Инферно - Doktor
— Вот ещё, Игорь Владимирович, пионерлагерь, — моментально откликнулась Елена Львовна ворчливо. — Лучше бы побольше настоящих пионерских лагерей пооткрывали, как раньше было. Не пришлось бы ребенка тащить за собой в такую глухомань.
— А как насчёт — э - с отцом оставить? — спросил Полуэктов, потирая рукой свой грандиозный синяк.
— Вот ещё, — искренне возмутилась повариха, — За тем самим ухаживать надо. Что младенец неприспособленный.
— Не! Никак нельзя, — вставил своё слово Яр, горестно вздохнув, — исхудаю.
Под смех собравшихся Елена Львовна шлёпнула сына полотенцем по спине, и вернулась к кухне, незлобливо ворча что-то насчет балбеса, которому всё нипочем, а как за здоровьем следить, так это только мать…
Постепенно своеобразный чайно — бутербродный пир, устроенный в честь завершения первого дня работы экспедиции, пошёл на убыль, затих весёлый беспредметный трёп и, наконец, уставшие люди потянулись к своим палаткам.
Остались только дети, повариха, Лукин и Людмила Ракитина. Сидели молча, глядя на отблески костра, пляшущие по пологам палаток и убегающие вверх, в кроны деревьев, чтобы там, благодаря причудливой игре света и теней, превратиться в призрачных сказочных существ, кривляющихся и прыгающих по ветвям вокруг лагеря. Непроглядная тьма, сгустившаяся вокруг, скрывала неисчислимые тайны ночного леса, а может и колдовство, давно задохнувшееся среди пыли и мёртвого камня больших городов.
Под влиянием неистовой пляски живого огня в ночи, как и любой из присутствующих, Ника, вопреки веяниям века, плененного законами науки и логики, сердцем чувствовала как близка и тонка граница между привычным и неведомым. Она давно знала, как велика власть звёзд, ночи и неистребимо живущих в каждом человеке суеверий. Однако сейчас ей казалось, что называемое «просвещенными» людьми суеверием, на самом деле теплящиеся в душе у каждого воспоминания о былом. О давно забытом, молодом мире, населенном лешими и русалками, кикиморами и домовыми, далеко не призрачными, а привычными, пусть иными, но реальными существами, с которыми человеку приходилось считаться и сосуществовать на равных правах. Может «отжившие суеверия» не исчезли, как самоуверенно решил Царь природы, а живы, и до сих пор скрываются в чаще, поджидая неосторожного храбреца, рискнувшего уйти в ночь, сквозь стену мрака, окружившую лагерь.
Невольно вздрогнув, Ника, не обращая внимания на удивлённый взгляд матери, откровенно придвинулась к Корису и, кутаясь в накинутую им на неё куртку, склонила голову парню на плечо.
Приобняв девушку за плечи, Корис решился, наконец, задать вопрос, старательно избегаемый взрослыми всё это время:
— А почему вертолёт упал? Что с ним случилось?
Все, почему-то, посмотрели на Лукина. Пожав плечами, прапорщик сказал:
— Не знаю. Я не специалист. Скорее всего, уже завтра здесь будет много разного народу. Комиссии, ремонтники. Вот они и разберутся в чём причина. То ли неисправность, то ли ошибка пилотов.
— Да, — задумчиво сказал Яр, — летал себе летал, и вдруг ни с того, ни с сего…
Елена Львовна прекратила перемывать оставшуюся от ужина посуду и, перебив сына, произнесла назидательно:
— «Ни с того ни с сего» ничего не бывает. Всему есть причины. А здесь место проклятое. Вот и начинаются всякие неприятности. Выбрали, тоже мне, точку для лагеря.
— Именно потому и выбрали, — сказала вдруг старшая Ракитина, ни к кому конкретно не обращаясь.
— Почему «потому»? — спросил Яр.
Ника видела, что мать удивлена и раздосадована её поведением, но упрямо демонстрировала своё расположение к Корису. Мать же не испытывала особого желания продолжать разговор. Ей хотелось, оставшись наедине, спросить у Ники, что происходит. Её подозрения в том, что вокруг неё творится что-то важное и судьбоносное, а она ничего не знает, или, даже, специально оставлена в неведении, разгорелись с новой силой.
— Мам, расскажи…
Пересилив себя, Ракитина продолжила рассказ.
— Это место очень часто упоминается в легендах различных племён, издавна живших здесь. Племена приходили и уходили, даже след некоторых не отыскать в истории, а легенды оставались, словно их передавали по наследству. И так сотни, если не более лет. Отсеяв откровенные суеверия, мы пришли к выводу, что здесь существует необъяснимая, или, точнее, необъяснённая пока, аномалия.
— А археологам что за дело до аномалий? — спросил Корис.
— Экспедиция комплексная, — терпеливо пояснила Ракитина — Ещё и УФО-логи. Нас же больше интересует то, что согласно тем же легендам где-то тут был религиозный центр неизвестной науке древней цивилизации, существовавшей в языческие времена, а может… — рассказчица замолчала на мгновение, видимо решая для себя, стоит ли вдаваться в такие подробности со столь непрофессиональной аудиторией. — А может и раньше. Причём если верить таким ненадёжным источникам как легенды, этот центр был весьма крупным.
Даже Лукин, совершенно далёкий от археологии, заинтересованно огляделся вокруг.
— Раньше — это до языческих времен? Разве такое возможно? Раньше только каменный топор и дикость! Расскажите, Людмила Викторовна. Я в этом не силён, но насколько помню из школьного курса истории, все современные религии имели первоначальным этапом язычество. Язычество — простейшая базовая форма религии, отождествляющая с проявлением высших сил неизвестные явления. Например, природные.
— Кто сказал, что базовая? И кто сказал, что простейшая? — возразила Ракитина. — Вернее, кто доказал это бесспорно? Школьный курс весьма усреднен и упрощен.
— Я не спорю…
— А почему, по вашему, каменный топор это обязательно беспросветная дикость? Душа-то у человека не каменная. Мне иногда кажется, что это мы дикари со всей нашей металлургией, химией, самолётами и бомбами.
— Мне иногда тоже, — согласился с женщиной Лукин.
— По моему, в отличие от предков, мы разучились понимать себя и природу, трактуя её законы со своей колокольни, переиначивая по своему разумению с позиции личной выгоды. Дети малые, да и только… Почему ветер? Потому, что деревья качаются, — сказала Людмила Викторовна с таким видом, словно продолжала давний спор, начатый не здесь и не сегодня.
Она вдруг прервала рассказ, глянула на дочь, на часы, и поспешила добавить:
— Ну, это обширная тема и о ней можно рассказывать часами, а детям спать пора.
— Расскажите хотя бы легенду, — попросил Корис.
— Ника завтра расскажет. Она её тоже знает.
Она вновь посмотрела на дочь.
— Мам, пожалуйста, ты ведь лучше знаешь. Это тема твоей диссертации, — возразила Ника, удобнее устроив голову на плече у Кориса.
— Хорошо, только коротко, — сказала Ракитина сердито. — Речь идет о водопаде на этой реке…
Давно уже молчащая Елена Львовна, с интересом наблюдала за происходящим у костра. Сама мать, она видела, что кроме общего разговора идет ещё и невидимый посторонним диалог между
