Джон Толкин - Сильмариллион

Однако к настоящему времени мелкие гномы почти вымерли, остался лишь Мом с двумя сыновьями; сам Мом был очень стар даже по меркам гномов — стар и позабыт. В кузницах его не пылало жаркое пламя, топоры ржавели; воспоминания о его народце хранили лишь древние предания Дориата и Нарготронда.

Но вот приблизилась середина зимы, и с облака с севера несли с собой густой и крупный снег, какого давно не видывали в этих речных долинах; Амон Руд порядочно замело. Между собой разбойники говорили, что зимы в Белерианде стали намного жестче после того, как мощь Ангбанда возросла. После этого лишь самые отважные из них осмеливались на дальние вылазки; многие болели, и все поголовно недоедали.

Одним тусклым зимним вечером появился у логова разбойников некий человек, казавшийся неправдоподобно широким в обхвате, с наброшенным на лицо капюшоном белого плаща. Он подошел к костру, не назвав себя и вообще не произнеся ни слова. Когда разбойники тревожно повскакивали с мест, он хохотнул и откинул капюшон; а под плащом у него обнаружился большущий рюкзак. В неверном свете костра Турин вновь смотрел в лицо своего давнего товарища Белега Куталиона.

Так Белег вернулся к Турину, и оба были несказанно рады встрече; с собой Белег принес из Димбара Драконий Шлем Дор-ломина, рассчитывая, что это поможет Турину задуматься о том, чтобы оставить свою бесцельную жизнь в лесной глуши в качестве разбойничьего предводителя. Однако в Дориат Турин по-прежнему возвращаться не желал, и Белегу пришлось выбирать между долгом и дружбой. Он выбрал последнее и остался с Турином, проявив себя достойным членом разбойничьей шайки — оказал помощь раненым и больным, и накормил всех переданным Мелиан лембасом. Больные быстро пошли на поправку, ведь несмотря на то, что Серые эльфы менее сведущи в целительской науке, нежели изгнанники из Валинора, они все же знают о жизни в Средиземье намного больше, чем это доступно людям.

Белег также заслужил уважение разбойников своей крепкой статью и выносливостью, острыми умом и глазами; лишь Мом ненавидел пришедшего в Бар-эн-Данвед эльфа всеми фибрами своей души, и с течением времени — все сильнее. Вместе со своим сыном Ильбуном он сидел в самом темном уголке своего дома и отказывался с кем-либо разговаривать. Турин мало обращал на это внимания; зима подходила к концу, и с приходом весны у разбойников появилось немало других забот.

Кто знает, что на уме у Моргота? Кто способен постичь глубины мыслей того, кто некогда был Мелькором, величайшим из Аинур, слагавших Великую Песнь, а теперь сидел Темным Лордом на своем черном троне Севера, оценивая приносимые шпионами известия и догадываясь о делах и замыслах своих противников в большей степени, чем большинство из них опасалось, за исключением лишь королевы Мелиан? Моргот не раз пытался мысленно дотянуться до нее, но каждый раз получал стойкий отпор.

И теперь силы Ангбанда вновь пришли в движение; словно длинные загребущие пальцы, тянулись передовые отряды его армий, прощупывая пути в Белерианд. Они сумели пробраться туда через Аннах, и Димбар вскоре был взят, как и все северные пограничья Дориата. Орки прошли по древнему пути, ведущему к длинному ущелью Сириона, мимо острова, на котором возвышалась башня Финрода Минас Тирит, затем промаршировали по землям меж Мальдуином и Сирионом, и добрались по опушкам Бретиля аж до переправы через Тейглин.

Отсюда дорога вела дальше, на Защищенную Равнину; но по ней орки пока что далеко не прошли, ибо поселилась в этой дикой местности новая и пока неизвестная им угроза — с красного холма за ними пристально следили внимательные глаза Турина. Ибо он вновь надел Шлем Хадора, и далеко по Белерианду разошлись, пробираясь под лесными кронами, по течениям рек и меж покатыми склонами холмов, слухи о том, что Шлем и Лук, потерпевшие поражение в Димбаре, вопреки давно утерянной надежде заблистали под солнцем вновь. И тогда многие из лишившихся предводителей, крова и имущества, но не сломленных духом, воспрянули сердцами и отправились на поиски Двух Капитанов. Впоследствии эту местность, лежавшую меж Тейглин и западными границами Дориата, назвали Дор-Куартол — Землей Лука и Шлема; Турин же взял себе новое имя — Гортол, Ужасный Шлем, и вновь почувствовал в себе пробуждение надежд на лучшее будущее.

В Менегроте и в глубоких пещерах Нарготронда, и даже в скрытом королевстве Гондолин из уст в уста ходили рассказы о славных подвигах Двух Капитанов; в Ангбанде это тоже не оставили без внимания. Но Моргот лишь расхохотался, потому что известие о появлении Драконьего шлема подсказало ему, где искать сына Хурина. Вскоре окрестности Амон Руд оказались заполонены шпионами и разведчиками Моргота.

Ближе к концу года Мом со своим сыном Ильбуном отправился как-то из Бар-эн-Данвед собрать в лесу кореньев на зиму; тут-то их и захватили орки. И вновь Мом пообещал своим врагам провести их тайными тропами на Амон Руд, но на сей раз он планировал как можно дольше оттягивать с выполнением сего обещания, и потребовал, чтобы Гортола не убивали. Капитан орков расхохотался в ответ и заявил:

— Уверяю тебя, Турину, сыну Хурина, смерть от наших рук не грозит.

Так были преданы обитатели Бар-эн-Данвед, куда однажды ночью пришли нежданно-негаданно орки, ведомые Момом. Здесь многие из соратников Турина были убиты во сне; но некоторым удалось по внутренней лестнице выбраться на вершину холма, где они дрались до последней капли крови, и кровь эта падала на красный серегон, плотно облепивший камень. На Турина во время боя набросили сеть, и он безнадежно запутался в ней; тогда его скрутили и увели.

Наконец, когда звуки схватки затихли, Мом выбрался из своего темного жилища и встал на вершине холма, мертвые тела на поверхности которой освещало поднимавшееся над туманами Сириона солнце. Но вскоре ему стало ясно, что компанию ему составляют не только мертвецы, ибо по меньшей мере один вернул его взгляд; Мом смотрел в ненавистные ему глаза эльфа Белега. С долго скрывавшейся ненавистью шагнул гном к Белегу и вытащил из-под лежавшего рядом тела меч Англашель. Однако тут Белег сумел подняться и, выхватив у Мома из рук меч, замахнуться им на гнома. Мом, взвыв от ужаса, побежал прочь с вершины холма. Белег закричал ему вслед:

— Месть рода Хадора еще настигнет тебя!

Белег был серьезно ранен, но эльфом он был поразительно крепким, и к тому же обладал кой-какими навыками в целительстве. Поэтому он выжил, и вскоре силы вернулись к нему; однако напрасно он искал среди трупов тело Турина, чтобы похоронить его. А не найдя тела, Белег понял, что сын Хурина все еще жив, но уведен пленником в Ангбанд.