Тайны Кипеллена. Дело о благих намерениях - Ольга Васильченко
— Вы сильный чародей, — болезненно кривя губы, бросил проверяющий, растирая обожжённые пальцы. — Только вас это уже не спасёт. Осталось ваше последнее заклинание.
Он снова метнул свою «дохлую» молнию и приглашающе махнул рукой. Будто в ответ на его жест накатила новая волна. А сердце уже стучало, как бешеное, отдаваясь тянущей болью в груди.
— Что Мнишек пообещал вам взамен? — крикнул я.
— Сами знаете, — усмехнулся он.
— Белого зелья не существует!
— Отнюдь.
За спиной проверяющего раздался неясный шум, он повернулся и покачал головой.
— Скоро, — донёс до меня ветер.
Я зажмурился. Выход должен быть. Первое, чему учат будущих чародеев — безвыходных ситуаций не бывает. Если вы не видите выхода, это вовсе не означает, что его нет. Но для решения проблемы нужно время, а вот его чаще всего катастрофически не хватает. Моё сердце бьёт в такт уходящим мгновениям, а волны отсчитывают целые десятки. Скоро печать кодекса загорится и отберёт у меня бесполезную попытку атаки, а вместе с ней возможность защищаться. Останется только выпрямиться по стойке смирно, как настоящему капитану Ночной стражи и с честью принять… Очередное биение застыло на середине, будто сердце не выдержало и дало сбой. На самом деле, чуть не сдали нервы. Решение всегда было у меня перед носом. В правилах кодекса пишут не всё. И создавался он изначально не только и не столько для студентов и задиристых магов-обывателей, а как часть «суда божьей воли»[1]. Если на поединке присутствует магистр Ночной стражи, то он может прервать дуэль и отменить установленные кодексом договорённости.
Я поднял руку.
— Именем Ночной стражи признаю поединок оконченным.
Печать под моими ногами вспыхнула последний раз и погасла. А проверяющий заскочил обратно в гостевую каюту.
[1] Когда обвиняемому дается возможность доказать невиновность через поединок с палачом или обвинителем. В данном случае – магический поединок.
Из рассказа Аланы де Керси, хозяйки книжной лавки «У моста»
Тянуть время дальше я уже не могла. Редзян сопел у меня над головой, поминутно сверяясь со своей копией на листке. И стоило мне начать замедляться, как тут же следовал чувствительный пинок в бедро. Единственное, что удалось сделать, это проползая мимо Дельки, привалившейся к стене, шепнуть ей: «Сможешь — беги!». Спустя несколько витков узора, стало заметно, что подруга сидит уже чуть ближе к двери. Видно способность двигаться потихоньку возвращалась, и пока Мнишек неусыпно следил за вашей покорной слугой, Адель пыталась ползти к выходу.
Отголоски заклятий снаружи наконец затихли, и в каюту влетел перекошенный Феодорий.
— Всё, баста! — завопил он. — Я не подписывался тягаться с чародеем! Сдержал, насколько смог. Теперь ваша очередь! — проверяющий шагнул к Редзяну, требовательно протягивая руку.
Видно, не по зубам этому проходимцу оказался мой бравый чародей. А нечего соваться к разъяренному боевому магу.
— Ещё одна услуга, и в расчете, — буркнул тот и сверился с листком.
Заметил, что узор закончен, и за шкирку, как котенка, вздернул меня на ноги, оттащив на шаг от узора. И сразу же заломил мне руку за спину, не давая пошевелиться.
Дверь балкона разлетелась щепой. Злой, как мракобес, Балт влетел в каюту, уже заботясь кого могло зацепить его заклятие.
Я дернулась в руках Мнишека, но тщетно. Шею кольнуло лезвием того самого ножа, которым он разрезал мои путы.
— Спокойней, пан Бальтазар. Вы и так уже наколдовали здесь на сотни левков убытка.
Вильк заметил нож у моего горла, зыркнул на застывшего рядом с Мнишеком Феодория, не спеша гасить лиловое пламя на руках. Я впервые видела его в такой ярости, неконтролируемой, страшной.
— Отпусти её, — хрипло приказал Балт.
Сполохи вокруг его рук становились всё ярче.
Редзян как-то странно фыркнул и с силой толкнул меня к Вильку. Тот, явно собиравшийся драться до последней капли магии опешил, когда я врезалась в него. Пламя на руках мгновенно погасло. Он перехватил меня поперек груди, не давая упасть и сам отшатнулся назад, теряя равновесие.
Тут Мнишек рявкнул:
— Давай!
Феодорий взмахнул рукой, вливая силу в мой узор, и тот вспыхнул мерцающей вязью.
Мы с Вильком ударились в невидимую стену. Нас заперли, поймали в ловушку, которую я же и помогла нарисовать! От бессилия и осознания собственной дурости, хотелось выть. Да что ж такое! Что ни сделаю, все наперекосяк!
— Алана? — Вильк напряжено переводил взгляд с меня на злодеев и обратно.
Узор начинал раскручиваться по нарастающей.
— Две жертвы лучше, чем одна, — нервно выговорил Мнишек. — Всяко вернее.
А я наконец-то поняла, что нарисовала, и почему проклятый Феодорий так боялся приближаться к узору. Для того чтобы вернуть кого-то с того света нужно платить жизнью. Вот Мнишек и решил использовать мою, а теперь ещё и Балта.
Всё это я скороговоркой выдала моему бравому чародею. Вильк ещё сильнее притянул меня к себе. Как будто это могло нас спасти. Крученые линии уже оплели книгу в центре и переползали с досок мне на ноги. В глазах потемнело, и я вцепилась в Балта, чтобы не упасть. Брякнули о дерево медные уголки, зашелестели страницы. Где-то на краю зрения полыхнуло лиловым и мне стало чуть легче. Оказалось, мой бравый чародей не придумал ничего лучше, как атаковать коварный узор, не давая ему взбираться на нас. Ещё одна лиловая вспышка и ещё. Лицо Вилька побледнело, а на лбу выступила испарина. Сколько же он сегодня колдовал?
— Мнишек, моя доля, — будто сквозь вату долетел глухой голос Феодория.
— После ритуала сможешь забрать пару страниц, — огрызнулся Редзян. — В них как раз твоя часть зелья.
Ответом ему был нечленораздельный разъяренный вопль мошенника, которого провели его же методом. Кажется, он кинулся на Мнишека с кулаками. Светящиеся линии мешали разглядеть. Звуки драки нарастали. Послышался чей-то отчаянный вопль и звучный всплеск. Похоже, кого-то выкинули за борт через проделанную Вильком дыру. На той стороне узора мелькнула массивная фигура Редзяна. Значит, искупаться довелось Феодорию.
Над раскрытой книгой начали проявляться смутные полупрозрачные силуэты тех, кого артефакт пожрал за все годы своего существования. Очередная лиловая вспышка не достигла цели, разлетевшись тусклыми искрами. Одна из алчных линий узора все-таки дотянулась до
