Корзина желаний (СИ) - Смирнов Андрей Владимирович

Он повернулся и вышел, а Вийон поспешил за ним следом, гадая, какой улучить момент для изложения своей просьбы и как убедить алхимика ее исполнить. Ну правда, что ему стоит совсем ненадолго отложить судебное преследование несчастного мастера Байла? А Байл за выигранное время, глядишь и придумает способ открыть дверь в том злосчастном доме, не разрушая его полностью…

Покинув комнату, Норис повернул налево и стал подниматься по лестнице на второй этаж, при том под его ногами лестница, действительно, почти не скрипела. Вийон старался не отставать и едва не врезался в хозяина дома, когда тот сойдя со ступенек на площадку второго этажа, внезапно остановился и развернулся к гостю.

– Несколько предварительных замечаний, – назидательным тоном сообщил Норис. – Да будет вам известно, последние годы своей жизни я посвятил опытам по созданию искусственной жизни, иначе говоря, выращиванию вне женской утробы живого разумного существа, гомункулуса. Не нужно говорить, насколько важны подобные исследования! Ведь если будет достигнут успех, это послужит исчерпывающим доказательством самозарождения жизни и разума во вселенной, а значит, все эти клерикальные сказки о якобы сотворении людей – богами, а богов – Тремя Изначальными, можно будет со спокойной душой окончательно сдать в утиль. Вы меня понимаете?

– Да, но…

– Что «но»? – Норис вопросительно приподнял бровь.

– Я простой человек и многого не понимаю… простите… но если сотворите новую жизнь – разве не будет это доказательством того, что и нас когда-то сотворили?..

Лицо алхимика перекосило от злости. Вийон запоздало вспомнил, что имеет дело с лекханитом – еретиком, верящим в разум и знание гораздо сильнее, чем иные гешцы верят в божественную милость. Лучше бы ему держать язык за зубами и лишний раз не злить хозяина дома.

– Нет, – ядовитым тоном процедил Норис. – Не будет. Еще что-нибудь хотите сказать – или, может быть, позволите уже мне изложить вам суть опыта, в котором вы так рвались принять участие?

– Да, господин, простите. Что я должен сделать?

– Не будучи существом, омраченным обычным зачатием, не имеющий родовых травм и не подлежа божественному проклятью, что ограничивает способности обычного человека, гомункулус имеет прямой, незамутненный канал, связующий его разум с духовным космосом. Другими словами, он знает все или почти все на свете. Или, правильнее будет сказать – может знать или почти все. Он чистый лист, на котором может быть записано все, что угодно. Догадываетесь уже, для чего вы мне нужны?

– Эмм… еще не вполне…

– Ну это же очевидно! Текущий экземпляр гомункулуса – уже не первый, а одиннадцатый по счету. Более ранние экземпляры выходили неудачными, погибали почти сразу или вместо всезнания оказывались полнейшими имбецилами, или же сходили с ума от напряжения во время беседы со мной, ибо я задавал им весьма непростые вопросы – да, совсем непростые, а некоторые содержали в себе парадокс, к чему искусственные существа, по всей видимости, весьма уязвимы: они либо сходят с ума, либо умирают, либо, в лучшем случае, на долгое время полностью обессиливают. Нынешний экземпляр достаточно устойчив (а я уверен, что с помощью хорошего астролога следующий будет еще выносливее и умнее), но я опасаюсь подвергать его чрезмерным нагрузкам, а кроме того, есть неподтвержденное подозрение, что гомункулус изначально знает все, что знаю я, и знает, каких ответов я жду, и дает их мне, черпая знание не из космического пространства, а из моего собственного ума. Поэтому нужен кто-то другой. Вам нужно будет просто задать гомункулусу какой-нибудь вопрос, ответ на который вы не знаете, вот и все.

– Эээ… – Вийон открыл рот, а потом закрыл. Услышанное стало для него полной неожиданностью.

– Вы готовы? – Поинтересовался алхимик.

– Не совсем… Просто спросить, и все?

– Да, просто спросить. Он плавает в жидкости, но вас услышит. Вам нужно будет не только проговорить вопрос вслух, но и сосредоточить внимание на том, что вы спрашиваете. И, повторюсь еще раз, вопрос не должен содержать в себе внутреннего противоречия.

– Противоречия? – Вийон почесал лоб. – А если я спрошу его, как поймать Колесного зверя, это подойдет?

– Нет! – Неожиданно рявкнул алхимик, заставив Вийона вздрогнуть. – Не подойдет! Вы что, не слушали меня? Я ведь сказал, что это существо, вероятно, знает все, что знаю я! Вы не должны озвучивать вопрос заранее! Я не должен знать вопрос до того, как вы его зададите! Кроме того, этот вопрос не годится еще и потому, что я и так знаю на него ответ, а значит, и гомункулус знает!

– Вы… вы… – Вийон снова утратил голос от волнения. – Вы правда знаете, как поймать Колесного зверя?!

– Любезный, вас не должно волновать, что я знаю, а что нет! Что еще за вопросы такие у вас? Какое вам дело до проблемы Колесного зверя, она же – парадокс Лусса и прочих нетривиальных научных вопросов? Спросите гомункулуса о чем-нибудь простом и конкретном, чего я точно не могу знать! Куда пропала ваша кошка, или с кем изменяла мужу ваша соседка, или где ваш дедушка закопал кубышку с монетами – что угодно. Только без парадоксов Лусса и прочих таких вещей, которые могут убить или вырубить моего гомункулуса на пару суток!

Вийон поспешно кивал, слушая раздраженный выговор Нориса, а в голове у него билась мысль: «Колесный зверь! Как бы заставить Нориса рассказать о нем!»

За этой мыслью пришла другая: «А зачем? Ведь можно же просто…»

Взволнованный и окрыленный, Вийон шагнул следом за хозяином дома в одну из дверей, и оказался в еще более загроможденной бутылями, склянками, пробирками, горшочками и разнообразными приборами комнате, чем та, которую он видел внизу. Здесь, впрочем, было намного светлее: горело несколько масляных ламп, а также три спиртовки подогревали емкости, в которых что-то варилось. Окна в комнате были плотно закрыты, а воздух наполняли густые и резкие запахи алхимических порошков, мазей и жидкостей. На полках, помимо ингредиентов и катализаторов, стояли прозрачные емкости с неподвижными телами жуткого вида существ. На стенах, где еще оставалось место, а также на полках, загораживая расставленные на них склянки, висели астрологические графики, листы с изображениями созвездий, в которых отдельные звезды соединялись линиями в сложные запутанные фигуры, а также еще более запутанные схемы с прерывистыми и сплошными кругами. Вийон мог изумляться увиденному часами, но Норис, конечно же, не собирался предоставлять ему такое количество времени. Нетерпеливым движением он поманил Вийона к себе и молча указал ему на пузатую прозрачную емкость размером с тыкву, в которой плавал уродец, похожий на недоразвитый человеческий плод. Большая деформированная голова и тщедушное тело, тоненькие, болезненно-хрупкие ручки и ножки… Содрогнувшись, Вийон подошел ближе. Какая же страшная тварь! Может быть, это демон? Не зря же гешская церковь проклинала и обещала вечные муки всем лекханитам!..

Плавающий в жидкости уродец чуть приподнял голову и медленно открыл большие глаза. Вийон услышал в своей голове спокойный, немного отстраненный голос, похожий на голос его собственного отца, когда тот, плетя очередную корзину, ровным, почти монотонным голосом рассказывал что-нибудь сыну:

«Нет, я не демон.»

Вийон вздрогнул. Эта тварь говорила! И ее голос раздавался прямо у него в голове!

– Ну же!.. – Прошипел в спину Норис. Его яростный тон привел корзинщика в чувство, напомнив, зачем он здесь и что должен сделать.

Набрав в грудь побольше воздуха и стараясь не отводить взгляда от глаз жуткой твари в стеклянном емкости, Вийон как мог более четко произнес:

– Где мне найти Айнри Тозола? Где он сейчас?

Чувство невидимой связи, возникшее, когда гомункул ответил на его первый вопрос, все еще сохранялось, Вийон чувствовал, что будто бы тонет в его глазах, вполне соразмерных голове, но таких огромных по сравнению с остальным телом – эти глаза были больше ладоней, даже больше крошечных стоп существа. Он ждал ответа, но гомункул молчал. Затем его глаза стали закрываться, чувство связи начало слабеть, пока не пропало совсем. Гомункул опустил голову и немного поджал ноги, словно возвращаясь к положению зародыша внутри женского тела – с тем лишь уточнением, что утробой в данном случае ему служила стеклянная колба.