Джон Толкин - Сильмариллион

Теперь мысли Моргота ежечасно вертелись вокруг Тургона; ему удалось бежать от его армий, единственному изо всех противников, кого Морготу больше всего хотелось уничтожить или захватить в плен. И эта мысль тревожила Моргота, и омрачала его триумф; ибо теперь Тургон из славного рода Фингольфина стал полноправным королем всех Нольдор. А Моргот боялся и ненавидел этот род, поскольку тот водил дружбу с Ульмо, самым грозным из его врагов, и еще потому, что именно Фингольфин нанес ему раны, до сих пор причинявшие боль. И сильнее всех прочих родичей Фингольфина Моргот страшился Тургона; ибо давным-давно, еще в Валиноре, глаз его упал на этого эльфа, и когда бы он не подходил к нему ближе, дух его омрачала тень предчувствия, что в грядущие времена именно со стороны Тургона придет его погибель.

Поэтому к Морготу привели Хурина, о чьей дружбе с королем Гондолина тому было прекрасно известно; но Хурин лишь насмехался над ним и категорически отказывался сотрудничать. Тогда Моргот проклял Хурина и Морвен, а также все их потомство, призывая на их головы проклятье тьмы и скорби; затем он забрал Хурина из тюремной камеры и поместил его на каменный стул, стоявший высоко на уступах Тангородрима. К этому стулу Моргот приковал его своей силой, и, нависнув над Хурином, вновь проклял его, после чего сказал:

— Сиди и смотри; смотри на земли, откуда зло и разрушительный хаос придут к тем, кого ты так любишь. Ты осмелился насмехаться надо мной, сомневаться в могуществе Мелькора, истинного хозяина судеб Арды. Посему ты отныне будешь смотреть моими глазами, и слышать моими ушами; и не удастся тебе покинуть это место, пока все не приблизится к своему трагическому концу.

Так была решена участь Хурина; однако нет никаких сведений о том, что тот когда-либо просил у Моргота снисхождения или смерти — для себя или для кого-то из родственников.

По приказу Моргота орки старательно собрали тела всех погибших в великой битве, а также все их доспехи и вооружение, а затем сложили их в огромную кучу посреди равнины Анфауглит; издалека было видать эту зловещую пародию на холм. Эльфы назвали ее Хауд-эн-Нденгин, "Курганом Павших", или Хауд-эн-Нирнаэт, "Курганом Слез". Но и на склонах этого холма проросла трава, став со временем густой и высокой; и зеленый холм одиноко возвышался над выжженной Морготом пустыней; и ни одно из созданий Моргота не приближалось к этой насыпи, под которой ржавели мечи Эльдар и Эдайн.

ГЛАВА 21. О Турине Турамбаре

Дочь Белегунда Риан стала женой Хуора, сына Гальдора, за два месяца до того, как тот вместе со своим братом Хурином отправился на Нирнаэт Арноэдиад. Когда она не получила по ее завершении никаких весточек от мужа, то бежала в дикие земли; здесь ее приютили Серые эльфы Митрима, и когда родился ее сын Туор, они взяли его под свою опеку. Риан же покинула Хитлум и, добравшись до Хауд-эн-Нденгин, улеглась у его подножья и умерла.

Морвен, дочь Барагунда, была женой Хурина, правителя Дор-ломина. У них был сын Турин, родившийся в тот год, когда блуждавший в лесах Нельдорет Берен наткнулся на Лютиен. Была у них и дочь по имени Лалайт, что означало "смех", и Турин горячо любил младшую сестренку; однако в возрасте трех лет она подхватила принесенную в Хитлум злыми ветрами из Ангбанда лихорадку и умерла.

После Нирнаэт Арноэдиад Морвен не покинула свой дом в Дор-ломине, ведь Турину было всего восемь, а она вновь была беременна. Тяжелые наступили деньки; восточники, пришедшие в Хитлум, презирали остатки народа Хадора и всячески их притесняли, захватив все их земли и нажитое добро, и забирая в рабство детей. Однако так велики были красота и величие Леди Дор-ломина, что восточники боялись ее, и не осмеливались претендовать на нее или ее хозяйство; между собой они шептались, будто она опасна, ибо владеет колдовством и водит дружбу с эльфами.

Но на самом деле Морвен была теперь бедна и практически беспомощна, если не считать тайной поддержки родственницы Хурина по имени Айрин, которую взял в жены восточник Бродда; больше всего на свете Морвен боялась того, что у нее заберут Турина и отдадут его в рабство. Поэтому в сердце ее зародился план отослать его тайно к королю Тинголу, и попросить его приютить мальчика; ведь Берен, сын Барахира, был родственником ее отца, да и он сам водил дружбу с Хурином. Поэтому в один из осенних дней Года Плача Морвен отправила Турина с двумя слугами через горы, наказав им попытаться, по возможности, отыскать проход в скрытое королевство Дориат.

Так начало исполняться предначертание Турина, полностью изложенное в балладе Нарн и Хон Хурин, "Сказе о Детях Хурина" — длиннейшей изо всех баллад тех времен. Здесь эта баллада рассказывается вкратце, поскольку события, описанные в ней, тесно связаны с судьбами сильмарилей и эльфов; иначе ее называют "Балладой Скорби", ибо это весьма печальный сказ, и в нем раскрываются наиболее чудовищные замыслы Моргота Бауглира.

В самом начале года нового Морвен родила дочь Хурина и назвала ее Ниенор, что означало "скорбящая". А Турин со своими спутниками тем временем сумел преодолеть все трудности пути и добраться до границ Дориата; здесь их и нашел Белег Крепкий Лук, глава пограничников короля Тингола, и отвел их в Менегрот. Тингол принял Турина и даже взял его под свою опеку, памятуя заслуги Хурина Стойкого, ибо мнение Тингола о трех родах эльфийских друзей кардинально изменилось за это время. Он отправил в Хитлум своих посланцев, которые должны были убедить Морвен оставить Дор-ломин и вернуться вместе с ними в Дориат; однако та отказалась покидать дом, в котором была некогда счастлива с Хурином. И когда эльфы засобирались в обратный путь, она передала им Драконий шлем Дор-ломина, величайшее из фамильных сокровищ дома Хадор.

Крепким и красивым вырос в Дориате Турин, хоть и лежала на нем печать тоски от разлуки с семьей; однако с течением времени скорбь его утихала, ибо время от времени отправлявшиеся в Хитлум гонцы по возвращении приносили добрые вести о Морвен и Ниенор.

Но вот однажды посланцы не вернулись из поездки на север, и Тингол категорически отказался посылать других. Турин исполнился страха за мать с сестрой, и с тяжелым сердцем отправился на поклон к королю — просить себе доспех и меч. Надев Драконий Шлем Дор-ломина, он отправился воевать на пограничье Дориата, где стал верным соратником Белега Куталиона.

Прошло три года, и Турин вновь вернулся в Менегрот; он был только с дороги и не успел привести себя в божеский вид, даже сменить поистрепавшуюся одежду. А был в Дориате один нандорец по имени Саэрос, из ближайшего окружения короля, что давно недолюбливал Турина за то, что король оказал ему честь, сделав приемным сыном. Сидя напротив него за столом, он принялся поддразнивать Турина: