Марина Дяченко - У зла нет власти

– Куда мы…

Я замолчала. Я поняла куда.

– Он меня беспокоит, – признался Оберон.

– Он никогда больше…

– Я другое имею в виду. Расскажи, как случилось, что некромант отказался от своего войска?

Меня передернуло от этого воспоминания. Мертвое лицо, пятнистые руки с шишковатыми пальцами непомерной длины. Ужас в глазах…

Пока я рассказывала, Фиалк преодолел половину расстояния до черного замка. Оберон слушал, не снимая ладони с моего плеча.

– Он сделал это по собственной воле?

– Что? А… да.

– Если бы ты не была свидетелем – я бы не поверил. Видишь ли, ни один из некромантов – ни моих знакомых, ни описанных в книгах – не распускал свое войско во время боя. Это против их природы. Это невозможно.

– Но Макс так сделал!

Мы уже летели над скалами – изуродованными, потерявшими половину своих гордых пиков. В расщелинах грудами лежал грязный песок – и ни одного мертвого многонога.

– Я верю, что Макс это сделал… Думаю, до сих пор ни один некромант не боялся так панически своего войска. Они превращались в чудовищ, будучи уверены, что могущественны и прекрасны, – в голосе короля скользнул ледок.

– Ваше величество, он хотел как лучше.

– Я знаю.

– Мы думали… – Я запнулась. – Дело в том, что мы совсем запутались, мы не знали, как вас вернуть, а Саранча стояла уже у порога…

– Понимаю.

– Тогда Макс… Это от отчаяния. Чтобы хоть как-то спасти Королевство.

– Ну да.

Уже видны были ворота. Фиалк сбавил ход.

– Ваше величество, а если бы он не распустил войско? Не сдал бы назад в последнюю секунду – у него… был хоть какой-нибудь шанс одолеть Саранчу?

– Почему – «какой-нибудь шанс»? Он бы точно ее одолел. Очень сильный парень, способный, с железной волей. Тонкие законы Королевства подчинились бы ему, он стал бы настоящим властителем-некромантом…

Меня затрясло от холодного ветра, хотя солнце, поднимаясь все выше, жарило немилосердно.

– Ваше величество, он отступил не из страха. Я точно знаю. Он преодолел свой страх перед мертвецами.

– Тогда почему он отступил?

Факелы по-прежнему горели вдоль дороги. Нас заметили; от ворот замка бежали люди, швыряли в небо шапки, береты, шлемы, и радостный потрясенный рев перекрывал шум ветра в ушах.

– Именем Оберона, – сказала я еле слышно.

Фиалк описал круг над дорогой, где еще недавно мы втроем стояли насмерть. Внизу вопили от радости, прыгали, плакали, какой-то молодой ополченец прошелся колесом. Они кричали «Слава королю!», «Слава Оберону!», а ведь еще сутки назад они его знать не знали…

Максимилиана среди ликующих не было. Сколько я не искала его глазами – тщетно.

Фиалк опустился перед крыльцом, и сразу вокруг сомкнулась толпа.

– Беги, – шепнул мне король. – Найди его, быстро.

Я соскользнула с седла и, проталкиваясь сквозь толпу обалдевших от радости солдат, кинулась в замок.

Он был в большом зале – там, где погиб принц-деспот. Черный пол, вымытый до блеска, казался огромной грифельной доской. Некромант, похожий на тощего черного паука, ползал, ведя мелком, тянул одну непрерывающуюся линию. На черном камне белел рисунок, похожий на огромный отпечаток пальца.

Я сразу поняла, что он делает. Ведьмина печать. Максимилиан открывал проход в мир, откуда сам сбежал еще мальчишкой, – жуткий мир, где жить нельзя.

– Стой, где стоишь, – пробормотал он, не отрываясь от работы.

– Макс, послушай…

– Я не собираюсь говорить с королем. Я не собираюсь смотреть ему в глаза. Нам тесно в одном мире. Лучше уйду я.

– Там царствует принц-чума! Ты что, забыл?!

– Отличное место для некроманта.

– Для некроманта, но не для тебя!

Его рука дернулась. Длинные, нечеловеческие пальцы, так и не вернувшие прежний облик, крепче сжали мелок.

– Не мешай мне… Не отвлекай!

– Я знаю, почему ты отпустил своих мертвецов! Потому что…

В этот момент он закончил рисовать, отшвырнул мелок и вскочил.

Я уже видела, как работает Ведьмина печать. Максимилиан щелкнул своими жуткими пальцами, меловые линии задрожали и стали таять. В полу открылась черная дыра – будто канализационный люк.

– Макс, погоди! Одну минуту! Только минуту, пожалуйста!

Стоя на краю дыры, он повернул голову.

Его белые волосы спутались, потеряли обычную гладкость, глаза ввалились, веки распухли. Он не спал все это время, поняла я. Не спал, думал, мучился.

– Макс… Ты ведь не забыл Оберона.

– Зато я занял его трон.

– Но ты не забыл его.

– Зато поднял войско мертвецов!

– Ты его помнил! Когда его забыли друзья, сын, все на свете – ты его помнил! Ты пришел за мной, потому что хотел вернуть его, и не ври!

Он помотал тяжелой всклокоченной головой:

– Некроманта не переделать. Я останусь самим собой. За Печатью меня ждут работа, карьера…

Ему хотелось казаться спокойным и дерзким. Черный проем дрогнул – и потихоньку стал сжиматься, как замерзающая лужица.

– Я буду тебя вспоминать, маг дороги, – сказал он сквозь зубы. – Ленка. Друг.

И занес ногу над пустотой.

Что я могла сделать?

Отшвырнуть его потоком ветра из посоха? Оглушить? Он бы успел, наверное, среагировать: как маг он не уступал мне, а скорее всего, был сильнее.

И вот я стояла и просто смотрела, как он последние секунды медлит на краю. Сейчас он шагнет, его нога провалится в пустоту, потусторонний мир начнет засасывать Максимилиана, быстро, жадно, по пояс, по грудь…

– Ты же не сделал отмычку!

Уходя за Печать, маги берут с собой ключ, чтобы вернуться, – отпечаток пальца на воске. Максимилиан не ответил, и я поняла: он специально не взял с собой оттиск, чтобы не было соблазна. И еще потому, что обитатели мира за Печатью только и мечтают, чтобы пробраться в наш мир и переделать его по своим законам…

Максимилиан стоял. Проем смыкался. Я поняла, чего он ждет: он хочет прыгнуть туда, не оставив себе шанса на возвращение, протиснуться сразу перед тем, как сомкнется окно…

– Макс, – сказала я. – Это ты вернул короля, когда сражался его именем.

Он заметно вздрогнул. Потянулся рукой к расколотой монетке, до сих пор висевшей у него на груди.

– Бижутерия не имеет значения, – шепотом сказала я. – Здесь другая магия. Совсем другая.

В его воспаленных глазах в первый раз появилась надежда.

– Именем Оберона, – сказала я так громко, как только могла, и голос мой запрыгал под сводами зала. – Отойди от этой штуки, Макс. Два шага назад.

Понятия не имею, о чем они говорили.

Уже и солнце село. Ополченцы, солдаты, стражники коротали вечер у костров: очень громко смеялись, в этом смехе слышалось, кроме радости, смущение. Я сидела одна на берегу озера – очень красиво играли блики на воде, потом погасли. Плескалась рыба. Я сидела на камне, подстелив сложенный вчетверо плащ, и ждала, обхватив себя за плечи.