Павел Селеверстов - Золотой череп. Воронка душ (СИ)

На небе сияли звёзды, стояла тихая летняя ночь. Но иногда, лёгкие порывы ветра приносили отрывистые крики какого-то могучего существа. Эти вопли, отчаянные и яростные, будоражили разыгравшееся воображение компаньонов, навевая грусть и тоску. В костре потрескивали сучья, в походном котелке булькала сытная похлёбка.

Клут помешал варево и, зачерпнув ложку, поднёс её к губам.

— Неплохой супец получился! — причмокивая, заметил он. — Как говорится, кашу мясом не испортишь!

— Сдаётся мне, подобраться к адской воронке будет непростой задачей, — сказал Громила. — Лихалетригель знала, что ни одному наёмнику она не по зубам. Хитра прелестница.

— Лихалетригель? — оживилась Ританаль. — Что-то раньше я не слышала от тебя этого имени.

— С чего бы тебе о ней слышать, — огрызнулся Броль. — Это имя эльфийской принцессы, к которой так просто не подступишься.

— О, да! — вспомнил Всебор. — Когда я пришёл наниматься на работу, меня здорово отметелили её гвардейцы.

— Ты говорил, что их было двадцать, — добавил Зубастик.

— И не мудрено, что вас к ней не пускают, — усмехнулась Ританаль. — Таким оболтусам место на конюшне.

— Ну, так возьми меня в работники, — оскалился Броль. — У тебя же есть конюшня?

Девушка засмеялась и, покачав головой, махнула рукой. Разговор не клеился, даже не смотря на все попытки Громилы его оживить.

Всебору не спалось. Он сидел у костерка, иногда подбрасывал в него сучья и ветки. В голову лезли муторные мысли. Вспоминалось прошлое, заснеженный тракт и страшные сны, в которых его преследовала навь. Сны оказались пророческими, и теперь он хорошо понимал, это преследование продлится до конца жизни. А что потом?

— Глупо тратить силы на бодрствования, — послышался голос, Ританаль. — Тебе завтра они потребуются, как никому из нас.

Она подошла ближе и уселась рядом.

— Сама тоже не спишь, — отозвался Всебор. — Что дальше собираешься делать, ведь свой договор ты выполнила?

— Вернусь в Калибар. Там остался Круэль и мои животные.

— Твой Калибар то ещё местечко, — улыбнулся Всебор. — Бросала б ты свой зверинец, и как Барбота перебиралась в Вирекрею или в Спумарис.

— С чего это вдруг? Неужели ты подумал, что я боюсь мерзких шептунов или…

Девушка запнулась на полуслове и хмуро покосилась на Всебора.

— Когда я узнала, что ты отправился с Барботой на приём к королю Долкину, я подумала, что уже не вернёшься.

— Почему? — удивился Всебор. — Сомневалась, что я смогу за себя постоять?

— Ты сморчок, — фыркнула Ританаль. — Долкин не тот за кого себя выдаёт и все людские жертвы приносятся гнусным тварям, что выползли из Скальбурской тьмы.

— Я видел их, — сказал Всебор. — В ту ночь, когда всех гостей развели по комнатам, ко мне пришли эфемерные существа без плоти. Они хотели сожрать мою душу, но…

Он засунул за пазуху руку и извлёк драгоценный оберег.

— Эта штука спасла мне жизнь.

— Так вот почему Велимора упомянула «Кошачий глаз». Откуда он у тебя?

— Мне часто задают этот вопрос, — пожал плечами Всебор. — Я и сам не понимаю, почему именно мне в руки попал амулет. Я смутно помню, что он был у какой-то женщины, а потом я нашёл его в снегу.

— Ты не так прост, как может показаться со стороны, — заметила Ританаль. — Такие вещи стоят целое состояние, а порою, за них не жалко отдать и всё королевство. Кто ты такой?

— Я не знаю, — нахмурился Всебор. — Точнее я не помню. Но моё прошлое иногда возвращается ко мне во снах.

— Навь не выпускает из когтей добычу, — добавила Ританаль. — Мой несчастный отец, тоже был на пиру Долкина. Ему даже удалось сбежать, но твари явились за ним в ночи и убили.

Девушка стиснула кулаки и яростно сверкнула глазами.

— Представь. Каково было мне, наблюдать за тем, как призрачная, бездушная нежить, высасывает из отца жизнь. Мы с Круэлем не смогли ничего сделать. Но однажды всё изменится, поверь.

— Разве бездушную навь можно победить? — спросил Всебор. — И откуда взять столько амулетов, чтобы защитить всех людей.

— Война не закончилась поражением народов у Скальбурских врат, — ответила Ританаль. — Мы живём в эпоху перемирия, но рано или поздно оно завершится, и это будет последняя битва, в которой решится судьба нашего мира. Либо мы победим, либо все исчезнем, один за другим, как народ великого Скальбура.

Рано утром, когда солнце только взошло, Всебор и Громила снова увидели гигантский столб. Он оказался намного ближе, чем они предполагали, и его необузданная ярость потрясла и ужаснула. Уходящий в небесную твердь смерч, вращал обломки брёвен, огромные валуны, широкие пласты земли. День за днём «Воронка душ» перемалывала свою добычу в крошево и пыль.

— Во истину нет ничего ужаснее, чем этот вечный вихрь, — прошептал Броль. — Сколько нужно смелости, чтобы приблизится к зверю.

— Как могло получиться, что эльфийский посланник оказался в этом месте? — спросил Всебор. — Да ещё с драгоценной реликвией.

— Эльфы самоуверенный народ, — задумчиво отозвался Броль. — Им и невдомёк, что даже сверхумные представители рода способны на ошибку.

— Иными словами ты не знаешь?

— Я и не скрываю этого. С определённого времени меня близко не подпускают к столице эльфийского царства, а уж о том, чтобы посвящать в тонкости внешней политики государства и говорить не приходится.

Громила посмотрел на собеседника и улыбнулся.

— И чего ты такой любопытный? — спросил он. — Не всё ли равно, по какой причине посланник выбрал этот маршрут?

— Я тоже предпочитаю о подобных вопросах не думать, — послышался голос Ританаль. — Главное, чтобы с обещанной наградой не обманули.

Оба повернулись к наследнице Маскадоров. Девушка стояла у кострища и поправляла лямки на заплечном мешке.

— Надо бы разбудить троих бездельников, — добавила она. — А то засветло не управимся.

Вибрировала вода и земля на крошечных островках, пахло раскалённым металлом и высушенным торфяником. Монотонный гул эхом разносился над болотистой равниной, от чего даже Всебору, порою, хотелось зажать уши. Эльфы морщились, беспокойно озирались по сторонам, но с упорством шли вперёд.

К полудню тёмная дымка рассеялась, и стала видна «Воронка душ». Она больше не пропадала в колдовской мгле, чары что прятали её от человеческих глаз, улетучились вместе с расстоянием.

— Эта штука прочищает мозги лучше любой выпивки, — заметил Клут. — Так и звенит башка, так и звенит!

За многие годы существования чудовищный вихрь пробурил в земле огромную яму, разбросав по периметру горы камней и щебня. Высокие холмы вокруг напоминали кальдеру потухшего вулкана. Кое-где торчали искривлённые уродливые деревья и плиты известняка.