Под шепчущей дверью - Ти Джей Клун
– Она опрокинула ему на голову полную миску глазури, – поведал Нельсон Уоллесу. – Сказала, что случайно. Но не случайно.
Уоллес каким-то абсурдным образом обожал Мэй по причинам, не имевшим никакого отношения к сложившейся ситуации. Он пошел было за ними в кухню, когда Хьюго распахнул дверь туда, но остановился, услышав позади себя прерывистое дыхание. Обернувшись, он увидел покидающего угол Алана – его руки сжались в кулаки, а на лице было какое-то странное, пустое выражение.
– Он похож на него, – произнес Алан, ни к кому конкретно не обращаясь и буравя глазами Харви. – Один к одному.
– Кто на кого похож? – не понял Уоллес.
Но Алан проигнорировал его вопрос.
Светильники на стене разгорелись ярче и заискрились.
Харви обернулся на них:
– Что это? Крысы, жуют проводку, а, Хьюго? Вы знаете, это… не… – Он нахмурился и потер грудь. – О. Тепло здесь? Чувствуется…
Но он не успел договорить, потому что клипборд и ручка вылетели у него из рук и с грохотом упали на пол. Он, спотыкаясь, сделал шаг назад, кровь отхлынула от его лица.
Глаза Хьюго распахнулись:
– Алан, нет.
Слишком поздно. Лампочки на стенах и потолке одновременно разбились, и на пол дождем посыпались осколки. Харви дернулся, как марионетка на веревочке, его голова откинулась назад. Руки поднялись, ладони застыли в неподвижности, пальцы задрожали.
Алан стиснул зубы и сделал еще шаг вперед.
Харви приподнялся на несколько дюймов от пола, носки его ботинок смотрели вниз. Алан поднял руку, обратив ладонь к потолку. Он сжал в кулак все пальцы, кроме указательного, и стал водить им взад-вперед, словно подзывал кого-то.
Харви поплыл к нему. Хьюго звал Мэй. Белки глаз Харви казались очень яркими в тусклом свете. Он остановился, подвешенный в воздухе, перед Аланом.
– Ты вылитый он, – снова прошептал Алан. – Мужчина. В переулке. Это мог быть ты.
Не успел Хьюго выйти из-за стойки, как дверь в кухню распахнулась, и из нее вылетела Мэй, постукивая пальцами по ладони.
Алан сказал:
– Не подходите. – И Уоллес вскрикнул, потому что Хьюго и Мэй отшвырнуло на противоположные стены, и они так основательно врезались в них, что деревянные рамы картин затрещали. Аполлон бросился к Алану, оскалив зубы, и завыл, когда тот взмахнул другой рукой. Аполлон приземлился на пол рядом с камином, взгляд у него стал осоловелым. Нельсон покинул свое место рядом с Уоллесом и появился за спиной у Алана. И, крякнув, замахнулся на него тростью. Уоллес зарычал от ярости, когда Алан отпихнул его руку и вдарил Нельсону локтем в живот, так что тот сделал шаг назад, а его трость упала на пол.
Алан снова повернулся к Харви, так и висевшему перед ним.
– Вот что, как я всегда считал, значит быть привидением, – почти непринужденно сказал он. – Это не так трудно, как мне казалось. Я вполне справляюсь с этим. Я могу делать с этим типом все, что угодно, потому что я в ярости.
Харви задыхался, у него изо рта текла слюна.
– Не делай этого, – взмолился Хьюго, сопротивляясь чему-то, прижимающему его к стене. – Алан, ты не можешь причинить ему вред.
– Еще как могу, – возразил Алан. – Я вполне могу немного намять ему бока.
– Он не твой убийца, – выпалила Мэй. – Это не он зарезал тебя. Он никогда бы…
– Это не имеет значения, – ответил Алан. – Мне все равно полегчает. А разве не это главное? Обретение спокойствия.
Уоллес Прайс никогда не был человеком, которого многие назвали бы храбрецом. Однажды он видел, как кого-то грабили на станции метро, и отошел в сторону, внушая себе, что не надо вмешиваться, что все наверняка закончится благополучно. И испытал при этом лишь слабый укол вины. Грабитель скрылся с кошельком, и Уоллес знал: его содержимое может быть легко возмещено.
Храбрость подразумевала возможность смертельного исхода. И разве не забавно, что для того, чтобы набраться наконец смелости, Уоллесу потребовалось умереть.
Хьюго выкрикнул его имя, когда он бросился вперед, но Уоллес проигнорировал его крики.
Он опустил плечо, готовясь к удару. И оно все еще дрожало, когда он налетел на Алана. Зубы того задребезжали, и он чуть было не прокусил себе язык. Алан повалился на пол практически бесшумно. Уоллес тоже потерял равновесие и упал на Алана. И быстро, как только мог, сел верхом на него. Харви тем временем лежал на полу и не двигался. Хьюго и Мэй тоже упали на пол, власть Алана над ними прекратилась.
Алан смотрел на Уоллеса сверкающими в темноте глазами:
– Зря ты это сделал.
И не успел Уоллес отреагировать (да он и сам не знал, что делать дальше; он что, собирался лишить жизни мертвого человека?), как воздух вокруг него пришел в движение, и его отнесло назад. Он задохнулся, ударившись спиной о витрину, стекло пошло трещинами.
Алан медленно поднялся на ноги и показал пальцем на Уоллеса:
– Ты действительно зря…
И заткнулся.
Уоллес моргнул.
Он ждал, что Алан выскажет ему свою угрозу.
Тот не сделал этого.
Он, казалось… замер на месте.
– Э, – произнес Уоллес. – Что случилось?
Ему никто не ответил.
Он повернул голову направо.
Мэй вставала с пола, волосы спадали ей на лицо.
Она не двигалась.
Уоллес посмотрел вперед. Нельсон пошел было к креслу, опираясь на трость, но тоже просто… остановился.
Уоллес повернул голову направо.
Аполлон стоял перед Хьюго и молча скалился. Хьюго же подпирал спиной стену, и на его лице читалась смесь гнева и отчаяния.
Уоллес отделился от витрины, удивляясь, что не испытал при этом ни малейшего сопротивления.
– Ребята? – сказал он, и его голос безучастно отразило эхо. – Что происходит?
Ему никто не ответил.
И только тут до него дошло, что секундная стрелка стоит на месте. Она даже не дергалась.
Она замерла.
Все замерло.
– О нет, – прошептал Уоллес.
Он не понимал, что произошло. Прежде часы останавливались, лишь когда в «Переправе Харона» появлялись новые гости, но тогда время в самой чайной лавке продолжало свой бег.
– Хьюго? – шепотом позвал он. – Ты…
И он прикрыл глаза рукой, потому что снаружи чайной лавки вспыхнул яркий синий свет. Он заполнил все окна и отбросил длинные тени. Свет вспыхивал и гас – снова и снова. Уоллес шагнул к двери. Но вдруг непроизвольно поднес руку к груди.
Крюк. Трос.
Они казались мертвыми.
Они были мертвы.
– Что это? – прошептал он.
Он подошел к ближайшему окну и прищурился на заливающий лес яркий свет и танцующие тени.
На грунтовой дороге виднелись чьи-то неясные очертания. Когда свет потух, очертания обрели форму, и Уоллес понял, что это было.
