Пэт Ходжилл - Связанные кровью

— Говорят, это хорошая тренировка для Зимней Войны, — заметил Тиммон, двигая другой камешек. — Снова два.

— Десять. Десять берёт два. Что за Зимняя Война?

Его глаза метнулись к её, на мгновение озарившись порочным ликованием. Он просто обожал подлавливать её на незнании традиций Тентира.

— Ты действительно имеешь в виду, что ты не слышала… не знаешь…?

— Пять.

— Тридцать. Тридцать берёт пять.

Так вот где был его командир, удачно подкрался сзади. Это знание стоило ей пятёрки. Поставил ли он своего главного игрока рядом с неподвижным флагом? Ей стоит понаблюдать, какие фишки не двигаются и надеяться на то, что они не окажутся приманками из фишек случая.

— Что до Зимней Войны, то нет, нет и нет. Так что говори.

Тиммон практически извивался от восторга. Он был вполне симпатичным парнем, когда не вёл себя так раздражающе.

— Каждый год, в День Середины Зимы, училище организует военную кампанию, чтобы проверить наши способности, чтобы сбросить излишнее раздражение от сидения взаперти, чтобы начислить нам очки для окончательного перевода на второй курс. Обычно бывает две команды. Но этой зимой у нас будет три, по три дома в каждой. А это девять флагов, оцененных в зависимости от значимости каждого дома. Ты должна защищать свои три и пытаться добыть остальные шесть. А если не выйдет, причинить столько вреда своим соперникам, сколько получится.

— Вред, это как, и в самом деле ранить их? — Она двинула одну из своих галек через полдоски. — Охотник.

— Случай.

Он вытащил свою колоду карт случая, каждая любовно иллюстрирована, и предложил ей. Она вытянула карту.

— Раторн.

— Как подходяще. Что там случилось с этим бродягой раторном, на которого всё рвался поохотиться Горбел?

Он имел в виду Черепа. — Последний раз, когда Горбел его видел, его смыло прочь внезапным разливом ручья.

Вместе с ней, вцепившейся в его спину, но этого она добавлять не стала. Это был первый раз, когда она проехалась верхом на раторне, и она сосем не считала это успехом, разве только то, что она не дала бедной зверюге утонуть.

— Ну что, твоя охотница чудесным образом вызовет наводнение?

— Это может оказать слишком сильное воздействие на остальные фигуры. Кроме того, судья может счесть такое невозможным. — Она намекала на владельца деревянной руки, никто не желал, чтобы их игру отобрали, какие бы дикие правила они не устанавливали за пределами его классной комнаты. — Скажем, она забралась на дерево.

— Довольно разумно. Это удержит оба камня в неподвижности, пока, или она не спустится, или раторн не убредёт прочь — по моему желанию, конечно.

— Разумеется. Это твой случай, но приглядывай за своими собственными фишками, если решишь спустить его с поводка.

Он фыркнул. Как будто я нуждаюсь в подсказках. Между тем, у неё надёжно вывели из строя одного охотника. Странно, что такие важные фишки стоили только одно очко.

— Ущерб. — Он вернулся к предыдущему вопросу. — Это как получится. Обычно, чтобы вывести противника из строя, достаточно захватить его опознавательный шарф. Смертельное оружие запрещено, включая, вероятно, и ваши когти, миледи, но тем не менее, всё может пойти довольно грубо. Вот почему поблизости будет крутиться некий рандон, замаскированный, и потому технически невидимый, который должен будет приглядеть, чтобы мы не перерезали друг друга. Но это время традиционно отводится для того, чтобы выместить злобу и раздражение, так что будь осмотрительна. Десять.

— Случай.

— Прощай, десятка. — Он двинул фишку через несколько клеток на освободившееся место. — Охотник.

— Всё тот же случай. — Она вытащила свою собственную колоду карт, неохотно, поскольку они были всего лишь словами, нацарапанными на полосках бумаги. Игры вроде этой, Долгого Гена, занимали порядка двух часов, а у неё нечасто бывало столько свободного времени. В Коротком Гене атака любой фишки камня случая означала мгновенную смерть.

Тиммон вытащил полоску. — Мститель в стене, — прочитал он. — Во имя Порога, что это значит?

Джейм не имела не малейшего понятия. Эту карту она не писала. Перетасовав свою колоду, она нашла ещё несколько добавок: Вина в маленькой комнате. Кровавые руки. И крошечные, почти незаметные каракули:… помоги мне…

Озадаченная и взволнованная, она отложила эти карты в сторону для дальнейшего изучения и снова предложила колоду Тиммону. Он вытащил новую полоску.

— Хороший[51] рот с зубами. Это звучит почти так же плохо. «Хороший» означает «здоровый»?

— Нет. Это из той серии, куда можно уронить ведро. — Она подумала о тех рискованных ситуациях, в которых оказывалась сама, включая утробу Речной Змеи под колодцем-ртом в Киторне. — Думай об этом как о западне, из которой очень трудно выбраться.

— Ну ладно. Моя фигура — даже две, между прочим — канули в область тайн и загадок, также известную как твоё лоно.

— Очень смешно. Погоди-ка. Ты сказал, что будет три команды. Кто их возглавит?

На этот раз его улыбка вспыхнула чем-то, очень похожим на злобу. — Я не сказал? Кто, кто, мы, трое лорданов, конечно: ты, я и Горбел.

Как и следовало ожидать, игра закончилась плачевно для Джейм, которая совсем не могла на ней сосредоточиться. Никто не захватил флагов, но она потратила так много старших фишек, защищая свой, что проиграла в результате полного истощения сил. Тиммон, с другой стороны, играл по большей части своими кадетами, пока не определил себе цели, достойные атаки. Это было чем-то, что стоило запомнить.

Но игра на доске — это одно. Как, во имя Порога, ей удастся командовать тремя домами в потенциально опасной компании?

Ей потребовалось всё лето и большая часть осени, чтобы стать эффективным главным десятником, и даже так, она всё ещё сомневалась в своих способностях. Тентир собирался научить её командовать людьми. Ради Бога, она ведь была не просто кадетом рандоном, а лорданом своего брата. Джейм вздохнула. В целом, она всё ещё ощущала себя больше охотником, чем командиром.

По мере того, как дни сокращались, ужин начинался всё раньше, но у неё всё ещё было не меньше часа, чтобы ответить загадочному призыву мастера-лошадника. Таким образом, её путь лежал через северные ворота и вверх, к валунам над Тентиром.

Она услышала фырканье раторна прежде, чем увидела его. Обогнув заслон из кустов она обнаружила жеребёнка загнанным спиной в угол между двух высоких скал, так, что он не мог выбраться. Выход блокировала Бел-Тайри. Всякий раз, когда он пытался проскользнуть мимо, она становилась у него на пути. Учитывая, что он возвышался над ней не меньше, чем на три ладони, он легко мог сбить её с ног; но каким бы хищным маньяком он ни был, даже такое унижение не могло вынудить его ранить её.