Андрэ Нортон - Трое против Колдовского Мира: Трое против Колдовского Мира. Заклинатель колдовского мира. Волшебница колдовского мира
— Сарны… — встрепенулась Каттея.
Я не мог видеть выражения ее лица, но почувствовал, что она взволнована — не так, как если бы ей угрожала опасность, а как сторонний наблюдатель. Похоже, она была уверена, что Динзиль слишком дорожит ею, и ей незачем опасаться встречи с этой сворой.
— Динзиль знает, чего хочет. — Она снова отвечала на мои мысли. — Он не пойдет на приступ небес, пока хорошенько не подготовится. Для достижения своих целей он использовал разные средства, но с Силой из Эсткарпа имеет дело впервые. Тут ему не избежать неожиданностей.
Лай все приближался. Я увидел, как треугольник рассекаемой мерфеем воды устремился к противоположному берегу. Зашевелилась трава — Кофи прятался. Я огляделся: нам укрыться было негде. Мы могли уйти на глубину и попробовать отсидеться под водой, но Каттея решительно воспротивилась.
— Это твоя Орсия любит хорониться в илистых ямах и ползать по дну. Но я не Орсия, у меня не жабры, а легкие. Да и у тебя тоже, дорогой брат. А что это у тебя за меч?.. — Она протянула к нему лапу и тут же, вскрикнув, отдернула, прижав ее к груди и поглаживая. — Что это?
— Оружие и талисман.
У меня почему-то не было желания рассказывать ей, откуда у меня меч и чем я ему обязан.
На нем проступили руны, все ярче разгораясь на золотистом фоне. Не в первый раз пожалел я, что не могу их прочесть и узнать, насколько на самом деле велики возможности меча, чтобы при случае использовать его в полную силу, а не действовать наугад.
У подножия скал на противоположном берегу появилось какое-то движение. Я попытался столкнуть Каттею на глубину, но она увернулась и встала в стороне, спокойно поджидая тех, кто издалека направлялся к нам. Мне волей-неволей пришлось остаться рядом с ней. Я сжимал рукоять меча; руны словно налились кровью, которая, казалось, вот-вот закапает в воду.
Они приближались: впереди трусили трое серых — это их лай мы слышали. За ними скакали всадники — такие же, как меченосцы, захватившие Орсию, а следом — еще двое, вроде тех, что метали молнии, помогая расправе с кроганами.
Снова в мозгу у меня раздался жуткий смех Каттеи:
— Жалкая кучка, и они еще думают с нами тягаться! Динзиль слишком забылся — так оскорбить меня!
Она повернулась к приближавшимся и начала медленно разматывать шарф, закрывавший ее ужасную голову. Рукоять моего меча сильно нагрелась.
Из клыкастых разинутых пастей серых сочилась слюна, глаза зловеще вспыхивали красным. Всадники позади осадили скакунов и поехали шагом. Животные, на которых они сидели, были похожи не на рентанов, а скорее на лошадей Эсткарпа, только крупнее и мощнее. Вороные, без сбруи, они заставили меня вспомнить кеплиана — демонического жеребца, который чуть не погубил Килана.
Они достигли реки и, остановившись, смотрели на нас. Серые сели у кромки воды, остальные выстроились в ряд позади них. Меченосцы, как и Динзиль, походили на представителей древней расы — во всяком случае, ничем не выделялись бы среди них. Но двое с огненными посохами отличались от остальных всадников сложением, а лица их скрывали капюшоны. Я заметил у них лапы — такие, как теперь были у меня, и подумал, что если сдернуть капюшоны, то под ними наверняка окажутся жабьи головы. Должно быть, Динзиль вызвал своих приспешников из того жуткого мира, входом в который служила Черная Башня.
Шарф спал с головы Каттеи. Ее чудовищное «лицо» безжалостно открылось взгляду при свете дня. Впервые я увидел его так отчетливо и невольно отшатнулся, хотя тотчас преодолел себя.
Ни рта, ни носа — только пустые глазницы на гладкой бурой голове. Я вспомнил прекрасное лицо сестры и понял, что такое несчастье могло повлиять на ее рассудок, и что пытаясь вернуть себе прежний облик, она в самом деле пойдет на все.
Серые не решались войти в воду, и я вспомнил, что, по словам Орсии, текущая вода отпугивает некоторые злые силы. Но я видел, как оружие таких тварей в капюшонах плевало огнем через реку, и напряженно ждал, что оно вот-вот будет нацелено в нашу сторону.
Каттея протянула перед собой руки и стала медленно водить ими, словно подавала знаки стоящим на противоположном берегу. При этом она мысленно что-то произносила. Мой мозг пронзила нечеловеческая боль, я хотел бежать прочь, но от меча по моей руке стало подниматься тепло, оно дошло до мозга и установило там защитный барьер, непроницаемый для сил, которые призывала Каттея, и я стал нечувствителен к их воздействию.
