Анастасия Анфимова - Оскал Фортуны, или Урок выживания
— Извини, что заставила тебя ждать. Но я всегда так устаю после дворца.
Подхватив ее под руку, Айоро увлекла девушку на улицу, где уже их уже ждал паланкин.
— Вдвоем здесь тесновато, — непривычно тараторила Айоро. — Но тут недалеко, и ты не такая толстая, как я.
— Что ты, госпожа! — вскричала удивленная Сайо, втискиваясь в узенькую кабинку. — Ты стройна как березка и очень красива.
Засмеявшись, женщина откинулась на мягкие шелковые подушки, положив руку ей на колени и легонько сжав.
— Нет. Мои золотые годы уже прошли, а ты только-только вступаешь в пору цветения.
Носильщики подняли паланкин и направились к воротам.
— Вот тебе мой первый подарок, — проговорила Айоро, протягивая девушке костяной веер. — Эта вещь необходима каждой благородной даме.
— Благодарю, моя госпожа.
Женщина улыбнулась и, потянувшись, отодвинула занавесь на узком окне.
Хорошо знавшие свое дело носильщики быстро несли паланкин по широкой, засыпанной щебнем улице.
— Здесь недалеко, — в который раз повторяла госпожа, чему-то улыбаясь.
Паланкин остановился возле кованых ворот. Айоро очнулась от своих мыслей и выглянула в окошечко. Обменявшись парой слов с караульным соратником, она вновь опустилась на подушки.
— Вот и приехали.
— Моя госпожа, как мне себя вести с госпожой Дзимо? — спросила Сайо.
— Её здесь нет, — ответила женщина. — Она служит при дворе, как и я. Поэтому почти не появляется дома. Я представлю тебя начальнице — госпоже Миядзо, с ней мы и обсудим, чему ты будешь учиться.
Паланкин пронесли по саду, где среди деревьев прямо на траве группами сидели нарядно одетые девушки. Слышалась негромкая музыка и пение. Они остановились у парадного крыльца двухэтажного особняка, походившего на дом Айоро, только вместо каменных львов парадный подъезд украшали большие вазы с роскошными цветами. Госпожа выбралась первой, Сайо последовала за ней.
— Вот сюда ты будешь ездить каждый день, — наставительно проговорила опекунша. Девушка скромно опустила глаза.
Долго стоять у порога им не пришлось. Двери распахнулись, и на встречу гостям заспешила пожилая, полная женщина в платье, усыпанном ярко синими цветами.
— Здравствуй, госпожа Айоро-ли! — поклонившись, поздоровалась она.
— И тебе всех благ, — ответила на поклон опекунша. — Вот привезла воспитанницу. Хочу, чтобы ты сделала из нее настоящую даму.
— О! Мы будем стараться, — поклонилась женщина. — Но все зависит только от нее. Как тебя зовут, красавица?
— Юмико Сайо, — поклонилась девушка.
— А я Шако Миядзо, управительница школы для благородных девушек, — она слегка поклонилась и добавила. — Прошу в дом, дорогие гости. Выпейте по чашечке чаю.
Она привела их в просторную комнату с круглым столом и украшенными картинами стенами. Откуда-то появилась служанка с большим подносом, на котором красовался парящий чайник, три белые фарфоровые чашечки и тарелка с медовыми пряниками.
Гостьи отдали должное и прекрасно заваренному чаю, и сладостям. Управительница не торопила.
— Я думаю, госпожа Дзимо говорила с тобой о моей воспитаннице? — спросила Айоро, ставя пустую чашку на стол.
— Разумеется, — ответила Миядзо. — Но мне все же хочется самой оценить уровень знаний нашей новой ученицы.
— Пожалуйста, — предложила Айоро, откидываясь на спинку стула и заранее предчувствуя триумф воспитанницы.
Разумеется, Сайо ее не разочаровала. Бегло прочитав пару стихотворений, она без труда решила довольно сложный пример и аккуратным, убористым подчерком написала несколько предложений со сложными знаками препинания.
— Чему же мне ее учить, Айоро-ли? — засмеялась управительница.
— Тому, — серьезно ответила женщина. — Без чего невозможно представить себе благородную даму.
— А! — вскинула густые, ровные брови Миядзо. — Музыка, пение, танцы и общение?
— Разумеется! — подтвердила опекунша, вставая. — Я во всем полагаюсь на твой опыт, уважаемая Миядзо-ли. Вечером за Сайо придет паланкин.
Все встали. Царственной походкой придворная дама покинула комнату.
— Ну, девочка, пойдем, я покажу тебе мастериц, — предложила управительница. — Хочу предупредить тебя: этих уважаемых женщин надо называть только так, как я их тебе представлю.
— Я поняла, госпожа Миядзо-ли, — скрыв удивление, кивнула Сайо.
