Дмитрий Казаков - Солнце цвета крови

– Что я вижу? – вопросил король изумленно. – Где вы все пострадали? Почему на твоем лице, Кэй, синячище размером с тарелку? А ты, Мордред, держишься за плечо, точно оно вывихнуто?

Рыцари беспомощно переглянулись.

– Мы… это, ну… – заговорил Ланселот, щеки которого медленно наливались багрянцем, – как бы… турнир… между собой, подготовка к войнам!

– Турнир? – Артур наклонил голову к плечу, как удивленная птица. – Между собой? Не понимаю, почему я об этом ничего не знаю? Гавейн, а где твой брат Гарет?

– Ему нездоровится, – скосив глаза в сторону, ответил носатый рыцарь. – Он… э-э-э… чего-то не то съел…

– Клянусь утробой Фригг, он съел не один удар добрым викингским мечом! – прошептал, давясь от смеха, Нерейд, и тут Ивар понял и над кем насмехался конунг, и кому предназначались его слова, сказанные на месте боя в лесном овраге…

– Очень странно. – Лицо короля покраснело, в голосе прозвучали первые раскаты нарождающегося гнева. – Почему я не вижу тут Эктора Окраинного и где Герайнт из Девона?

Ланселот выглядел настолько растерянным, что Ивар был готов пожалеть его, лицо Кэя выражало полнейшую покорность судьбе. Выручил всех племянник короля, Мордред.

– Они погибли, государь, – сказал он спокойно. – Мы не хотели доносить эту печальную новость до вашего слуха, но теперь вынуждены.

– Как они умерли?

– Они, – черные глаза Мордреда метнули ненавидящий взгляд в сторону викингов, – утонули, перевернувшись вместе с лодкой на реке Эйвон…

– Вместе с лодкой! – Нерейд корчился от смеха, скрываясь от взгляда короля за широкой спиной Кари. – Утонули… От многочисленных проникающих ранений! Ха-ха-ха!

Ивару стоило больших сил не улыбнуться.

– Да, печальная история, – проговорил Артур. Гнев его слегка поутих. – Мы обязаны почтить покинувших нас братьев должным образом! Сегодня же будет пир – в их честь, а завтра – в честь тех, кто доставил в Камелот величайшее сокровище Британии!

По залу пробежал гул, лица многих просветлели в предвкушении дармовой выпивки. Вемунд с гулким звуком похлопал себя по животу и с удовлетворением вздохнул.

Мерлин возник в помещении беззвучно. Не прошумели в коридоре шаги, слуга, стоящий на страже, заснул, похоже, мертвым сном, и даже рассохшаяся дверь, висящая на старых ржавых петлях, не скрипнула, пропуская в комнату верховного друида королевства. Просто Ланселот вдруг ощутил, как колыхнулся воздух, и, обернувшись, напоролся на острый, точно клинок, взгляд темных, глубоко посаженных глаз.

– Вы повели себя как полные дураки, решив напасть на викингов вот так, – проговорил Мерлин негромко, но все разговоры среди неудачливых рыцарей тотчас стихли.

– Почему? – упрямо спросил Агравейн, младший из братьев Гавейна. – Ведь нас было много больше! Мы должны были уничтожить их…

– Не так, – прошелестел Мерлин, усаживаясь на предложенный стул. – Они пришли из страны, где сильнейший из вас был бы слабее ребенка! У вас появился бы шанс, соберись вы перестрелять их из луков, да и то – небольшой! Ведь вы знали, что с ними друид…

– Тот лысый старикан? – сморщился Гавейн, которому в схватке сломали пару ребер. Дышать было больно, и в душе Рыцаря Сокола царил гнев. – Мы думали, он ни на что не способен!

– Старикан!.. Думали!.. – Лицо Мерлина исказила презрительная усмешка. – Разве вы это умеете? А он не думал, а просто ссадил вас с коней! А уж с пешими они разобрались легко…

Лица рыцарей осветились одинаковым изумлением – откуда друид может знать обстоятельства битвы, о которой все молчат крепче, чем о неудаче в постельных делах?

Мерлин тяжело вздохнул.

– Тут нужно действовать хитростью, – проговорил он, про себя кляня воинскую тупость. – Чарам противопоставить чары, а грубой силе – изощренный обман…

– И что ты предлагаешь? – поинтересовался кто-то из задних рядов.

Здесь, в небольшой комнатке одной из башен замка, собрались все, недовольные северянами, и в комнате стоял густой запах мужского пота.

– Что ценит король больше всего на свете? – чуть поморщившись, вопросом ответил Мерлин.

– Собственную честь! – выпучил глаза, став похожим на огромного рака, сенешаль Кэй.

– Это так, – согласился Мерлин. – Но честь короля – это еще и честь его жены, верно?

Рыцари закивали. На лице Ланселота появилось выражение, какое бывает у собаки, которая стащила со стола кость, но пока не знает, накажут ее за это или нет.

– Любое покушение на честь жены короля – это посягательство на его собственную честь, – продолжал гнуть свою линию друид, с удовольствием отмечая, что наиболее догадливые из рыцарей уже поняли его план.

– Осталось лишь подстроить все так, словно предводитель чужаков покусился на честь Гвиневры, – проговорил задумчиво Гавейн, как никогда похожий на хищную птицу. – И так, чтобы король об этом узнал. Что ж, это может сработать! Но, укуси меня волк, я-не понимаю, как мы это устроим!

– Да, – Мерлин улыбнулся, – в этом деле вам без моих чар не обойтись…

Пир получился не таким веселым, как хотелось бы королю. Песни бардов звучали тоскливо, как похоронный плач баньши, отличное пиво горчило, а лица рыцарей казались противнее, чем рожи грязных, пахнущих навозом крестьян, что обитают в мерзких халупах.

Артур медленно накачивался хмельным и откровенно скучал.

Его супруга, сославшись на нездоровье, отказалась присутствовать на пиру. Мерлин, который только делал вид, что служит королю, а на самом деле преследовал свои, непонятные даже владыке Британии цели, тоже куда-то запропастился. Артур сидел за столом в окружении паладинов, которые веселились как-то натужно, а во взглядах их, бросаемых на короля, сквозила непонятная опаска.

Зато викинги гуляли напропалую. Кувшины на их столе пустели с такой скоростью, что слуги не успевали приносить новые, обглоданные кости усеивали столешницу, а дикий блеск в глазах северных воинов говорил о том, что без драки сегодня не обойдется.

Рыцари, такие храбрые на словах, поглядывали на северян с опаской и старались держаться от них подальше.

Предводитель викингов осушил очередную кружку, лицо его, всегда неподвижное, неожиданно дернулось. Конунг встал и, держась за живот, направился к выходу из зала.

«Перепил, – с вялым удивлением подумал король. – А ведь всегда был крепок на питье. Ничего, проблюется, и все будет нормально…» Но время шло, а Хаук по прозвищу Лед все не возвращался.

Легкое дуновение коснулось затылка Артура, тихий голос Ланселота, который весь пир прошлялся неизвестно где, прозвучал прямо над ухом:

– Государь, прошу простить меня, что отрываю от веселья, но новость слишком страшна…