Серые, запрокинув головы, дико, отчаянно взвыли, начали биться и стенать, как проклятые и обреченные, потом заметались по берегу и, наконец, бросились прочь от реки и исчезли среди скал.
Кеплианы заржали, встали на дыбы и помчались вслед за серыми. Некоторые сбросили своих седоков, и они лежали на земле ничком, не шевелясь, словно сраженные насмерть. Только двое в капюшонах, соскользнув со своих несчастных скакунов, умчавшихся прочь, стояли рядом, наблюдая за Каттеей. Но они не двигались и не наводили на нас свое оружие.
Руки сестры упали вниз. Я различил поток ее мыслей:
— Передайте вашему властелину: там, где летает орел, ястреб не охотится. Пусть больше не посылает за мной свой жалкий сброд. Если он хочет мне что-то сказать, пусть говорит, как раньше, — сам, стоя передо мной и глядя мне в лицо. — Она расхохоталась. — Расскажите ему, что вы видели. Пусть задумается, ведь мы можем договориться.
Они никак не прореагировали на это — просто повернулись и пошли прочь, не оборачиваясь, явно не опасаясь удара сзади. Каттея снова обмотала голову шарфом.
— Ты бросила Динзилю вызов, — сказал я вслух.
— Да, — отозвалась Каттея. — Вряд ли он еще раз пошлет в погоню за нами своих ничтожных прихвостней. Славно сбежали его рабы! Он явится сам, в полной силе, которой, как ему кажется, он обладает.
— Но…
— Но этого-то ты и боишься, брат? Напрасно. Динзиль думал, что сделает меня своим орудием, чем-то вроде железных щипцов, которыми вынимают из огня горячие угли. На время, — она засунула концы шарфа за пазуху, чтобы они не свисали, — ему, может быть, это отчасти и удалось. Но, знаешь, он раскрыл передо мной все свои знания. А поскольку я прошла хорошую школу у колдуний, мне удалось влить эти знания в другой сосуд, неизвестный ему. Пусть видит, как я сильна, и ему еще больше захочется иметь с нами дело. Ну что, пошли? — повернув обмотанную шарфом голову, она огляделась вокруг. — Я не хочу идти по воде. Думаю, нас уже больше не побеспокоят. Долина там, — она кивнула налево.
— Откуда ты знаешь?
Ее самонадеянность и высокомерие раздражали меня. Она поигрывала своими мыслями, как охотник хлыстом. Да, это была уже совсем не та Каттея, которую я знал всю жизнь.
— Долина — обиталище силы, ведь правда? А потому от нее исходит сигнал ко всем, кто способен его воспринять. Попробуй сам, брат, с помощью твоего таинственного меча.
Поддавшись ее влиянию, я поднял меч, держа его свободно, чтобы проверить, может ли он служить указателем. Могу поклясться, я не наклонял его, но он действительно указал в том же направлении, что и Каттея.
Мы пошли прочь от реки — я не хотел этого, но рано или поздно нам все равно пришлось бы это сделать, чтобы не идти через подземные туннели.
Мы быстро миновали полосу прибрежных зарослей и вышли на холмистое пространство, покрытое каменными глыбами. Каттея шла вперед уверенно, без всякой опаски, но я держал меч наготове и, когда загорались руны, заставлял ее обходить подозрительные места. Вскоре я заметил, что справа и слева от нас и за нами по пятам крадутся какие-то призрачные существа. В некоторых я сразу узнал прислужников зла, других видел впервые. Многие из них выглядели отвратительно. Возможно, это было наваждение, но сколько ни старался, я не мог его преодолеть.
Никто из них не мешал нам идти вперед, но они в любой момент могли наброситься на нас по приказу своего повелителя, и я ждал, что вот-вот появится сам Динзиль, принявший вызов Каттеи.
Я был плохо снаряжен для схватки с ним. У меня было только одно оружие на крайний случай, как сказала Орсия, — те с л о в а из Лормта, на которые последовал ответ. Я мог снова воззвать к той силе, которая ответила тогда. Но это был риск, на который можно пойти только от безысходности.
В этих безжизненных местах нам попадались участки плодородной почвы — в основном возле родника или ручейка, или озерца, словно вода сдерживала зло, произведшее здесь такие разрушения. Идти было трудно: как мне удалось некогда разглядеть сквозь дымку с выступа скалы, местность была разбитой и изломанной, гребни каменных глыб перемежались с узкими впадинами, и мы постоянно то куда-то карабкались, то спускались вниз, то снова поднимались наверх. Каттея явно не сомневалась в правильности выбранного направления, и все время забирала влево. Наконец, в подтверждение ее правоты, я увидел горы.
