Елена Кочешкова - Болтливые куклы

- Атэ, зачем тебе жить здесь, если твой род такой богатый? - спросил его Хекки однажды. - Ведь ты мог бы иметь свою собственную комнату, приходить и уходить домой, когда угодно, даже водить к себе женщин... или мужчин.

Хекки давно уже задавался этим вопросом, недоумевая, зачем его товарищу сдался этот храм со всеми его правилами и строгостями.

Атэ Хон помолчал минуту, потом ответил, не глядя на Хекки:

- Так получилось. Я там... натворил дел. Старшая сказала, лучше, мол, уйди с глаз долой, пока все не забудут. Вот я и решил какое-то время здесь поработать. Дабу платит честно и много, хотя я, когда пришел, был еще совсем мальчишкой, чуть старше тебя. Но таковы законы этого театра - если актер нанятый, будь добр отвали ему приличный кошель монет.

- Понятно...

Хекки не сталь расспрашивать Атэ, чем именно тот провинился. Раз сам не сказал - значит не захотел. Да и какая разница. Вместо того он задумался о своей собственной семье.

С той поры, как отец отвел его в храм, он ничего не слышал о людях, с которыми провел первые пять лет своей жизни. Знал только, что из тех монет, что сыплются к его ногам во время выступления, часть должна доставаться его семье. Таков был уговор, когда отец отдавал Хекки служителям. Но ни разу никто не спросил о нем, не пришел в беседку для свиданий, не принес новостей из дома. Даже мать... В первые несколько лет Хекки все ждал, что она появится однажды в храме, попросит привести к ней сына хоть на несколько минут... Напрасно. О нем забыли, словно и не было никогда в семье табачника младшего сына.

После первых выступлений, Хекки очень хотел спросить у главного распорядителя о своих родных. Кто-то ведь наверняка забирает эти его монеты... Но чем больше он думал, тем отчетливей понимал, насколько это глупая затея. Кому он нужен? Братьям и сестрам, что давно выросли? Отцу, который самолично продал его за еду и вино? Матери, не отыскавшей времени хоть раз навестить свое дитя? Если кто и являлся в храм за деньгами, этому человеку не было дела до самого Хекки.

Да и пусть. В конце концов, Шен Ри и Зар тоже ничего о своих семьях не знали.

Насмешница-судьба приготовила ему неожиданный 'подарочек', когда он совсем того не ждал.

Это был обычный вечер с большим представлением. Как всегда зимой, спектакль давали в крытом зале. Хекки выступал самозабвенно, не думая ни о чем, кроме танца. Ему нечасто так удавалось, и потому он особенно радовался каждому движению и каждому вдоху. А после спектакля вышел на финальный поклон, ожидая привычных 'подношений' от зрителей. Монеты, цветы, восторженные выкрики - Хекки улыбался, глядя на людей, что стояли по ту сторону сцены, но внезапно его взгляд зацепился за одну невысокую фигурку в ближнем ряду. Эта девчонка не отбивала свои ладони в аплодисментах и не смотрела на актеров с восхищением. Она стояла, скрестив руки на груди и насмешливо кривила и без того слегка несимметричное лицо. Увидев, что Хекки заметил ее, девочка отчетливо подмигнула ему единственным своим глазом и мотнула головой в сторону одной из ниш, которые он так любил.

Любопытство, как всегда, оказалось сильнее любого другого чувства и вскоре Хекки, все еще облаченный в сценический наряд, уже стоял возле ниши. Одноглазая девчонка ждала его там, сидя на высокой каменной скамье и перебрасывая из руки в руку большую спелую грушу.

- Так вот ты каков, сын табачника! - сказала она вместо приветствия и посмотрела на Хекки дерзко, с вызовом.

- А... - растерялся тот и пару мгновений таращился на девчонку с немым удивлением. - Откуда ты знаешь, кто мой отец?

- Оттуда же, откуда и все остальные его наследнички, - одноглазая с хрустом откусила от груши большой кусок, неспешно прожевала его и только тогда милосердно сообщила разгадку: - Я твоя сестра, балбес.

Тут Хекки окончательно лишился дара речи.

Вот эта - его сестра?

Тощая, как уличная кошка, ниже его почти на голову, с тонким шрамом через все лицо, с узлом из кожи на месте левого глаза, одетая в какие-то живописные лохмотья... Его сестра?

- Не веришь? - девчонка не переставала усмехаться, и единственный ее глаз, такой же зеленый, как глаза самого Хекки, излучал неприкрытое довольство. - Ну, вглядись получше. Папенька не раз сетовал, что я на тебя похожа больше, чем на него.

Могла бы и не говорить. Хекки и сам видел очевидное сходство с тем лицом, которое каждый день встречалось ему в зеркале. Только у сестры черты были тоньше и мягче - все-таки девочка, да и младше его к тому же.

- Жун... - пробормотал он. Конечно, она изменилась - сестре было всего два года, когда Хекки отдали в храм. - Ты... ты от мамы?

- Ну вот еще! - девчонка снова откусила от груши и с наслаждением плюнула косточкой далеко в зал. Хекки оценил это умение (он и сам всегда получал удовольствие от подобных шалостей). - Я там давно не живу. После твоего ухода отец маменьке настрого запретил плодить новых детишек, но она не сдержалась. Когда мне было четыре, снова родила. Папаша ей тогда поставил ей условие - мол, в честь появления каждого нового наследника, будет предыдущего продавать каким-нибудь бродячим фокусникам. И сразу закрепил слова делом - так я оказалась в балагане Папаши Ло.

- Вот как... - выдохнул Хекки, совершенно потрясенный новым знанием. - Значит, ты тоже умеешь танцевать?

- Не, - Жун усмехнулась, - танцевать не умею. А по канату ходить - запросто. И остальное тоже. У Папаши всему научишься... Но танцы он не любит. Говорит, это для храмовых ручных крыс дело.

Хекки невольно вздрогнул от ее последних слов, и это не укрылось от Жун.

- Да, братец, мне повезло побольше, чем тебе. Я хоть не сижу взаперти, как ручная зверюшка.

- А это? - Хекки робко коснулся своего лица в том месте, где у его сестры был длинный темный шрам. - Откуда?

Жун криво улыбнулась.

- Подарок от одного высокородного. Я тогда еще с нашим семейством жила. Бегала по улице, да попалась под ноги какому-то мерзавцу. Верней, его лошади. Ну он и хлестнул меня не глядя. Мать говорила, мне еще повезло. Мог насмерть зашибить. Или затоптать. А так просто шкуру немного подпортил... Из-за этого больше папенька огорчался, когда Папаша Ло дал ему меньше денег, чем мог бы, - Жун презрительно дернула щекой и снова откусила от груши. На сей раз косточки она сердито сплюнула себе под ноги. - А по мне, так и демоны с ним, с этим шрамом, да и с глазом тоже! Зато публика денежки охотней дает, и у Папаши я на хорошем счету.

- Жун... - так странно было назвать это имя, - как ты нашла меня?

- Делов то... Мы часто в Таре выступаем. Заглянула к маменьке, а она мне уж не раз про старшего братика из храма рассказывала... Ну я и спросила, как тебя найти, - Жун посмотрела на огрызок в своей руке и отбросила его в строну. - Она там гордится тобой до икоты. Дескать, такой талантливый мальчик получился, кто ж знал...