Анфиса Кохинор - Пета бяху или по миру наугад

Попав в Аренту, Светка постоянно уговаривала себя, что спит и видит сон. Так она и жила "во сне", наивно полагая, что вот-вот проснётся и все эти незнакомые люди и оборотни, абсурдные разговоры с кошкой, путешествия в виде то призрака, то птицы потонут в туманном флёре ночных сновидений или растают под ослепительными рассветными лучами солнца. Один бредовый сон сменялся другим, порой Светка даже на миг "просыпалась", но бодрствовать в той реальности, где она оказывалась, мозг отказывался категорически, и девушка предпочитала вновь убеждать себя, что спит. Однако, "пробудившись" возле стола, на котором лежала невинная жертва вящих, уснуть снова не получилось, ибо мысль о том, что пребывая в "сонном" состоянии она не думала ни о ком и ни о чём кроме своей тонкой душевной организации, подействовала как ушат ледяной воды. "Может быть, я и не имею права судить кого-то, но отпускать восвояси уродов, изувечивших живое существо, было глупо! И ещё глупее было надеяться, что эти сволочи внемлют моим словам, осознают низость своих поступков и исправятся. Наивная, романтичная идиотка! Таких только могила исправит. - Света горько усмехнулась. - И как ни тяжело признать: Лер и Трис правы. Я должна была убить их всех! Убить… Но смогу ли я? Хватит ли у меня сил и, главное, решимости?"

"Хватит!"

Единственное слово, произнесённое кошкой, осколочной гранатой взорвалось в голове, а в памяти неожиданно всплыл разговор со случайной знакомой, которая рассказывала, как они ловили рыбу на Волге - ещё живую снимали с крючка и добивали веслом. Особый оптимизм вызвали слова: "Сначала неприятно, но после десятой привыкаешь!"

- Значит, и я привыкну, - еле шевеля губами, прошептала Света, нервно сглотнула и до боли сжала губы. Хотелось во весь голос заорать: "За что мне всё это?", но она сумела подавить истерику в зачатке и насколько могла спокойно спросила: - Она выживет?

Ирсин, осторожно массировавший виски пациентки, бросил на Свету отрешенный взгляд и кивнул. Над ухом землянки облегчённо выдохнул единорог, а кошка пробормотала:

"Хорошо. Нас и так мало. Было бы обидно потерять столь сильного воина. И очень хочется верить, что из их клана выжила не только она".

"Какая же ты циничная, Трис. - Саолер с укором посмотрел на кошку. - Девочке ещё выздороветь надо, сил набраться…"

"Не распускай нюни, Лер! Сам-то ты после битвы за собачье логово долго отдыхал? Нет у нас времени по курортам ездить. Затишье кончилось. Так что немного подлатает раны и в бой! Это война!"

- Война… - эхом откликнулся единорог, взял Свету за локоть и повёл за собой к незаметной двери в углу "операционной". - Пока Ирсин лечит птицу, а Зарин со своими бойцами отходит от шока, мы можем передохнуть, поесть и, возможно, поспать.

"Не думаю, что у нас настолько много времени. Твой бывший хозяин не идиот. Теперь, обнаружив Светлану и на собственной шкуре испытав её силу, он свяжется с Десяткой и на нас обрушится вся мощь Ордена"

- И ты так спокойно об этом говоришь?! Думаешь, что мы вчетвером выстоим против целой армии? Нужно срочно что-то придумать! - возмутился единорог и распахнул дверь.

Света переступила порог, вновь ожидая увидеть какой-нибудь необычный интерьер, но на этот раз комната, куда они вошли, полностью соответствовало её представлениям о деревенских домах. Большая белёная печь, бревенчатые стены, деревянные лавки, массивный прямоугольный стол и вышитые красным крестиком занавески на окнах. У одной из стен лежали носилки, а за столом в одинаковых серых свитерах крупной вязки сидели давешние носильщики. На их бородатых лицах явно читалось полное удовлетворение жизнью. Причиной их приподнятого настроения был накрытый к обеду стол, а особую радость вызывал внушительный пузатый графинчик с чуть мутноватой жидкостью. Возле печи, ловко орудуя ухватом, хлопотала мама Мориса. Обернувшись на скрип двери, она тепло улыбнулась и предложила:

- Присаживайтесь. Сейчас обедать будем.

- Спасибо, - вежливо кивнула Света и немного покраснела - желудок отреагировал на слова хозяйки голодным урчанием.

"Буду изображать послушную ручную киску. Только не вздумай поставить мне миску на пол. Загрызу! - сообщила Трииса и с глубоким зевком потянулась всеми четырьмя лапами, едва не свалившись с шеи. - Что стоишь? Раздевайся и садись за стол. Неизвестно, когда следующий раз домашнюю еду попробуем".

Девушка аккуратно сняла с шеи Триису, посадила её на скамейку и, пристроив свою куртку на вешалке, рядом с фуфайками мужчин, уселась за стол. Саолер последовал её примеру, однако прежде чем сесть на лавку возле Светы смерил подозрительным взглядом местных жителей. Крестьяне улыбнулись в ответ и тот, у которого борода была чуть темнее и чуть длиннее, привстал и протянул руку юноше:

- Степан Ступка.

Единорог замешкался, но всё-таки ответил на рукопожатие. Узкая изящная кисть утонула в лопатообразной загрубелой ладони, и Света испугалась, что крестьянин не соизмерит свои силы и обязательно причинит Леру боль, однако тот почти с нежностью сжал тонкие, белые пальцы и разулыбался, точно ребенок, получивший долгожданный подарок.

- Саолер.

Единорог, до глубины души удивлённый реакцией мужчины, попытался освободить ладонь, но новый знакомый вцепился в неё, как в спасательный круг. Второй крестьянин укоризненно покачал головой, приподнялся, отобрал у приятеля руку единорога и, также аккуратно пожав её, отпустил.

- А я - Семён Ступка, младший брат этого любителя всего живого. - Он тепло улыбнулся и обратился к Светке: - А как Ваше имя, милая барышня?

- Светлана, - и после едва заметной паузы добавила: - А мою кошку зовут Трииса.

- Очень приятно, - в один голос откликнулись братья, и старший с таким обожанием взглянул на кошку, которая со скамейки успела перебраться на стол, что Света почувствовала ощутимый укол ревности.

"Такой же сумасшедший любитель кошек как ты", - с неприкрытой иронией заметила Трис и, грациозно ступая, направилась к старшему из братьев.

Сообразив, что полосатая красавица направляется к нему, Степан буквально засветился от счастья. Мозолистая, огрубевшая от тяжелой работы рука со щемящей нежностью опустилась на мягкую шерстку, прошлась по спинке и вернулась к гибкой шейке. Кошка благодарно заурчала, Степан расплылся в счастливейшей улыбке, а Светка невольно хихикнула - искреннее умиление и по-детски чистая радость выглядели на его суровом, заросшем щетиной лице необычно и немного странно. "Бармалей раскаявшийся, - решила землянка и развеселилась ещё больше, сообразив, что, когда беседует с котами, тоже выглядит слегка неадекватно.

- Не обращайте внимания, Света. Он просто помешан на всякой живности. Его жена порой шутит, что кошек и собак он любит больше, чем её и детей. И, как говорится, не всякая шутка лишь шутка. В нашей семье живёт предание, что первый Ступка был родом из Либении.