Андрей Смирнов - Власть волшебства

Кэсиан кашлянул, издал какой-то неопределенный звук, шумно втянул воздух и посмотрел в сторону. Угроз он органически не переносил, но Повелитель Ворон был одним из тех немногих, кому это могло сойти с рук. Их связывали очень старые и сложные отношения — некогда они оба, задолго до обретения Силы, принадлежали к народу ванов, «управлявших», если так можно выразиться, мирозданием до появления в нем Истинных Богов. Впрочем, ваны не владели миром царственно и властно — так, как позже стали владеть им Истинные Боги — они были душой его стихий, духами гармонии и изобилия. Народ ванов исчез безвозвратно — частью был истреблен, частью переметнулся к богам и потерял себя; и лишь единицы из него — утратившие все и отрекшиеся от неба, позже, теми или иными путями, обрели Силу. Эти, последние, так же лишились своей прежней природы, ибо существо, становясь Обладающим, перестает принадлежать к какому-либо народу — даже народу божественных созданий, коими были ваны — и все же какие-то связи, скорее личного характера, чем какого-либо иного, сохранились. Кэсиана и Гасхааля связывали воспоминания, берущие начало едва ли не от самого зарождения вселенной, однако дружеской привязанности между ними не было. Каждый шел своим собственным путем... впрочем, нередко случалось, что их интересы совпадали. Кэсиан знал, что Гасхааль вполне способен выполнить свою угрозу — и в прямом столкновении он, безусловно, оказался бы сильнее. И он ни на секунду не засомневался бы, правильно ли поступает, убивая того, кого сам называл «братом», если бы только заподозрил, что «брат» где-то и в чем-то перешел ему дорогу. Таким уж был Повелитель Ворон — безжалостным и не ценящим ничего, кроме власти. Кэсиан не любил его, но мир не идеален. Никто не идеален. Мир очень разный, и одни ублюдки уравновешивают других. Это и есть Вселенское Равновесие. А без него все полетело бы в хаос...

Когда Властитель Грезящих Лесов повернулся Гасхааля на пустынной хеллаэнской улочке уже не было. Там стоял немного растерянный Эдвин кен Гержет — юный хеллаэнский аристократ, ставший ангелом...

— Что произошло? — недоумевал он. Само собой, Эдвин ничего не знал о тех пяти минутах, когда его здесь не было, а на его месте стоял кое-кто другой. В непрерывности его восприятия мира имелся разрыв, и Эдвин пытался понять, чем он вызван. Он о чем-то задумался и не заметил, как они прошли еще несколько шагов, а потом остановились?..

Кэсиану вдруг стало его жаль. Да, это была вариация Гасхааля — одна и та же кайи, но с другими качествами, с другой историей, реализующая себя в других обстоятельствах — однако эта вариация была намного приличней и благородней оригинала.

— Сила... — Кэсиан сделал многозначительное лицо во время еще более многозначительной паузы. — Сила послала мне видение! — Еще более длинная и многозначительная пауза. — Аллилуйя! Я вижу! Я прозрел! Я изрекаю пророчество, слушайте все, кто слышит: нам не нужно идти в Лабиринт Ушедших! Аллилуйя! Ничего хорошего нас там не ждет, аллилуйя! Ал-л ил-ллл-луйяяя!..

У Эдвина округлились глаза.

— Вам плохо? — обеспокоенно спросил кен Гержет.

— Нет. — Кэсиан хрипло засмеялся. — Мне хорошо. Мы не пойдем в Лабиринт. Поверь мне, тебе туда не нужно.

— Но почему?

— Потому что я вижу будущее. И тот вариант будущего, где ты идешь в Лабиринт, очень печален для нас обоих. Поверь, этим действием ты запустишь очень неблагоприятную цепочку событий. Звезды говорят мне, что в течение следующих трех лет, трех месяцев и трех дней людям, чьи имена начинаются на «Э», а заканчиваются на «Н», ни в коем случае не следует ходить в Лабиринт Ушедших.

— Вы издеваетесь?

— Нет, нисколько. Тебе не стоит идти.

— И что произойдет, если я все-таки пойду? — спросил Эдвин.

— Мы умрем, — совершенно честно ответил Властитель Грезящих Лесов. — Мы оба, ты и я.

14

Настоятель Рийок утомленно закрыл глаза. Только что завершился набор новой группы учеников. С каждым нужно было поговорить, оценить, насколько он подходит Обители, имеет ли шанс хотя бы в перспективе отринуть свои заблуждения и стать подлинным Служителем Истины. Утомительная работа, но из мастеров никто не справился бы с ней лучше него.

Собеседованием занималась лишь часть Рийока — та часть, которую видели обычные люди и маги: не слишком красивый мужчина в возрасте с посредственными — по меркам нимриано-хеллаэнской аристократии — магическими способностями. Крошечный кусочек того, кем Рийок являлся на самом деле. Проводя собеседование с желающими приобрести силу Обители, он одновременно был еще в нескольких местах: занимался с учениками второго и четвертого курсов, бестелесно присутствовал на службе в Храме, вместе с другими мастерами расширял и улучшал лекемплет. Внимание единого нечеловеческого существа, которым он был, распределялось на полудюжину различных направлений, для каждого из которых формировалась как бы особая проекция Рийока, с качествами, наилучшим образом подходившими для решения тех или иных задач. Собеседование и служба в Храме закончились практически одновременно, эти реализации Рийока сделались ненужными и перестали существовать: растаяла в воздухе фигура пожилого человека, утомленно откинувшегося на спинку стула в приемной; исчезло незримое присутствие Рийока в Храме. Рийок объединил два освободившихся потока внимания в один, собрал новое призрачное тело и вошел в ту часть лекемплета, где находился пленник.

Он успокоил стражей, проник через дюжину изолирующих оболочек, отомкнул двери темницы. Этого было недостаточно, чтобы выпустить пленника или как-либо облегчить его положение — тот по-прежнему оставался обездвижен и скован незримыми цепями — но так, по крайней мере, они могли говорить. В обычном положении изоляция пленника от внешнего мира была абсолютной.

Возникла картинка — символический образ, родившийся от соприкосновения энергетических полей Рийока и пленника: Рийок спускается в подземелье, проходит мимо солдат и сторожевых псов, открывает одну дверь, другую, минует несколько пустых этажей, снова двери, и вот, наконец — камера. Он отодвигает смотровое окошко и некоторое время молча стоит перед дверью. Затем он открывает все замки, отодвигает засовы и входит внутрь. Это иллюзия, образ мира, создаваемый его собственным умом для удобства. Внутри, справа от входа — одно-единственное сиденье, которое занимает Рийок. К противоположной стене прикован человек. Как и положено пленнику, он исхудал, грязен и небрит. Картинка настолько реалистична, что Рийок почти верит ей, несмотря на то, что никакого «тела» у запертой в лекемплете энергетической сущности лорда-основателя Обители пет и в помине. Впрочем, что такое «тело», как не образ, существующий в восприятии многих? Отличие этого пленника от любого другого заключенного лишь в том, что данный образ видит один только Рийок, в то время как обычных узников способны увидеть многие. Это маленькая, частная реальность, срок жизни которой — всего несколько минут; когда они поговорят, она исчезнет, и пленник опять останется в изоляции, а Рийок переведет свое внимание на одну из тех больших, «общественных» реальностей, существование которых поддерживают сознания миллионов существ.