Redhat - Жизнь замечательных братьев

— Он теперь… еще побьет меня, когда все уедут! – плакал мальчишка; гость потрепал его по плечу.

— Руди не даст тебя в обиду. Подумаешь, книга! — ободряюще произнес юноша, но тут же сурово добавил: — Вот если бы ты держал язык за зубами, ничего бы не было!

— Так я ведь не знал… А теперь нет ни торта, ни подарков! И где мой китайский огнешар, я его потерял! – пуще прежнего разрыдался младший Лестрейндж.

— Раба, ну хватит нюни распускать, ей–Мерлин. Найдем мы твоего огнешара.

— Обещаешь?

— Слово дурмштранговца! – парень торжественно приложил правую руку к сердцу и поклонился. – О, вот и остальные! Вы что, не любите сладкое?

— Мы не любим, когда взрослые ругаются, — серьезно ответила Андромеда. – А это, — девочка выразительно покосилась на двери зала, — было вообще несправедливо! Дядя гордился бы мной, если бы я захотела стать аврором!

— А maman бы умерла от стыда, — просипела Нарцисса.

— Мама просто ничего не понимает, и ты тоже! – горячо возразила сестра.

— Не начинайте ссориться! – встрял Люциус. – В семье не должно быть разброда мнений, это истощает и губит род.

— Ты только и знаешь, что повторять проповеди своего отца! – выпятила губу Андромеда. – По–вашему, женщина вообще должна держать рот на замке.

— Вы, однако, очень смелы, юная леди! – прищурился иноземный гость.

— Весьма. Но я не принимаю комплиментов от тех, кто не удосуживается даже назвать свое имя! – вздернула нос барышня.

Пока Антонин Долохов (а это был именно он) знакомился с мисс Блэк и остальными согласно всем правилам этикета, забытый товарищами Рабастан сосредоточенно ковырял в носу. Злость на отца постепенно уступала место жгучему желанию напроказить, да так, чтобы шалость надолго запомнилась всем гостям. Младший Лестрейндж уже поднял руку, чтобы потянуть за мантию дурмштранговца, который кивал направо и налево, щелкая каблуками, но тут из обеденного зала появился мистер Принс.

— Как, вы еще здесь? – изумился старый волшебник. – Вам было велено идти в детскую, ну‑ка, быстренько! А вы, как я вижу, все же нашли сюда дорогу, — холодно произнес Уолтер, обращаясь к Антонину. – Не стоило пренебрегать моим советом, мистер Долохов – он может превратиться в предупреждение…

— В самом деле? – нагло ухмыльнулся дурмштранговец; притихшие девочки и Эван стали послушно подниматься по лестнице вслед за Рабастаном, но Люциус остановился на площадке, опустив руку на перила.

— По–моему, я достаточно подробно объяснил, почему вам следует держаться подальше от этого замка. Таким как вы, сэр, не место в приличном обществе, особенно среди юных неокрепших умов. Мне известно, в какие силки вы заманили Родольфуса, но поступить так же с Рабастаном я не позволю.

— И что же вы сделаете, сэр? – насмешливо спросил Долохов.

— Если память мне не изменяет, ваш достославный дядя сочинял любопытные статьи и… закончил свои дни в Азкабане?

— Это угроза?

— Пока лишь обещанное предупреждение. Но если я услышу хоть одну… опасную нелепость из уст этого несчастного мальчика или его старшего брата, вам несдобровать. Благо, Бертольд разделяет мои взгляды на интересующие вас вопросы.

— Это шантаж?

— Не забывайтесь, молодой человек. Постарайтесь хорошенько запомнить все, что я сказал – повторять я не стану. Всего наилучшего, — не ответив на ироничный поклон, мистер Принс развернулся и направился обратно в зал. Долохов выругался сквозь зубы и взглянул на площадку, откуда на него завороженно смотрели новые знакомые.

— Ну как, — Антонин легко взбежал наверх, перепрыгивая ступени, и с улыбкой обратился к компании, — вы уже придумали, во что будете играть?

— Давайте в «принцессу Слизерина», — предложила Нарцисса. – Я буду принцессой, а вы станете сражаться за мою руку, сердце и приданое, — Андромеда фыркнула и покосилась на Люциуса.

— Я бы хотел в квиддич, — пробубнил, потупившись, Эван Розье.

— Не получится, метел на всех не хватит. И если ты свалишься в море, никто не будет выуживать оттуда твой труп, — замогильным голосом ответил Рабастан. – Давайте лучше играть в авроров! Будем ловить страшного преступника, сажать его в тюрьму, допрашивать…

— А что, годится! – поддержал Долохов. – Только подальше отсюда, а не то…

— Они услышат вопли пленника! – в восторге перебил младший Лестрейндж; Люциус согласно закивал, а Андромеда нахмурилась. – Правда, ты ведь уже можешь колдовать… ой, у нас будут и Заглушающие, и Авада!..

— Авады не надо, — строго перебил дурмштрангский гость. – И не забегай вперед, все надо придумывать по порядку. Где находится тюрьма, как она устроена, как называется? Ты тут главный заводила, вот и решай!

Воодушевленный титулом «главного», Раба сдвинул брови и принял комически задумчивый вид. Но сдержать бурливший восторг было слишком трудно: младший Лестрейндж расхохотался и даже подпрыгнул от радости:

— Все будет по–настоящему! Мы же в замке, и воды вокруг полно! Значит, пусть так и называется – «Адская баня»!

Часть 2

«Это был исключительный день… Муми–тролль был Тарзаном, фрекен Снорк была Джейн. Сниффу разрешили быть сыном Тарзана, а Снусмумрик взял на себя роль шимпанзе Читы. Снорк ползал в подлеске с вставными челюстями из апельсиновых корок и изображал врага вообще».

— И зачем ты нас сюда привел? – скептически поинтересовался Люциус.

Ребята стояли на краю большого квадратного бассейна, окаймленного коричневой плиткой. Высокий потолок помещения покоился на массивных колоннах: между двумя опорами на толстых цепях висел котел, от которого к бассейну вела внушительная труба. Вторая труба тянулась от цилиндрического резервуара с корявой надписью «холодная».

— У вас тут паровая турбина? – спросила Андромеда.

— Никакой трибуны нету! Это же адская баня, а не стадион! – пояснил младший Лестрейндж.

— Это не баня, — с видом знатока возразил Долохов. – Баня совсем другая, там полки и веники.

— Больше никакой нет, — огорчился Рабастан. – Разве совсем не годится? Веник я могу принести, если нужно — кусок от старой метлы.

— Раба, не переживай. Нам ведь нужна допросная и камера, а не ванная комната. Показывай, что еще тут есть, — Антонин направился к выходу, но остальные не шелохнулись.

— Я читал в хрониках, — высокомерно произнес Малфой, глядя на восхищенно внимавшую ему Нарциссу, — что в Азкабане есть карцер для особо буйных заключенных. Там полно воды, а в центре – крошечный остров, на котором держат преступника. Островок такой маленький, что арестант не может ни сесть, ни лечь: так и стоит навытяжку, с мокрыми ногами.