Дмитрий Казаков - Сердце Пламени

— За века Они наверняка обветшали, — добавил сероглазый. — Я думаю, можно попробовать Их на прочность…

— Безумцы! — лицо старшего исказилось. — Вы что, забыли, чему вас учили? Что Тьма несокрушима, и что ее можно лишь сдерживать! Все наши умения и магия для нее не опаснее, чем укус комара!

— Для нее — да, — подал голос еще один мужчина, широкоплечий и бородатый. — Но не для ее материальных воплощений. Они заключены в плоть Алиона и стареют вместе с ней. Я готов рискнуть.

— Отлично! — сероглазый улыбнулся. — Нас уже трое! Кто еще с нами?

— Я не верю, что мы можем что-то сделать, — медленно проговорил стройный как юноша мужчина с морщинистым лицом и красными глазами ныряльщика за жемчугом, — но я пойду с вами. Лучше умереть, зная, что ты выполнил свой долг, чем жить, отступив от него.

— Долг Хранителя — оберегать знания и стеречь Тьму! — возразил обладатель пышных усов и блестящей лысины.

— Нет, стеречь людей от Тьмы! — молодой рассмеялся.

— Безумцы, безумцы… — прошептал старший. — Вы сами не ведаете, на что идете! Нужно попытаться воззвать к богам! Сообщить о произошедшем эльфам, их мудрецы помогут!

— И сколько на это уйдет времени? — хмыкнул сероглазый. — Тьма пролезет в наш мир сама и захватит его! Мы должны действовать сейчас, немедленно, завтра же утром!

— Ну что же. Видимо, судьба желает этого… — старший немного помолчал, глядя в огонь. — А я не могу бросить вас, пусть даже на пути в пропасть. Я пойду с вами.

— Но как… — вякнул было лысый.

— Спите! — в голосе старшего появилась властность. — Завтра силы нам понадобятся!

Он наклонился и с неожиданной мощью дунул в очаг. Пепел взметнулся столбом, пламя потухло и в хижине стало темно.

Город Ранибор, столица Лузиании, стоит на берегу озера Лузиа, образованного двумя реками, стекающими с Зеленой гряды. В обычное время его воды прозрачны, как лучшее стекло из Норции, так что можно разглядеть каждый камушек, любую песчинку на дне.

Но в середине первого осеннего месяца на берегах Лузиа многое изменилось. В серебристых волнах отразились зеленокожие всадники на стремительных конях, серые меховые безрукавки и блеск изогнутых клинков. Чуть позже чистоту неба над озером изуродовали столбы черного дыма. Крики гнездившихся в прибрежных зарослях птиц заглушил гул пожара и полные ужаса вопли.

Немного позже орков к Лузиа пришли другие чужаки, куда больше похожие на местных жителей. Они быстро соорудили осадные машины и принялись штурмовать стены Ранибора. Город продержался два дня, а затем усиленный магией таран вышиб ворота, и орда визжащих орков хлынула внутрь. Немногим отстали от них дружинники таристеров Золотого государства.

К утру следующего дня грабеж закончился, несколько слишком распалившихся мародеров оказались повешены своими. На улицах Ранибора воцарился порядок. А в полдень, когда солнце повисло точно в зените, в захваченный город въехали победители. Через южные ворота проследовал Шахияр, владыка Западной степи, через северные — Харугот из Лексгольма.

— Вот он, час триумфа, — заметил консул, когда его конь оказался в пределах стен Ранибора. — Только в такие моменты понимаешь, для чего нужны многие годы труда.

— Да, мессен, — кивнул Триер ари Форн, ехавший по правую руку от Харугота. Он, один из знатнейших таристеров низовий Дейна, командовал большим полком, и именно отвага его воинов помогла победить в первой битве на границе.

Консул подумал, что бравый вояка, служивший еще последнему императору, не в силах представить, что имел в виду нынешний правитель Безариона. В очередной раз сам похвалил себя за то, что взял в поход всех до единого таристеров, кроме самых нищих. В их отсутствие некому будет затеять смуту, а с недовольством горожан отлично справится и канцлер.

Для взятого штурмом города Ранибор выглядел даже неплохо. Кое-где виднелись последствия веселья солдат — выбитые двери, окна, выкинутые на мостовую вещи, трупы и потеки засохшей крови. Но не было заметно следов огня или попыток разнести все по камушку.

Не зря шах и консул перед штурмом пообещали любому поджигателю кол.

По обочинам стояли Чернокрылые вперемешку с хирдерами из таристерских дружин, объединенных на время войны в полки. На командующего солдаты глядели с восхищением, многие кричали нечто одобрительное. В ответ Харугот кивал и махал рукой.

За правителем Безариона наблюдали также самые любопытные или смелые из горожан. Они мялись за спинами солдат, выглядывали из окон, и на лицах их читался страх, и вместе с ним — надежда, что самое плохое позади.

— Вот мы и приехали, сожри меня Великая Бездна, — сказал консул, когда очередная улица вывела на круглую, вымощенную камнем площадь, за которой поднимались белые стены королевского замка.

Он мало походил на укрепление, скорее на игрушку. Слишком изящными казались башни, тонкими стены и малочисленными — бойницы. Но Харугот знал, что если бы не стремительная атака орков, то взять замок удалось бы только после длительной и трудной осады.

— Да, мессен, — вновь кивнул ари Форн, и тут же с противоположной стороны площади показались кони шахской свиты.

Харугот подождал, пока они остановятся, и после этого покинул седло. Поправил чуть сбившийся плащ и зашагал через площадь. За ним последовали ари Форн и Навил ари Рогхарн, третий полководец северного войска, командовавший сторожевым полком. Навстречу людям двинулись трое орков.

Впереди шел Шахияр, десять лет назад на курултае Западной степи избранный шахом. Был он широкоплеч, заплетенные в косу рыжие волосы опускались до пояса, а глаза цвета глины смотрели прямо и хищно. На жилистых руках белели старые шрамы, щеку пересекал свежий, а на поясе висел короткий, чуть изогнутый клинок с синим драгоценным камнем в рукояти.

— Руз бахир, заиритем шах, — сказал правитель западных орков, показывая в улыбке острые желтые клыки.

— Руз бахир, арча,[12] — ответил Харугот по степному обычаю. — Радуют ли твое сердце стоны врагов?

— Воистину так, — отозвался Шахияр, хорошо знающий наречие людей. — Как вихрь, промчались мы по его землям, втоптали в пыль тех, кто пытался сопротивляться! Раздулась печень моя от радости, а селезенка готова лопнуть — столько рабов мы приведем домой!

Двое седоголовых орков за спиной шаха кивали в такт его словам.

— Приятно слышать такое, — Харугот потер подбородок, ощутил, как дернулся угол рта. — Но нам осталось сделать еще кое-что. По обычаям людей, победоносную войну завершает капитуляция.

— Я слышал об этом, — кивнул шах. — И хоть считаю этот обычай глупым, не буду с тобой спорить. Как говорят у нас — в чужое кочевье свою кошму не понесешь. Говори, что надо делать, брат!