Роза из Нур-и-Дешт (СИ) - Дез Олла
Я сделала пару неуверенных шагов, но потом, собравшись с духом, вошла в комнату. Карл зашёл следом и зажёг магические светильники, ярко освещая для меня помещение.
Зачем мне нужно было увидеть в эту комнату? Что я должна понять?
*Я всё это не придумала. Это действительные факты, почерпнутые из легенд и сказаний.
*В привычном для нас облике доброго и симпатичного старичка, Дед Мороз появился лишь в 1840-м году в рассказе князя Владимира Одоевского «Мороз Иванович». Это была литературная обработка народной сказки «Морозко» — вот в ней-то, как раз, и шла речь о недобром старике, очень напоминавшем кельтского Великого северного старца, который непонравившуюся ему ленивую девушку насмерть заморозил. В смягчённом варианте писателя, ленивице достаётся не смерть, а всего лишь ожерелье из сосулек. Персонаж «Морозко» народ представлял также в виде старца, который своим посохом управлял кончиной всего живого. В зимние солнцестояния этого дедулю надо было умилостивить. Ублажали его всё той же юной девственницей, которую привязывали к дереву и оставляли замерзать в дикий мороз. Если за день «Снегурочка» застывала — значит, жертва принята. И мешок Деда Мороза тоже поначалу был предназначен для сбора подношений. А вот герои сказки - «типовой набор» многих русских сказок. Дед, дочка, мачеха и сводная сестра. Почему мачеха, а не мать - скорее это уже более поздняя трансформация, а вначале могла быть и мать. Дело в том, что, исходя из христианского мировоззрения, сложно объяснить, как родная мать могла отправить своё дитё на смерть, а мачеха - очень даже способна.
Глава 25. С оккультизмом стоит завязывать: когда знаешь, что у тебя была девушка, экстрасенс и ясновидящая, и она ушла до того, как вы познакомились.
-Батюшка, по-моему, звонарь пьяный!
- Вам что, «Металлика» не нравится?
- Это фамильная галерея. Тут висят портреты моих предков, Роза. Скучное и утомительное занятие их рассматривать. Почему тебя вдруг сюда потянуло? - удивился Карл.
И в самом деле, почему?
Комната напоминала длинный коридор. На стенах висели портреты мужчин и женщин в золочёных рамах. Почти все были выполнены в полный рост. Одеты были согласно своей эпохе. Всегда вычурно и богато.
Иногда это были большие группы. Было понятно, что на них изображена сразу вся семья. Иногда встречались портреты с собачкой или кошкой, или даже со слугой. Я шла мимо этих людей из прошлого и искренне не понимала: что я, собственно говоря, тут делаю?
- Начинается всё с самого первого владельца особняка. А вот туда дальше висят портреты более поздних моих предков. А заканчивается всё портретами моего отца и мамы, - привычно пустился в объяснения Карл. - Там же висит и мой портрет. Кстати, галерея не заканчивается на нас. Она тянется вдоль всего этажа. Проектировалась, в надежде на то, что череда потомков не прервётся... Весьма самонадеянно, на мой взгляд.
- Почему? Ты же однажды женишься, заведёшь детишек? - удивилась я, рассматривая очередного дядьку в огромном, похожем на дом, парике.
Карл грустно улыбнулся и потёр виски.
- Опять голова болит? А что Белли говорит? - насторожилась я.
- Говорит, что я здоров, - пожал плечами Карл, - так что ты тут хотела увидеть?
- Я не знаю… Увижу, скажу, - ответила я и двинулась дальше.
Мы шли, рассматривали портреты пока не дошли до последних. Они были расположены друг напротив друга. Последним в череде портретов висел портрет Карла. Карл был холоден на портрете, неулыбчив и сдержан. Этакий ледяной принц. Я верила и не верила, что это он. Всё же Карл мне виделся немного другим. Теплее и роднее.
Потом я посмотрела на его отца. Тот был совсем на него не похож. Жёсткие черты некрасивого лица. Сурово поджатый рот, презрительно вздёрнутые, будто вопрошающие брови. Этот человек будто спрашивал меня: «А у тебя есть высочайшее дозволение тут находиться?»
Повернувшись к этому портрету спиной, я взглянула на портрет мамы Карла… И застыла. А потом закрыла глаза и провалилась в своё прошлое.
Вот зачем мне нужно было сюда попасть! Вот почему мне казались знакомыми черты Карла. Вот почему и Карл мне казался тёплым и родным.
На портрете была изображена женщина в полный рост. Она была совершенно точно высокой и сильной. Она, в отличие от своего супруга, улыбалась с картины. Её глаза лучились светом и добротой. Она была в доспехах, будто только что вернулась с тренировки и успела снять только нагрудник. Рядом с ней лежал меч.
- Это моя мама. Она была известным воином Света. Она погибла, когда я был ещё маленьким. Это посмертный портрет. Но она на нём такая, какой и была при жизни. Очень доброй, красивой и сильной.
- Вы похожи, - прокашлявшись, ответила я.
За спиной у женщины стоял оруженосец. Он держал тот самый нагрудник, который мама Карла только что сняла. Мальчик улыбался и выглядел очень довольным. Скорее всего, понимал, какая это честь прислуживать такому рыцарю. Наверняка, магия у неё была сильной. Я знала этого паренька. Очень хорошо знала… Да, его лицо ещё неопределённо, но уже было узнаваемо. Подросток на картине вырастет, и черты его лица станут более резкими. Он возмужает. И магия… у него тоже будет магия. Иначе и быть не могло. Не брали в отряд к Леону никого без неё. Но я его узнала и снова прикрыла глаза.
- Ты знаешь? - тихо спросила я у Карла.
- Да. Уже довольно давно. Я не сразу сообразил, но после того, как мы разговорились тогда, в первую встречу, многое понял, - тихо ответил он, - Я думал, ты тоже это знаешь?
- Нет. Я не знала. Сколько тебе было лет, когда она погибла?
- Шесть. Согласен, я должен помнить её лучше, но я не помню. Просто потому, что она последние два года почти не появлялась в моей жизни. У неё постоянно были какие-то дела, сражения, турниры. Она почти не уделяла мне внимания, - тоном обиженного мальчика сказал он.
- Я родилась в тот год, когда она погибла. У нас с тобой шесть лет разницы? Я думала больше… - улыбку я выдавить из себя не могла, у меня не получалось.
- Я такой старый? - а вот Карл улыбнулся, но как-то криво.
- Нет, - покачала я головой.
- Сколько было лет твоей маме, когда ты родилась?
- Тридцать восемь. Я была поздним ребёнком. Моё рождение папа всегда приписывал чуду. А когда она погибла, ей было всего пятьдесят два… Но она была очень красивой. Папа всегда шутил, что мамочка даже в восемьдесят будет прекрасной. А ему было пятьдесят пять, но он был до последнего дня сильным воином Света.
- Ты ещё расскажешь мне о них? - спросил Карл.
- Да. Как-нибудь… - и я отвернулась от портрета.
И тут входная дверь отворилась и в дверь просунулась голова Уво.
- Роза? - позвал меня муж.
И я рванула к нему. Он не должен увидеть портрет. И оруженосца не должен увидеть! Почему? Я не знаю. Но я налетела на мужа и остановила его возле портрета пращура Карла. Дедушки, или бабушки? Не важно.
- Милый, пойдём отсюда. Я хочу к ёлке! Тут слишком жутко! Все эти мёртвые предки Карла. Бррр!
Уво бросил взгляд на Карла, потом на меня, потом на портреты пращуров, и я похолодела.
Последние месяцы показали мне, что Уво не просто рубака-парень, заводила, весельчак и балагур. У него есть и ум, и логическое мышление, и он способен многое понять, и, порой, на одном потрясающем чутье, заподозрить неладное. Так что, я замерла в ожидании.
Но Уво привлёк меня к себе, улыбнулся и кивнул.
- Пойдём. Там дети подарки обсуждают. А ты что хочешь получить от Деда Мороза?
Я оглянулась на Карла. Тот стоял перед портретом матери, скрестив руки на груди.
Сегодня мне многое открылось. Но вопросов осталось ещё больше…
Новогодние праздники закружили нас в своём вихре, а потом и зимний светский сезон начал набирать обороты. Работа у нас, как ни странно, была. Нечисть в столице и её окрестностях нет-нет, да и просыпалась. И в старых особняках, и в заброшенном пригороде столицы, и на городских кладбищах, и в фамильных склепах. И звали нас. Репутация нашего отряда возросла и окрепла, взметнувшись просто до небес. Нас было не просто «престижно» звать, но и выгодно. Мы были гарантией, что работа будет сделана, и сделана не только качественно, но без жертв и вовремя…
