Анна Чеблакова - Смерть волкам (СИ)

8

Дни здесь казались бесконечными, но, когда Веглао однажды обнаружила, что прошли уже три недели после того, как их привезли в ликантрозорий, она поразилась тому, до чего же быстро пронеслись эти три недели. Саму себя она чувствовала невероятно уставшей, больной и озлобленной. В ликантрозории не надо было дрожать от холода ночами, и кормили, хоть и хреново, три раза в день, но Веглао отдала бы всё немногое, что у неё было, ради того, чтоб вновь вернуться вместе с Октаем на свободу. Она понимала: здесь они долго не протянут. Там, на воле, голодно и холодно, но там, кажется, и смерть будет лучше, чем здесь. Веглао не пугала даже мысль о том, как её мёртвое тело становится пищей для диких зверей, а потом обглоданные кости медленно, год за годом, заносит всяким природным мусором ветер. Вариант с местным крематорием выглядел омерзительнее во много раз.

Дни становились теплее и длиннее, снег таял, земля высыхала, но для юных оборотней это означало только одно: работать приходится больше. Комендант ликантрозория был весь на нервах: мало того, что количество оборотней неуклонно растёт (меньше, чем за месяц, привезли ещё три новых партий заключённых, человека по три-четыре), так ещё и план работ по-прежнему был не выполнен. Те, кто создавал уставы ликантрозориев и планы работ для оборотней-заключённых, свято верили в то, что оборотни, даже дети — существа чрезвычайно сильные и выносливые. Поэтому на работах с молодых узников спрашивали по полной программе. От непосильного труда дети валились с ног, многие по дороге назад, в камеры, были вынуждены опираться на плечи товарищей, которые сами едва передвигали ноги. Часто можно было видеть такую картину: в перерыве для отдыха кто-нибудь безучастно садился или ложился прямо на землю и, не всегда закрывая лицо, беззвучно плакал от усталости.

А полнолуние между тем приближалось. До него оставалась неделя, потом пять дней, три дня… Самым ужасным в этом было не ожидание боли, к ней, конечно, нельзя привыкнуть, но в принципе через несколько месяцев уже понимаешь, что тебя ждёт в очередной раз. Нет, больше всего Веглао бесила неизвестность. Она не знала, как здесь проходят полнолуния. Никто из тех, кого она спрашивала, не давал внятного ответа. Будто сговорившись, все отвечали отговорками: «Увидишь», «Сама узнаешь», «Не спрашивай», «Подожди». Пока что единственный вариант, который Веглао могла предположить — это то, что оборотней просто запирают покрепче в их же камерах. Но вскоре в разговорах тех, кто здесь был уже давно, она уловила слово «колодец». Что это за колодец? Может, какое-то внутреннее помещение вроде карцера?

Она боялась полнолуния. А вот её волчица ждала его с восторгом. Порой Веглао осознавала, что какой-то чужой, нечеловеческий голос вразнобой с её собственными мыслями бормочет что-то вроде: «скорей бы, скорей бы, я убью их всех, о да, я убью их всех, я буду их грызть, рвать, крови, как же я хочу крови, о, скорей бы, скорей, я хочу драться, я хочу крови…»

«Заткнись, сука, — злобно думала Веглао в таких случаях. — Заткнись, поняла меня?» Это немного помогало: зверь, конечно, и не собирался её слушать, но зато саму себя она начинала чувствовать чуточку увереннее.

В этот раз полнолуние было в пятницу. Многие этому радовались — после полнолуния оборотням давали сутки отдыха, и таким образом получалось, что и суббота, и воскресенье в этот раз оказывались выходными. Между тем большинство ребят боялись полнолуния так же сильно, как Веглао. Не боялись разве что такие, как Нейсури, которым было уже на всё наплевать. Поэтому с самого утра нервы у большинства оборотней и людей были ни к чёрту. Ещё на завтраке волчата начали ссориться друг с другом, на работах сразу несколько парней ни с того ни с сего сцепились в злобной безрассудной драке. Сам воздух вокруг, казалось, был наполнен страхом и яростью.

В семь часов, сразу после ужина, оборотней снова заперли в их камерах. Веглао и Нейсури не разговаривали. Нейсури легла на кровать и вскоре задремала. Веглао нет-нет да и кидала на неё изумлённый взгляд: как она может сейчас спать?

Небо за окном быстро темнело. Скоро, слишком скоро погасли последние отблески заката, и единственными источниками света стали лампы ликантрозория. Наконец мучительное ожидание кончилось не менее мучительным ужасом — в коридоре послышался шум.

Веглао подбежала к двери, но зарешёченное окошечко было закрыто, и посмотреть, что происходит в коридоре, было невозможно. Нейсури медленно приподнялась и села, свесив ноги с кровати. Тут снаружи раздался стук в какую-то из железных дверей, а потом резкий окрик:

— Встать с кроватей! Руки за спину! Выходить по одному!

Потом дверь залязгала, открываясь. Веглао почувствовала, как по коже бегут мурашки. Окрики и грохот открываемых дверей повторялись и повторялись всё ближе к их с Нейсури камере, и наконец и их дверь затряслась под ударами дубинки.

— Встать с кроватей! Руки за спину! Выходить по одному! — загремел грубый голос. Девочки повиновались: Нейсури — быстро и безразлично, Веглао — не сразу и нехотя.

Дверь распахнулась. Пленницы вышли в коридор и встали возле двери, которую конвоир сразу же запер. В коридоре было уже много ребят. В жизни Веглао не доводилось видеть столь удручающего зрелища: повсюду заложенные за спины худые руки, испуганные лица, поджатые в сдерживаемых рыданиях губы. Спустя некоторое время в коридор вывели и Октая с соседом. Веглао на секунду столкнулась взглядом с другом, но тут подошедший конвоир ударил её по затылку:

— Не верти головой!

Пришлось Веглао опустить голову. Растрепавшиеся волосы упали ей на лицо, и она теперь не могла хорошо видеть того, что творится справа и слева.

Когда наконец все заключённые вышли в коридор, их построили в колонну по двое и погнали в конец коридора, к лестнице. У самых ступенек образовался затор — какая-то девочка, на вид лет двенадцати, вдруг отчаянно закричала:

— Не хочу! Не хочу! Не надо! — и бросилась бежать. Один из охранников поймал её. Закатив девочке оплеуху, он втолкнул её обратно в строй.

Колонна двинулась дальше, но происшествие будто подкосило ребят: среди них послышались редкие всхлипывания и глухие ругательства. Спустившись по лестнице в подвал, ребята оказались в длинном коридоре с низким потолком, в который было ввинчено несколько слабых ламп. Они висели так далеко друг от друга, что между ними залегли тёмные тени. Вдоль стен у пола и потолка протянулись ржавые трубы. Под одной из них блестела лужа, в которую с тихим плеском капала вода. Конвоиры погнали колонну оборотней дальше по коридору, пока он вдруг резко не повернул влево. Здесь их путь и закончился: сразу за поворотом коридор перешёл в крутую лестницу вниз.