Генри Олди - Шмагия

— Тебя это утешает? — спросил охотник.

— Нет.

И они продолжили.

Единственным, что вынес Фортунат из работы со шмагами, был запах лаванды. Не смейтесь! Пытаясь найти общую черту, которая имелась бы в наличии у всех жертв синдрома, черту метафизическую, если угодно, аромат шмагии, венатор не нашел ничего, кроме лаванды. Этот сладковатый аромат начинал щекотать ему ноздри, едва неподалеку оказывался кто-то из шмагов. Великое открытие, не правда ли? Но Цвях умел найти применение любому оружию.

Шмагия пахнет лавандой.

Демании рождаются в лоне неисполняемых желаний геенны от восставшей невозможности человека утолить страсть.

Что общего?

Ничего.

Если не считать пустяка. Приняв во внимание мучения шмага, действующего без ощутимых итогов, неутоленную страсть реализовать свои чары, мы можем не сомневаться, что сломанными владеет самая настоящая мания. Обузданная природой «синдрома ложной маны» куда лучше, чем способен обуздать манию хилый рассудок человека. А значит…

Значит, согласно теории Матиаса Кручека, где-то на ярусах геенны бродят своеобразные демании. Жалкие десятки, едва ли полусотня тварей, пахнущих лавандой. И среди них — демании маленького Яноша. Убив «родителя», демании становится необузданным; убив демания, мы получаем в итоге…

А что, собственно, мы получаем?!

Фортунат Цвях провел уникальный опыт. Он вызвал демона. Не очень мощного, но упрямого, чье Имя в основной тональности отражало стихию гордыни. Таких вызывают для обустройства карьеры. Сковав демона, венатор тайно взял его на поводок и организовал инферналу побег самым натуральным образом. Повинуясь инстинкту, демон ринулся прочь — если теория Кручека верна, — на поиски «родителя».

А за ним, не позволяя слишком уж куролесить, двинулся охотник.

По дороге демон дважды нападал на случайных людей. Фортунат одергивал забияку, брал жертв на заметку и мчался дальше, ибо демон продолжал путь. Третья жертва оказалась серийной: раз за разом демон атаковал скромного метельщика из Верхнего Кромблеца, не оставляя попыток добраться до бедолаги. Обуздав тварь и заключив в «шкатулку с секретом», Цвях занялся биографией метельщика.

Тишайшее существо, бобыль и нелюдим Халль Тангбрид жил на отшибе в доставшейся по наследству хибаре. Соседи отзывались о Халле с брезгливой доброжелательностью. Так говорят о человеке безобидном, затурканном, неспособном дать отпор грубияну или сварливой лавочнице. Войдя в доверие к «сударю Тангбриду», охотник побывал у него в гостях. Жилище оказалось скромным, но чистеньким и аккуратным до безумия. Среди скудного имущества бельмом на глазу выделялся шкафчик с книгами. Ведя беседу о Крипской диадеме — метельщик оказался страстным ценителем царских венцов, правда, ценителем-теоретиком, — Фортунат пригляделся. «Жизнь Пипина Саженного», «Деяния Петера Рукодельника», «Двенадцать цезарей»… Чувствуя, что стоит на верном пути, Цвях решился на самовольное вторжение в святая святых метельщика — в тайную комнату его рассудка.

Подозрения подтвердились.

Там обитал непризнанный и непонятый владыка мира, заперт на сто засовов.

На следующее утро, перед отъездом из Кромблеца, Фортунат открыл шкатулку и уничтожил демона. Даже остаточные эманации развеял по ветру, подбирая жалкие охвостья. Через год охотник вернулся в городишко и нашел метельщика. Верней, бывшего метельщика, а теперь — околоточного надзирателя-«чистильщика», в подчинении которого числился взвод метельщиков, десяток фонарщиков и двое скалывателей льда. Хибару сударь Тангбрид сменил на вполне приличный двухэтажный домик. Владыка более не тосковал в каземате сердца. Король умер, да здравствует король!

Лишен демания, аккуратист Халль сделал карьеру в жизни. Маленькую, но более чем реальную — в отличие от «венценосной мании».

Теперь охотник знал: если найти в геенне демания Яноша Кручека, пахнущего лавандой вместо серы, и уничтожить — парнишка лишится своей мании. А следовательно, мучений от нестерпимой жажды воплощения. Игра уже стоила свеч. Если же в придачу Янош лишится и слома, став пригоден к обучению настоящей магии… если окажется прав волхв Грозната, считавший, будто «синдромом ложной маны» мироздание ограждается от уникально мощных чародеев…

Это тянуло на почетного члена Коллегиума Волхвования для Фортуната, на мантию председателя оного Коллегиума для Матиаса и на вечную благодарность коллег до двенадцатого колена.

Плевать хотел венатор Цвях на членство и благодарность.

Клятва жгла его разум, словно клеймо на лбу.

Яношу стукнуло одиннадцать, когда охотник прекратил поиски лаванды на ярусах княжества Нижней Мамы. Озлобленный, взбешенный неудачей, Фортунат сам готов был опрокинуть склянку «волчьего лютика». Ни разу знакомый аромат не защекотал венатору ноздри. Рискуя навеки срастись с Обликом, ежеминутно играя жизнью и смертью, он бродил меж деманиев, временами сходя с ума от воздуха геенны. Но лавандой здесь не пахло. Теория рушилась в тартарары. Вместе с ней рушилась в Преисподнюю жизнь Фортуната Цвяха, лишенного возможности спасти любимых людей Фортуната Клятвопреступника.

— Я говорил с Серафимом, — сказал доцент Матиас, приглаживая встрепанную шевелюру. Пряди блестели в свете канделябров. За это время приват-демонолог стал седым. — Он слышал от Нихона, что шмаги бывают двух видов: учителя и ученики. Одним назначено бессмысленно учиться, другим — бессмысленно учить. Они очень страдают, если не находят друг друга.

— Они и так страдают, — жестоко ответил венатор. Человек в бездне отчаяния имеет право на жестокость.

— Ну все-таки… Может, помочь Янеку найти ученика? Такого же несчастного? Вдвоем им будет легче…

— Тебе было бы легче страдать вдвоем с Агнессой?

— Перестань, Фарт. Нихон еще высказывал Серафиму предположения, что на шмагах держится Высокая Наука. Якобы их тщета тайным образом восстанавливает запасы маны в Вышних Эмпиреях. Доказательств, правда, не приводил. Выходит, мы с тобой нашей силой обязаны Янеку и прочим сломанным ?!

— Тебя это утешает? — спросил охотник.

— Нет.

В тот день он напился до зеленых альвов. И со дна последнего кубка, трезвая и шипастая, опять всплыла истина. Лавандой пахнет бессмыслица. Шмагия. Чары без результата. Имя демона отражает его суть. Не настроившись на эту суть, не уловив резонанса — не став демоном в определенной степени! — охотник не настигнет добычу.

Глупец, ты искал бессмыслицу, забыв о камертоне!

Совет Бескорыстных Заговорщиков с радостью принял в свои ряды знаменитого охотника. Еще бы! — такой человек… А Фортунат во время посвящения молчал и улыбался. Идеи СоБеЗа привлекали его лишь с одной стороны. Абсолютно бессмысленное занятие, в случае удачи не приносящее заговорщику ни славы, ни венца, ни освобождения страны от кровавого тирана. Жребий! случай! погремушка шута!!! Это давало возможность хотя бы частично постичь сущность шмагии.