Дмитрий Казаков - Истребитель магов

Прежде чем фон Жахх успел удивиться, Харальд прижал ладони к его ребрам. По рукам и пальцам струилось тепло, сопровождаемое зудом. Оно словно переливалось в тело Тогрима, а тот, застыв, со странно отрешенным лицом глядел куда-то в сторону.

Тепло иссякло, словно зачах его источник, и Харальд поспешно отдернул руки. Ладони невыносимо чесались, и бухало кузнечным молотом сердце.

Лицо хозяина замка стало розовым, а дыхание – легким и почти неслышным. Он словно помолодел сразу на несколько лет, как-то распрямился и стал выше ростом.

– Что ты сделал? – спросил он, с недоверием прислушиваясь к собственным ощущениям. – Грудная болезнь мучает меня с осени, а сегодня впервые я не чувствую ее…

– Не знаю, – честно ответил Харальд. – Сам не понимаю, что случилось!

Он посмотрел на собственные руки, словно надеясь, что они все объяснят. Но ладони выглядели обычно, а цветок ЗНАНИЯ не спешил распускаться в голове. Это почему-то злило.

– Может, ты все-таки маг? – В голосе Торгрима прорезались нотки страха. – Какие-то способности унаследовал от отца?

– Нет, – сердито ответил Харальд. – Я не люблю магов и не умею колдовать! Я понятия не имею, как я это проделал!

– Странно, – пробормотал фон Жахх, но тут распахнулась дверь, и появился Лот в сопровождении слуг.

Комната наполнилась ароматами пищи.

– Зачем ты к нам пожаловал? – спросил хозяин замка, когда гость насытился.

– Он явно хочет повоевать, – засмеялся Лот, впиваясь зубами в истекающую жиром свиную ножку.

– Нет, – ответил Харальд очень спокойно. – Не хочу.

– Зачем же ты проделал столь длинный путь? – Светлые глаза фон Жахха были серьезны.

– Отсидеться, переждать, – пожал плечами Харальд.

– Чего? – Лот вновь рассмеялся, но в смехе его было больше недоумения, чем веселья.

– Пока те, кто хотят меня убить, не отступятся.

Лот удивленно присвистнул, а хозяин замка усмехнулся.

– Эк тебя угораздило, – проговорил он после некоторого размышления. – Конечно, я дам тебе убежище. Но если ты не хочешь воевать, что ты будешь делать?

– Надеюсь, что твоим личным охранникам не приходится убивать так уж часто?

Лот и Торгрим переглянулись. Капитан медленно кивнул, и хозяин замка поднял кубок, в котором недовольно булькнуло пиво.

– Что же, тогда выпьем за моего нового телохранителя!

Под ногами черная, точно уголь, земля без единой травинки, а вокруг багровый, плотный туман, текущий струями. Тусклый свет падает откуда-то сверху, но солнца не видно. Очень холодно.

Со всех сторон доносятся странные звуки: гул, чмоканье, писк.

Из полумрака появляется огромная фигура – человек, точно вылепленный из глины. Коричневая кожа маслянисто блестит, лоб, способный крепостью поспорить с бычьим, могучие плечи. На чреслах повязка из шкуры, в руке, которая толще, чем туловище обычного человека, громадная дубина, выточенная из цельного древесного ствола.

Завидев Харальда, великан ревет, и глазки его загораются алым.

Исполинское оружие начинает подниматься, и тут Харальд обнаруживает в руке привычную тяжесть меча. С радостным ревом он вскидывает его, и по стальному лезвию пробегает розоватый отблеск, словно язык, жаждущий крови…

Но размышлять над странным образом некогда. Дубина падает, и сучки на ней готовы раздробить кости, разорвать кожу и мускулы. Парировать бесполезно, на это просто не хватит сил.

Ловко отскочив, Харальд сам бросается в атаку. Тепло победной волной течет по жилам.

Его противник неуклюж, острое лезвие прорывает темную кожу, точно непрочную ткань, и входит в тело исполина почти на аршин. Рев боли обрушивается на уши. Очень трудно сдержаться, чтобы не закрыть их руками.

Сладостная дрожь пронзает все тело. В нем словно сливается все самое приятное, что только может быть в жизни, – экстаз единения с женщиной, радость созерцания красоты, тепло дружбы…

Багровая, тягучая, как смола, кровь медленно льется из раны на землю.

Харальд выдергивает меч и бьет вновь. Содрогаясь от наслаждения, раз за разом вонзает оружие в тело великана, хотя ясно, что первого удара хватит для победы.

Тяжелое тело рушится на землю, и та содрогается точно от боли.

Экстаз уходит, испаряется, будто дым от костра на сильном ветру. На смену ему приходит холод. Морозцем обсыпает плечи, наваливается неудержимая дрожь, и Харальд начинает в страхе оглядываться, пытаясь понять, что он делает в этом ужасном, неуютном месте.

Тело гиганта тает, течет коричневыми струями. Они светлеют, превращаясь в пряди багрового тумана, который по-прежнему струится во всех направлениях.

Лязг раздается за спиной.

Харальд оборачивается и оказывается лицом к лицу с закованным в тяжелый доспех воином. Вороненой сталью отливает шлем, словно рыбья чешуя, лежат пластины панциря.

Не сказав ни слова, незнакомец бросается в атаку.

Поднимая меч, Харальд ощущает, что ему вновь сделалось тепло. Радостное предвкушение наполняет душу – сейчас, ещё мгновение, и клинки сойдутся в гибельной пляске, а затем я убью его, этого выскочку в доспехах, и вдоволь насмотрюсь, как он корчится…

Столкновение мечей прерывает приятные мысли.

Противник силен и опытен, но на нем латы, которые сковывают движения. Харальд кружит вокруг него, словно охотничья собака около медведя. Меч порхает в руках с легкостью бабочки, и предсказать удары столь же сложно, как и рывки насекомого…

Стремительное, как атакующая гадюка, лезвие находит щель в сочленении доспехов, и оттуда начинает сочиться тягучая, точно мед, жидкость. Глядя на нее, Харальд невольно облизывает губы, а из горла рвется урчание, рык охотящегося хищника.

Обманный финт, удар, и противник не успевает защититься.

Меч не встречает сопротивления, и отсеченная голова катится по черной земле. Из перерубленной шеи бьет фонтан крови, и Харальд ощущает на губах её соленый вкус…

Труп в доспехах безмолвно валится назад, исчезая в тумане.

Обжигающей волной обрушивается холод.

Шаги сбоку, легкие, почти невесомые. Харальд поворачивается, готовясь встретить очередного врага, и на миг замирает. Перед ним высокая и статная женщина. Одета по-мужски, до середины стройных бедер спускается сетка легкой кольчуги.

На голове воительницы шлем, из-под которого выбивается волна роскошных черных волос. В одной руке воительницы легкая сабля, в другой – маленький круглый щит.

Неужели ему придется сражаться с ней?

Сомнение проникает в душу.

Но женщина не колеблется. Легким, скользящим шагом она двигается навстречу, и сабля поднята.

Харальд непроизвольно готовится к защите, и холод исчезает, сменяясь теплом.