно гроз неизбежных предвестьеТрав голодный, тоскующий шум.Я на зов неуслышанной песниСквозь умершие царства спешу.Задержавшись в волненье минутном:Взгляд – деревья – окно – небеса,Я пойду по таким бесприютным,По своим часовым поясам.Семь громов говорили со мноюГолосами то агнцев, то львов.Вырастал за Китайской стеноюГород яшмовых колоколов.И растаял, как будто и не был,Сон. Не в руку. Несбыточный сон…Опускалось кипящее небоИ смотрело мне прямо в лицо.

Головы Хона и Хуна, а также еще дюжины заговорщиков наемный убийца по прозвищу Прозрачный Меч действительно положил в беседке Побеждающей Правды. В расчет за работу он, как было уговорено, взял большой ларец с драгоценностями. И больше в Яшмовой Империи не было ни слуху ни духу ни об этом наемном убийце, ни о тайных обществах, ни о заговорщиках и изменниках. Правда, некоторые высокопоставленные чиновники спешно бежали из страны, а некоторые оказались в тюрьме, но это в общем не нарушило покоя страны. И разговоры о злодеях и изменниках, помышляющих с помощью смерти государя пробудить какого-то Подземного Владыку, постепенно сменились разговорами о более приятном событии – о предстоящей свадьбе императора Жэнь-дина. Тем более что на этом торжестве собирались присутствовать такие высокие гости, как мать-богиня Нэнхун, Небесные Чиновники, а также принцесса Фэйянь со своим мужем-драконом. Словом, общество собиралось самое изысканное.