Ольга Денисова - Черный цветок

— Слушай, а почему они не подплывают к берегу? — спросил он, слегка охолонув.

— Их разобьет о причал. В бухте, конечно, тише, чем в открытом море, но волна все равно высокая, посмотри.

— А как же тогда плыть?

— Корабли не плавают, а ходят. Только попробуй сказать что-нибудь подобное в порту: в лучшем случае, надерут уши. Сейчас шторм. Море не всегда такое бурное, иногда бывает и гладким, как река.

— Да? — Есеня задумался, и попробовал представить себе эту картину. Наверное, это было возможно…

Они остановились на шумном постоялом дворе — Урд оказался дорогим городом, и Полоз выбрал самый приличный вариант из тех, что были им по карману. Трактир кишел людьми — сюда заходили и те, кто ночевать не собирался; в большом зале стояли длинные, грубо сколоченные столы и плохо оструганные скамейки. Пахло кислой капустой, копченой свининой и дешевой рыбой. В комнате, которую выбрал Полоз, едва умещались две кровати, очаг и сундук.

— Без очага в два раза дешевле, — сказал Полоз, — но тут топят еще хуже, чем в Кобруче, и я решил, что топить мы никому не доверим. Дрова дорогие, зато вино почти ничего не стоит: медяк за две кружки.

Такого вина Есеня никогда не пил: легкое и чистое, как слеза, немного кисловатое, и свежее, как колодезная вода зимой. Он не заметил, как опьянел, и хмель от этого вина не имел ничего общего с пивным: он веселил, но не оглуплял. Осмелев и почувствовав себя своим в этой разношерстной толпе, Есеня незаметно ускользнул от Полоза и нашел себе компанию поинтересней: трех очаровательных румяных продажных девок. Теперь у него были свои деньги. Во-первых, горсть медяков, заработанных в мастерских, а во-вторых, Полоз дал ему пять серебряников, на случай, если с ним снова что-нибудь произойдет. Девки стоили ненамного дороже, чем вино — пять медяков за час, и пятнадцать — на всю ночь. Есеня пересчитал деньги, и понял, что медяков на всех троих ему не хватит. Но если позвать Полоза…

Впрочем, девки позволяли себя тискать и бесплатно, и у Есени быстро пошла кругом голова.

— Молоденький, хорошенький, — одна из них, темненькая, поцеловала его в макушку, — кто тебе щечку поцарапал?

— Это ножом, — снисходительно ответил Есеня — от осколка, стрельнувшего в лицо, остался шрам, — мы с моим товарищем защищали обоз от разбойников. Их было пятнадцать человек, между прочим, а нас — только двое. Ну, Полоз, конечно, постарше, десятерых на себя взял, а остальные мне достались…

Девки рассмеялись, и целовали его щеки со всех сторон. Есене явно не хватало рук, чтобы хватать их за коленки, пощипывать пышные бедра и запускать пальцы в широкие вырезы присборенных рубашек. Он гордо купил четыре кружки вина, чем снова привел подружек в восторг, и постарался пропустить мимо ушей фразу: «Ну прямо как большой». Одна из них стояла сзади, обнимая его за шею, а две других пристроились с обеих сторон.

— Ну что, балуешься? — как Полоз оказался сидящим напротив, Есеня не понял.

— Ага, — довольно кивнул он.

Полоз поманил пальцем ту, что стояла позади Есени, и та мгновенно оказалась на другой стороне стола.

— Не пей больше, — Полоз многозначительно кивнул, — на девок силы не останется.

— На девок у меня всегда сила есть, — Есеня стиснул обеих за пояса: они радостно взвизгнули.

Ночь прошла исключительно: каким бы выдумщиком Есеня ни был, до Полоза он еще не дорос. Зато утром тошнило от одного воспоминания о вине — оно уже не казалось легким и свежим. Полоз поднял его довольно рано, и, как бы Есеня ни ныл, вытащил на улицу.

Издали доносился грохот моря, и в каждом уголке Урда чувствовалось его влажное дыхание. За ночь подморозило: унылый, серый, ноздреватый снег покрывал крыши домов и нехоженые полоски улиц вдоль заборов, под ногами же мокрый снег был утоптан и превратился в скользкую ледяную корку.

Они поднялись на самый верх высоких холмов, к подножью крепостной стены с прямоугольными башнями.

— В крепость не пойдем, — сказал Полоз, — хлопотно это, а смысла никакого.

— А кто там живет?

— Во-первых, градоначальник, во-вторых — урдское войско, судьи, казначеи, в третьих — там находится монетный двор, тюрьма и площадь для городских собраний.

— А зачем городские собрания?

— В Урде многие дела решаются всем городом. Собираются горожане, шумят, говорят речи друг перед другом, и то решение, за которое громче свистят, считается верным. Градоначальника, кстати, тоже выбирают всем миром.

— Да ну? — Есеня не поверил, но ему понравилось, — слушай, так это же здорово!

— Ну, в общем-то неплохо, — вяло согласился Полоз.

Сверху город был виден как на ладони, только море пряталось в густом тумане. Порт протянулся по берегу вдоль всей бухты — Полоз показал Есене, где находятся доки, где идет перегрузка товаров на лодки и телеги, где расположились рыбаки, где — купцы с востока, а где — с запада.

— А вот в той части города, — Полоз показал на запад, — живут мудрецы. Нет, они не обязательно все живут там, просто там их больше всего. Мы скоро туда пойдем. Я там учился.

— Полоз, а где ты взял деньги, чтоб учиться?

— Э, тут все оказалось проще, чем я думал. В Урдии считается, что знание, так же как и мудрость, нельзя продавать за деньги. Не все мудрецы имеют учеников, но если уж мудрец хочет создать свою школу, то денег за это не берет. Если хочешь, можешь просто прийти на занятие и слушать, только вести себя надо прилично — тихо и скромно, иначе другие ученики побьют и выгонят. Не понравился один учитель — можешь перейти к другому. Опять же, обучение идет в несколько ступеней. Сначала грамматика, риторика и логика — если их не освоишь, то не сможешь перейти к геометрии и астрономии, просто не поймешь ничего. Еще изучают музыку и графику, а потом переходят к главному: философии, праву или медицине. Ворошила изучал медицину, а я — право. И напрасно — право в лесу мне совершенно не нужно, а вот Ворошила, как видишь, в лесу оказался очень полезным.

— Здорово! Это каждый, кто хочет, может стать ученым? И денег за это платить не надо?

— Примерно так. Ну, на жизнь, конечно, приходится зарабатывать, бесплатно кормить тебя никто не будет. Но в порту всегда есть работа, особенно летом. Мы жили, конечно, бедно, спали в жутком клоповнике, но зато очень весело: утром — занятия, днем — в порту корячились, а вечером пили и гуляли. Такой разгул, бывало, устраивали — стража сбегалась.

В Урде, в отличие от Олехова и Кобруча, имелось сразу несколько базаров: хлебный, мясной, рыбный, платяной, железный. Сверху базар сразу можно было отличить от других строений, только одну странную площадь Есеня за базар не признал.