Константин Бояндин - Мозаика (книга первая)

Эль–Неренн уселась, устало потёрла лоб.

— Что у тебя с полицией?

— Ты не сможешь уладить, Ньер. Отпусти. Я не забуду, что ты сделала для меня… я отыщу тебя, обещаю.

Эль–Неренн молчала.

— Отпусти, — Мегин явно было страшно. — Я никому не скажу, кто ты… Клянусь!

Эль–Неренн обнаружила, что ей тяжело дышать. Силы неожиданно покинули её, чернота опустилась перед глазами. Седьмой день в постоянном напряжении. Мегин… что–то говорит, но что — не расслышать.

Пелена перед глазами пропала, была — и не стало. Мегин, посеревшая от страха, стоящая на коленях перед старшей.

— Никогда, — прошептала «кошечка». — Никогда, никому…

— Встань, — эль–Неренн протянула руку, Мегин отшатнулась, словно ей протянули ядовитую змею. Затем, взяв себя в руки, приняла руку, поднялась. — Мне достанется, если ты просто исчезнешь.

— Я оставила записку госпоже. Никто не видел, что я вошла к тебе.

— Как ты собираешься выйти из поместья?

— Не спрашивай. Я знаю способы.

— А вещи?

Мегин стало трясти.

— Ничего мне не нужно, Ньер. Пропади всё пропадом.

— Ладно, — эль–Неренн медленно поклонилась «кошечке», та ответила тем же. — Удачи, Мегин.

Та кивнула и словно испарилась — едва слышно скрипнула дверь.

Почти под самый рассвет в дверь эль–Неренн тихонько постучали. Мегин. Задумчивая, вся мокрая — видимо, попала под дождь.

Эль–Неренн не сразу поняла, кто перед ней — спать хотелось ужасно.

— Я подумала… — Мегин опустила голову. — Далеко я бы не убежала. Я с тобой, Ньер. Тебе потребуется помощь.

В понедельник появилась Веранно, осталась довольной тем, как идут дела в поместье. Не стала принимать Леронн (хотя та пыталась поговорить с ней); сообщила — открыто — что в среду в поместье у неё будет совещание с крупными промышленниками континента. И что приём состоится в пятницу. Веранно не стала разговаривать со старшей наедине, один лишь раз, встретившись с ней в коридоре, взглянула в глаза и улыбнулась.

Выглядела хозяйка дома значительно лучше.

Мегин появилась тем же вечером.

— Госпожа изменяет завещание, — сообщила она, как о чём–то само собой разумеющемся. — Объявит о нём в пятницу, когда все соберутся здесь, в поместье.

Эль–Неренн ощутила, как по спине пробегает холодок.

Вот оно. Момент истины. Всё, как и всегда, упирается в единственный вопрос — власть. Над имуществом, домом, людьми. Веранно «передумала» сходить в могилу, и изменяет завещание. По которому, как всем (благодаря Тери) известно, поместьем стал бы владеть сын госпожи.

— Хейнрита переводят работать в Терану, в филиал банка, — Мегин понизила голос. — Поместье передаётся кому–то ещё. Кому — она не знает.

— Лер?

«Кошечка» кивнула.

— Она обещала мне деньги, Ньер. Очень много. Если до пятницы я помогу убрать тебя с дороги.

— Ты согласилась, надеюсь?

Мегин кивнула.

— Да, сестра. У меня не было выбора. Не забудь заступиться за меня, когда всё решится.

Эль–Неренн молча кивнула, потёрла виски. Начинала болеть голова. Близится очередное полнолуние — очередной «короткий» цикл, бессвязность в голове и слабость во всём теле. Очень вовремя. Как всегда.

Мегин молча присела перед ней, прижала ладони к щекам эль–Неренн, прижав большие пальцы к основанию шеи. Минуты через три боль стала утихать. Мегин молча отняла руки, когда боль исчезла. Как она это чувствует?

— Ньер, у неё совсем плохо с головой, — добавила «кошечка». — То угрожает, то подкупает. Хейнрит не лучше — напился сегодня в дым, заперся у себя в комнате. Будь осторожнее.

Мегин отыскала эль–Неренн рано утром. Прибежала в фартуке — прямо от мойки.

— Ньер, что–то с машиной. Вчера была в полном порядке. Я заметила — кто–то открывал кожух, не стала включать.

Эль–Неренн быстро проследовала на кухню (Асетт приветствовала её кивком, но отвлекаться от работы не стала). Мегин права, с машиной кто–то повозился. Наклонилась, принюхалась. Не понять, кто — был в перчатках.

Через минуту появился Кесстер. Он недолго исследовал внутренности машины. Показал найденный там «жёлудь».

— Это было в силовом блоке, теарин. Если бы машину включили — разнесло бы на части. Мегин, вам повезло.

«Кошечка» кивнула, глаза её были широко раскрыты.

— Прошу, — Кесстер спрятал «жёлудь», закрыл кожух машины. — Включайте, всё в порядке.

— Асетт, Инни, Мегин, — эль–Неренн обвела взглядом остальных. — Никому ни слова об этом. Прежде, чем что–нибудь включать, обязательно проверяйте.

— Я проверю весь дом, — пообещал Кесстер, когда покидал, вместе с эль–Неренн, кухню. — Плохо дело, теарин. Это не случайность. Мегин могло убить.

— Вы знаете, сколько в доме потайных ходов? — поинтересовалась старшая. Кесстер кивнул.

— Карта у всех на виду, — он усмехнулся. — Знаю, теарин. Я сегодня же их перекрою и заблокирую. Только госпожа может приказать мне открыть или закрыть их, но…

Эль–Неренн молча показала медальон Веранно.

Кесстер кивнул.

— Я поручу Мейсте заменить повсюду замки. В кладовых, в подвале, везде. Ключи будут только у вас — и у меня, в сейфе. Так положено. И ещё, теарин, — он оглянулся, но поблизости никого не было. — Сын госпожи вызвал меня сегодня утром. Предлагал покинуть поместье до вечера субботы.

— За деньги? — спокойно поинтересовалась эль–Неренн.

— Да, теарин. За очень большие деньги.

Итак, война была объявлена. Хейнрит уехал на работу, в банк, но его «присутствие» ощущалось. И Леронн. Стала спокойной и один раз даже улыбнулась. Беспрекословно выполняла все поручения. Это настораживало.

Эль–Неренн обходила весь дом, и вскоре добралась до теплицы. Тери работала там, весело помахала рукой.

Что–то не так. Эль–Неренн обошла несколько раз все помещения теплицы. Что–то странное с орхидеями. С фиалками, с другими цветами.

— Тери, — подозвала она «огонька». — Мешки с подкормкой. Куда они делись?

— Кончились, — отозвалась рыжеволосая. — Я как раз хотела напомнить, теарин. Надо купить новую.

— Тери, — эль–Неренн взглянула ей в глаза. — Три дня назад было полтора мешка. С памятью у меня всё в порядке.

— Я же говорю, — Тери указала рукой. — Кончилась. Мы…

Эль–Неренн, не дожидаясь объяснения, взяла лопатку и быстрым шагом проследовала к поникшим орхидеям. Принюхалась. Копнула, осторожно, землю в одном из горшочков. В другом. На лице Тери ясно виднелось замешательство… и вина. Тери никогда не быть заговорщицей.