Они вышли в сад.
— На чем ты хочешь научиться играть? Что тебе ближе? — благожелательно спросила управительница.
— А что у вас есть? — в свою очередь спросила Сайо.
— Флейта, цитра, барабанчики, — перечислила Миядзо, — Я бы посоветовала тебе цитру. Для настоящей игры на флейте нужно глубокое дыхание, а барабанчики требуют силы и выносливости.
— Я послушаюсь твоего совета, уважаемая госпожа, — кивнула девушка.
Управительница свернула вправо, и вскоре впереди послышались звенящие звуки цитры. Под раскидистым деревом кружком сидели пять девушек. В центре расположилась немолодая женщина, с прикрытыми глазами перебиравшая струны цитры, положив ее себе на колени.
Заметив начальство, она встала, вслед за ней поднялись со своих ковриков и ученицы.
— Вот, Мастерица Пион, твоя новая ученица Юмико Сайо, воспитанница госпожи Кацуо Айоро.
Предупрежденная заранее девушка поклонилась, ничем не выдавая своего удивления. Пожилая преподавательница улыбнулась морщинистым лицом и, возвратив поклон, сказала:
— Сайо-ли присоединится к нам прямо сейчас?
— Нет, — покачала головой начальница. — Чуть позже.
— Тогда я с нетерпением жду.
За живой изгородью из темно-зеленого кустарника, усыпанного мелкими, серыми цветами, занимались танцами. На земле был сколочен дощатый настил, на котором девушки под руководством высокой стройной мастерицы, удивительно молодой для такого звания, разучивали сложные движения какого-то новомодного танца. При этом во всю использовался веер. Эту преподавательницу звали Мастерица Вьюн.
Пением ученицы занимались в доме. Этому искусству их учила полная женщина с грубым мясистым лицом, но удивительно глубоким и сильным голосом. Сайо обменялась поклонами с Мастерицей Тюльпан и поспешила вслед за управительницей на второй этаж. Кажется, она догадалась, почему преподавательницы этой школы носили столь экзотические имена. Они были простолюдинки, и чтобы неблагозвучные имена не оскорбляли уста благородных учениц, их поменяли на названия цветов.
Миядзо открыла двустворчатые двери в большой залитый солнечным светом зал. На камышовых циновках, выпрямившись, сидели восемь учениц возраста Сайо. Перед каждой из них располагался низенький столик с набором косметики, а так же стопка листов, чернильница с пером и еще какие-то непонятные предметы, в которых девушка с удивлением узнала детские игрушки. У стены за широким столом, уставленным разнообразными предметами, сидела молодая, красивая женщина в великолепном темно-синем платье с ползущими по грозовому небу облаками. Её сложную прическу украшали серебряные заколки, а в руке она держала большой шелковый веер, расписанный алыми маками.
Едва управительница вошла, женщина отложила в сторону стеклянный шар и грациозно поднялась на ноги.
— Мастерица общения Роза, — представила ее Миядзо.
Преподавательница удивительно изящно поклонилась.
— Я рада видеть новую ученицу нашей школы, — проговорила она приятным грудным голосом. Сайо ответила на поклон и представилась.
— Меня зовут Юмико Сайо, я воспитанница госпожи Айоро.
— Мне знакомо твое лицо, — сказала женщина и спросила. — Мы не встречались?
— Вряд ли, Мастерица, — ответила удивленная девушка. — Я первый раз в Канаго-сегу и никогда раньше не покидала замка моего прежнего опекуна.
— Наверное, я ошиблась, — извинилась Роза, а Сайо заметила, что она далеко не так молода, как ей показалась ранее. В уголках глаз прятались искусно закрашенные морщины, у самых корней волос пробивалась еле заметная седина, а в глазах читалась грустная мудрость много повидавшего человека.
— О чем ты рассказывала девушкам? — спросила управительница.
— О взглядах, Миядзо-ли, — поклонившись, ответила Роза.
— Тогда пусть наша новая ученица начнет свои занятия с твоего урока, — решила управительница. — Циновку и столик со всем необходимым сейчас принесут.
Она вышла, а Сайо осталась стоять у двери под прицелом восьми пар оценивающих глаз, и это ей совсем не нравилось. Видимо, почувствовав это, мастерица решила отвлечь внимание слушательниц от новенькой.
— Как я уже говорила, глаза человека иногда говорят о нем окружающим больше, чем он бы хотел. Никогда не забывайте об этом. Поэтому вы, благородные дамы, должны управлять взглядом не менее искусно, чем своим телом. Хотя, это намного труднее, чем кажется. Пусть ваш язык говорит одно, а глаза, если необходимо, совсем другое. Когда уста женщины восхищаются мужчиной, а взгляд полон презрения, это ранит сильнее всяких слов. Помните, что нельзя произнести, можно сказать глазами.
