Далия Трускиновская - Несусветный эскадрон

– …углов у тминного сыра! – воскликнула я. – Я же говорила – и девятку Авы у вас украли!

– Девять дней составляют единое! – сурово прервал друид.

– Я не знаю, в чем средоточие силы и для чего нужно священное число! – отвечала я. – Но на этой земле творятся страшные дела. Кто-то пустил в ход древнюю магию! И этой магией сперва много лет назад погубили Дитя-Зеркало, теперь губят весь его маленький народ! И страдают из-за этого все.

– Этого не могло быть, – уверенно отвечал друид. – Невозможно чужому разгадать кромлех! Они придумали что-то свое. И если ты просишь помощи – я могу тебя научить кое-каким мелочам, которые позволяет давать в руки непосвященным наша древняя магия.

– Мелочи не помогут. Я не смогу состязаться с теми, кто сотни лет занимался магией! И хозяйничал в кромлехе!

– Нашей магией?

В голосе друида было такое великолепное высокомерие, что я не могла удержаться.

– Да! – воскликнула я, причем с вызовом. – Мне нужно понять, в чем сила кромлеха. Я ведь не иду на них с голыми руками – на моей стороне…

– Кто служит позвавшему? Кто приникает к средоточию силы? Сквозь кого проходят сгустки силы? – опять взялся за свои ритуальные вопросы друид. – Кто есть прародитель пламени и порождение пламени?

И на сей раз я услышала заключенный в вопросах ответ.

Рука моя сама собой вскинулась и обвела овал огненной рамы – то, чем стал Ингус.

Друид кивнул. Возможно, ритуал требовал ответа-жеста. И такие случаи в магии бывали…

– Я не могу дать непосвященному в руки оружие, если не знаю, кто враг, – вполне разумно сказал он. – У тебя в руках сильное оружие. Против кого ты его направишь?

– Я не знаю! Они утверждают, что жили тут много веков назад и поставили Колесо года. Если они лгут – чьи же это камни? – я обвела рукой несуществующий круг. – Кому принадлежит эта земля? Кто ее хозяин?

– Кому может принадлежать земля? – удивленно спросил он, и стало ясно, что такая постановка вопроса друидам и на ум не брела. – Земля под деревом принадлежит дереву. Земля под травами принадлежит травам. А все остальные приходят и уходят – птицы, звери, люди…

– Как быть, если одни люди назвали себя хозяевами земли и гонят прочь других людей? – я упростила проблему до предела, но все равно не была уверена, что друид понял ее суть. – Вот кромлех. Сейчас здесь живет племя, утверждающее, что это – его кромлех. Но нашлись люди другого племени, которое жило здесь раньше, и они утверждают, что кромлех поставили именно они. На этом основании они хотят уничтожить пришельцев!

– Какое племя считает себя вправе распоряжаться землей, принадлежащей богам? – в глазах собеседника было несомненное возмущение. Я ждала, что он, как велят его правила изысканной речи, сам же и ответит на свой вопрос, но сейчас он ждал ответа от меня.

– Это – Лесной народ, охотники и рыболовы, которые не выращивают растений, а живут лесной добычей… поклоняются медведям… и магией у них владеют женщины…

Больше я ничего припомнить не могла.

– Не было здесь такого народа, – уверенно заявил друид. – Когда я приплыл сюда, чтобы забрать молодых, никаких охотников в этих лесах не видел, разве что медведей… Кто-то здесь жил до того, как пришли наши молодые. Они показали мне стоянки тех людей. Но те люди ушли, а охотники еще не появились. Я оценил кромлех и увез молодых, кроме пятерых, которые остались еще на срок, работать над кромлехом и возделывать средоточие силы. Может быть, при них появились первые гонцы Лесного народа. Племена сменяются, а земля остается. Они никому не должна принадлежать.

– Кто такие молодые?

– Это те, кому мы, состарясь, передаем власть. Мы учим их, а потом они плывут, находят новую землю и показывают, на что способны. Жаль, что у них здесь получился слабенький кромлех, – спокойно сказал он. – Маломощный. Они не нашли здесь подходящих камней. Но молодежь должна на чем-то пробовать силы. Она должна думать так – вот уйдем от старших, уйдем от моря, углубимся в леса и поставим что-то великолепное. А чем дальше молодые уходили от моря – тем меньше их становилось. И настоящий кромлех им был уже не по плечу. Они сделали все необходимые ошибки и поняли то, чему старшие не смогли бы их научить на словах. Тогда я приплыл, нашел их и забрал. Нельзя отрываться от моря…

– Торопитесь, торопитесь! – воззвал Ингус.

– Чем ты докажешь, что они владеют магией?

– Их осталось-то всего несколько старух! Но они живут столетиями! Они напускают морок и кажутся совсем другими людьми! Они умеют определять Дитя-Зеркало! Они готовят в кромлехе зловредные зелья! И они хотят погубить Дитя-Зеркало пришельцев, чтобы…

– Довольно!

Он опустил глаза.

– Магия похищена?

– Да.

Тут уж было не до изысканных ритуалов.

Его лицо было неподвижно – лицо сильного человека, осознающего свою ответственность. И он уже не хотел толковать нараспев о взаимопроникновении минувшего с грядущим. И так было ясно, что все мы друг за дружку отвечаем…

– Колесо года нужно для того, чтобы пользоваться кромлехом. Нужно точно знать точки восхода и заката, движение Солнца и Луны, чтобы высвобождать силы кромлеха, – торопливо заговорил друид. – Даже у вас, когда Солнце иначе ходит вокруг Земли, он сохранил немало силы! Кромлех силен тем, что владеет орудием правды!

Он ткнул пальцем куда-то мне за плечо.

– Торопись, торопись… – прошелестел в ушах голос Ингуса. – Мне очень трудно удерживать колодец на скрещении жил!

– Дальше! – потребовала я, не оборачиваясь на это загадочное орудие правды.

– Даже сгусток силы от средоточия силы не устоит перед орудием правды! Оно одолевает священный дуб и его желуди! А Дитя-Зеркало несет на себе древние гейсы! Оно не должно умирать, не оставив потомства! Если на него наложено заклятие – заклятие нужно снять до того часа, когда мальчик станет мужчиной! – торопливо перечислял все подряд кельт.

– Я не умею! Дай мне средство!

– Внимательно смотри вокруг! – кричал друид, а черты его смуглого лица уже таяли в темном круге. – Как смотрели наши деды! Ведь никто не дарил им их магии – они сами ее создали! Когда соберутся вместе образы, которым суждено слиться воедино… Нужно очень внимательно смотреть! Бывают минуты, когда магия готова родиться! Минуты священной и благословенной богами ярости! Это – как рождение песни, так же причудливо и внезапно!.. И это так же больно! И всякая магия стареет! И наша тоже! Значит, древнюю магию может победить только новая, свежая магия! Украденную магию может победить…

Голос угас. Золотые язычки всплеснули, забились, сплавились обратно в огненный шар. В нем обозначилось знакомое лицо.