Джон Толкин - Сильмариллион

И в первых рядах этого воинства скакал Гвиндор и эльфы Нарготронда — даже теперь их ярость ничто не могло усмирить; они прорвались сквозь Врата и убили стражей на самом пороге Ангбанда. Моргот содрогнулся на своем троне, заслышав их стук с свои ворота. Однако за Вратами они оказались в ловушке и вскоре были убиты; выжил один лишь Гвиндор, которого орки захватили в плен. Фингону так и не удалось ничем ему помочь, потому что Моргот выпустил на них через множество тайных проходов свои основные армии, которые удерживал в крепости до сих пор, и Фингона, несущего огромные потери, оттеснили назад, прочь от стен Ангбанда.

И здесь, на равнине Анфауглит, на четвертый день противостояния, произошла Нирнаэт Арноэдиад — Битва Бесчисленных Слез, ибо ни одна песня и предание не способны были вместить всю горечь и боль, что принесло это сражение. Войско Фингона вынуждено было отступать, а вождь Халадин, Хальдир, был убит в арьергарде; вместе с ним нашли свою смерть многие из людей Бретиля, никогда более не вернувшихся в свои излюбленные леса.

Но на пятый день, едва на равнину опустилась ночь, а объединенные армии по-прежнему находились далеко от Эред Ветрин, орки окружили хитлумское воинство и стали сжимать вокруг него кольцо; лязг оружия не стихал до самого рассвета. С восходом солнца пришла и надежда — послышались звуки рожков Тургона, приближавшегося к ним вместе с основным отрядом Гондолина; эти войска держали ущелье Сириона, и Тургон уберег большую их часть от непродуманной и поспешной атаки. Теперь же он спешил на подмогу своему брату; а воины Гондолиндрим были сильны и закованы в прочную броню, из-за чего строй их напоминал издалека сияющую под лучами солнца стальную реку.

И теперь отряды королевских гвардейцев ударили по орочьим шеренгам, и Тургон мечом прорубил себе путь к яростно сражавшемуся брату. Рассказывают, что Тургон, встретив стоявшего плечом к плечу с Фингоном Хурина, был несказанно рад и выкроил минутку на теплое приветствие прямо посреди сражения. И надежда вернулась в сердца эльфов; в тот самый миг, на третий час после рассвета, послышались рожки армий Маэдроса, пришедших, наконец, с востока, и знамена сыновей Феанора замаячили в тылах вражеского воинства.

Некоторые утверждают, что тогда у Эльдар еще был шанс на победу, кабы в их стане не случилось предательства; ибо орки дрогнули и прекратили наступление, а некоторые из них уже обратились в бегство. Однако одновременно с тем, как головные отряды Маэдроса бросились в бой, Моргот выпустил из-за ворот Ангбанда свои последние силы; в рядах их были волки и всадники на волках, а также балроги и драконы, впереди которых шел Глаурунг. Сила и внушаемый Золотым Червем ужас к настоящему моменту были так велики, что эльфы с людьми теряли при виде его отвагу и цепенели; и дракон, зайдя меж отрядами Маэдроса и Фингона, отрезал их друг от друга.

Но ни волки, ни балроги, ни дракон не помогли бы Морготу достичь желанной цели, если бы не предательство людей. Именно в этот решающий час Ульфанг показал свою прогнившую сущность; многие из восточников бежали с поля боя с сердцами, наполненными ложью и страхом. Однако сыновья Ульфанга неожиданно переметнулись на сторону армий Моргота и напали на тылы воинства сыновей Феанора; воцарилась такая неразбериха, что им удалось дойти аж до штандартов Маэдроса.

Обещанной Морготом награды восточники так и не получили, ибо Маглор убил Ульдора Ненавистного, стоявшего во главе изменщиков, а сыновья Бора ценой собственных жизней уничтожили Ульфаста и Ульварта. Но тут к смуглолицым подошли подкрепления, которые призвал с Востока Ульдор и держал укрытыми в восточных холмах. Теперь армии Маэдроса были окружены с трех сторон; и вскоре ряды их дрогнули, и им пришлось броситься врассыпную и отступать по всем направлениям.

Но сыновей Феанора хранила судьба, и несмотря на полученные в бою ранения, все они выжили и сумели найти друг друга; собрав разбежавшиеся остатки Нольдор и Наугрим, они проложили себе путь из окружения и бежали в сторону горы Долмед, возвышавшейся на востоке.

Последними на восточном фронте стояли до конца гномы Белегоста, и тем прославились. Ибо гномы переносили огонь куда лучше, нежели эльфы и люди, и был у них обычай надевать в бой устрашающие маски, полностью скрывавшие лица; и они оказались неплохой защитой против драконов. Кабы не гномы, Глаурунг со своим выводком пожег бы все, что осталось от армий Нольдор. Но Наугрим взяли его в кольцо, и даже крепкая броня не спасла его от ударов огромных и острых гномьих топоров; и когда Глаурунг в ярости сбил с ног Азагала, правителя Белегоста, и подполз ближе, угрожающе нависая над ним, Азагал из последних сил взмахнул своим клинком и глубоко вонзил его в брюхо дракона. Рана оказалась такой болезненной, что Глаурунг позорно бежал с поля боя, и растерявшиеся чудища Ангбанда последовали за ним. Гномы же подняли тело своего повелителя и понесли его прочь; медленно и печально шли они, напевая траурную песнь своими низкими голосами, словно то была траурная процессия у них на родине, а не поле сражения. И хотя гномы не обращали никакого внимания на противников, никто из них не осмелился встать у них на пути.

Тем временем на западном фронте Фингон с Тургоном сражались против втрое превосходящих сил противника. Был здесь и Готмог, повелитель балрогов, один из главных военачальников Ангбанда; темный клин его отрядов врезался в ряды эльфийский войск, беря в окружение короля Фингона и оттесняя Тургона с Хурином к Серехским Топям. Затем он направил свои отряды к Фингону.

Встреча произошла весьма напряженная. Наконец, Фингон остался стоять среди тел своих гвардейцев в одиночестве; он вступил в схватку с Готмогом и долго дрался с ним, пока другой балрог не зашел к нему со спины и не поразил языком пламени. Готмог, пользуясь моментом, опустил свою черную секиру, высекая целый сноп белых искр из белого шлема Фингона и рассекая его надвое. Так пал верховный король Нольдор; тело его втоптали в черную пыль, а серебряное с голубым знамя утопили в луже его собственной крови.

Битва была проиграна; лишь Хурин с Хуором и остатки рода Хадор продолжали биться плечом к плечу с Тургоном из Гондолина, так что занять ущелье Сириона войскам Моргота до сих пор не удалось. И тогда Хурин крикнул Тургону:

— Ступай же, лорд, пока есть время! Ты — последняя надежда Эльдар, ведь пока стоит Гондолин, в сердце Моргота будет жить страх.

Но Тургон на это отвечал:

— Недолго Гондолину оставаться скрытым; и едва его местонахождение будет раскрыто, как он падет.

— Однако если он простоит еще некоторое время, — возражал Хуор, — то из вашего дома придет надежда эльфов и людей. Это я говорю тебе перед лицом смерти, лорд: мы расстаемся здесь навсегда, и я больше никогда не увижу белых стен твоего города, но и моя жизнь, и твоя, даст рождение новой звезде. Прощай же!