Елена Усачева - Откровение

Он отдал мне маску, и я увидела, как дрожат его руки.

— Что остается?

Почему он так клонится? У него что-то болит? Да что у него может болеть!

Я отшвырнула маску и схватила Макса за плечи. Я это уже видела! Так умирают вампиры!

— Почему ты? Почему не остальные?

— Вы тут с ума, что ли, все посходили? — заорал Колосов. — Гурьева, отойди от него! Он же мутант!

Пашка схватил меня за руку.

— Хотел как лучше… по-человечески… хотел доказать, что мы можем вместе… как все… А выходит… не можем.

Макс опустил голову мне на плечо, оперся всей тяжестью. Он был по-прежнему холоден, но появилось в этом холоде нечто от лихорадки, от болезни.

— Гурьева! — взвыл Пашка, пытаясь вклиниться между нами. — Отойди от него! Не прикасайся!

— Не дай ему упасть!

Я перекинула оседающего Макса на Колосова, под тяжестью его тела Пашка присел. И тут я увидела, как светится в Пашкином кармане мой телефон.

— Отдай! — потребовала я. И как только Пашка достал мой мобильник, заорала: — Алло! Олег?

— Маша! Слава богу! Где ты?

Я шагнула, и мастерская закружилась вокруг меня. Почему так тихо? Все пошли на улицу. Веселье продолжается. Во дворе должны быть слышны голоса.

— Маша! — кричал Олег, и мне казалось, что я слышу его голос не через трубку, а из-за двери.

— Я здесь.

Мастерская пуста, свет лампочек отражается от зеркальных осколков, закатилась в угол поддетая мыском чьего-то ботинка жемчужная бусинка… Стол с полупустыми тарелками, как всегда после праздника похожий на разгромленный город… Поредевший строй бутылок на каминной полке… Синтезатор с наброшенным на него черным плащом… Голубая штора с прилипшей красной блесткой… На экране музыкального центра прыгает уровень басов… На полу валяется затоптанная газета, на фотографии Оксанка держит под уздцы коня, и лицо у нее растерянное… А ниже еще одна фотография. Мужчина, взгляд удивленный и одновременно испуганный. «Найден и обезврежен убийца, неделю державший в страхе весь город…» Это и есть маньяк? Мужчина на фотографии был испуган. «Я выдам за убийцу кого угодно», — вспомнила я слова Дэниэла.

Убийств больше не будет. В моем городе больше не должно быть убийств!

— Где здесь? — кричал в трубку Олег. — Ты дома? Будь дома! Никуда не уходи! Вообще не шевелись!

— Я дома, — прошептала я, отбрасывая газету.

Что-то в мастерской не так.

«Ожерелье порвалось — раз, зеркало разбилось — два… — считала я машинально. Пятница тринадцатое — три. Тринадцать гостей — четыре. Кто-то, кажется, был в черном. Точно! Лерка! Черные джинсы, черная блузка. Красивая такая, со сборкой на груди, со стоячим воротничком. Всего пять».

Мало.

— Ты меня слышишь?

Голос Олега был рядом. Я резко распахнула дверь.

— О! Маша!

Олег вовремя успел отпрыгнуть в сторону, чтобы не получить дверью в лоб. В руке у него был сотовый телефон.

«Я вернулась за ключами — шесть. Нет, это на Макса действовать не должно».

Олег держал в руке пакетик. Когда отскочил в сторону, из пакетика на пол посыпалось что-то белесое.

— Что вы здесь сыплете?

— Уходи! — Олег потянулся, пытаясь схватить меня за руку.

Здороваться через порог? Нет уж!

Меня пронзило током, словно все приметы разом навалились на меня, пытаясь уничтожить, сжечь, разорвать на части.

— Что случилось? Он ушел? — Борис легкой походкой мальчика вбежал в мастерскую. Его взгляд прошил меня насквозь. — Что вы тут стоите? Их трое на улице, Ирина одна не справится!

— Да, да, — заторопился Олег, — здесь уже все заблокировано. Внутри один. Маша, не стой! Ты что, забыла? Мы же с тобой говорили днем!

Их крики эхом отозвались в голове, я все никак не могла сбросить с себя наваждение. Смотрители? Здесь? Меня обманули? С Москвы все только началось! Эдгар, Катрин… Кому-то надо было, чтобы Смотрители оживились. Кто-то очень хотел, чтобы они появились в городе.

— О чем говорили? — Руки опустились. — Зачем вы приехали?

— Я предупреждал, что мы едем. Ты еще сказала, что будешь меня ждать, а сама потом к телефону перестала подходить.

— Быстрее! — махнул рукой Борис, направляясь к двери. — Мария, на улицу! Стой там! Пускай они на вас еще раз выйдут!

Я замотала головой.

— Нет.

Я снова убиваю Макса? Мой сон… Нет, он не мог сбыться. Любовь спасает. Она не может убивать.

— Ну же! — Олег вытряхнул содержимое пакетика на пол. Что это? Соль? — Здесь мы уже все сделали! Уходим!

Вспомнилось: тусклый свет фонаря, желтые заплатки на асфальте, Ирина перебегает тропинку и что-то бросает через левое плечо, что-то похожее на белый порошок или соль, за ней шагает черная тень… И сейчас Ирина со своим смертельным оружием ждет на улице!

Если Макс переступит порог…

— Зачем вы приехали?

Все так хорошо начиналось! У нас почти получилось. Макс, Грегор… Это мой город! Здесь больше никого не должны убивать!

— Маша!

Макс стоял у меня за спиной, держась за стену. Лицо у него было страшное, на лбу и на скулах проступили вены, губы тряслись, готовые вот-вот обнажить страшные клыки.

Он собрался драться.

Шаг…

Я наклонилась, рукой провела по порогу, смахивая соль — крошечные круглые крупинки были отчетливо видны. Это на тот случай, если мне не удастся остановить Макса.

— Как же так? — Олег с ужасом смотрел на происходящее. — Он воскрес?

— Уходите отсюда! — Я встала на пороге. — Здесь нельзя никого трогать!

— Маша!

Испуганное лицо Олега, яростное Бориса. Я захлопнула дверь. Повернула замок.

— Уйди! — прорычал Макс, кидаясь на меня.

Но я успела с разворота, со всей силы ударить его по лицу. Ладонь неловко скользнула по щеке, руку пронзила резкая боль. Голова Макса от удара даже не дернулась, зато он остановился. Замер, тяжело покачиваясь на месте.

— Куда? — с воплем налетел на него сзади Пашка, обхватил за талию, попытался оттолкнуть от меня.

Макс не шелохнулся. Одним движением отшвырнул Колосова к столу.

— Через окно! — крикнула я в почерневшие глаза. — Через дверь нельзя!

Я орала, не чувствуя в себе ни капли уверенности. Мои слова ударялись о мраморный лоб Макса и ссыпались на пол. Он не слышал меня, не собирался делать так, как я его просила. Он хотел драться, не желая сдаваться без боя.

— Я убью его! — Макс отпихнул меня и снова пошел к выходу. Двигался он медленно. Очень медленно. Еще пару шагов и… — Пропусти!

— Маша! — ломились в дверь. — Открой!

— Пашка, окно!

Я подперла дверь стулом, на который еще совсем недавно гости складывали свои вещи. Пускай повозятся! Я пронеслась через мастерскую. Тяжелая гардина не желала поддаваться, материал выскальзывал из пальцев. Я повисла на шторе в надежде ее сорвать. Деревянный карниз спружинил мой рывок, и я чуть не свалилась на пол.