Старые раны (СИ) - Артемов Александр Александрович

— Да уж… — тяжело вздохнул Малахой в бороду. — Хорошее времечко они выбрали… И ты… До вас там вести совсем не доходят?

— Какие вести?

— Такие, — сплюнул шляпник в костер. — Нет, больше Приюта.

— Как? — спросил травник после непродолжительного молчания.

Как?! Что значит «нет больше»? — разом завертелось в голове у Креса. Он уже решил, что северянин просто решил позлить Лешего и это просто плохая шутка. Но травник резко поменялся в лице и выглядел так, словно ему только что авторитетно доказали, что завтрашний день больше не наступит.

— Захвачен, сожжен, а пепел тайн и знаний рассеян по ветру, — хмуро проговорил Малахой. Посох он все так же крепко сжимал в побелевших руках.

* * *

Тут момент, когда сознание вернулось к нему, отпечатался еще более смутно, чем в мгновение, когда оно покинуло его в туннелях. Крес даже был готов поклясться, что непродолжительное время он был мертв и… видел там что-то. Но стоило закопаться слишком глубоко в мысли, как голова начинала нестерпимо болеть, и он отбрасывал эти образы. Не до них было.

Когда смог привести мысли в порядок, то сразу узнал комнату, в которой очнулся. И человека, который ходил за ним и выносил ночной горшок, тоже — такого не забудешь. Громадная, черная туша по-прежнему возвышалась за своим рабочим столом и отрывала кусок угля от бумаги только тогда, когда Крес начинал стонать от нестерпимой, стыдной нужды.

К вечеру к нему за ширму заглянул и Джехил со своей малышней. Чумазые мордашки выглядывали из-за плеча цирюльника.

— Где Ада? — в лоб спросил его Крес вместо приветствия и попытался встать, но Джехил быстро уложил его обратно.

— На соседней койке, не волнуйся, — улыбнулся он как-то криво.

— Она все это время была здесь?! — изумился Крес и вновь принялся ворочаться, но цирюльник остановил его одним движением.

— Ты только хуже сделаешь. Спит она, и тебе бы лучше поменьше дергаться. Ребятишкам пришлось приложить тебя пару раз, а то ты совсем обезумевший был, когда они нашли тебя — одного чуть не загрыз. Ты оказался на этой койке не иначе, как чудом — иного слова я подобрать не могу. Так что лежи и поменьше болтай. А то к кровати привяжу и скажу моему черному другу, чтобы кормил тебя с ложечки.

Крес послушно улегся и замолчал. Цирюльник шепнул негру пару слов и быстро удалился. Как бы Кресу того не хотелось, подняться и последовать за ними не получилось — ноги его не слушались. Он уткнулся лицом в подушку и пролежал так до глубокой ночи. Когда в комнате затих даже стук угля, Крес, превозмогая головокружение, вылез из-под одеяла и на карачках, рискуя остаться лежать на ледяном полу до утра, выполз из своей конуры и наощупь прокрался под тяжелое полотно — к соседней койке. Он ничего не видел перед собой, но ясно слышал дыхание и тянул вперед руку. Наконец, нащупал свежую простыню и сразу же наткнулся на тонкую, прохладную ладонь. Узнал ее с первого прикосновения.

Он долго сидел, вцепившись в эту бессильную руку, и не двигался. Сидел, вдыхая знакомый запах, пока не уснул.

Утром очнулся уже на своей койке. Привязанный к постели.

* * *

Помимо беспризорников и обычных клиентов, которым надо было стричься, бриться, рвать зубы, пускать кровь и делиться новостями, к ним приходили безутешные женщины. Мальчишки старались. Крес глядел в потолок и слушал, как шуршали бумажками, без конца всхлипывали и бормотали что-то. Научился на слух понимать, удалось ли им найти потерянных родственников или нет, оказалось несложно.

Так он считал дни, пока силы постепенно возвращались к нему. В те короткие моменты, когда Ада просыпалась и открывала глаза, Крес уже был рядом и старался поймать тот момент, когда она начнет говорить.

Но нет. Ее взгляд останавливался на его лице лишь на мгновение и плыл дальше, словно Крес был просто пустым местом. Она не узнала его. Даже негр вызвал у нее больше интереса, а уж полный дом ребятишек в особенности. Никакие разговоры не интересовали ее. Она часто плакала, сворачиваясь в клубок, особенно когда мальчишек не было рядом, и ее уже ничто не могло успокоить, никакие увещевания и теплые слова.

Для Креса все происходило, как в страшном сне. День ото дня.

Однажды он попытался взять ее за руки, но она только вскрикнула, отстранилась и зашлась истерическим плачем. Он пытался перекричать ее, но наткнулся лишь на отчаянный визг и затравленный взгляд, словно для нее он был чудовищем, которое пытается сожрать ее. Джехил с трудом оттащил его от койки. А мальчишки быстро задернули занавеску. Словно поставили точку.

Крес был раздавлен, чувствовал себя втоптанным в землю. Не верил, что так все и закончится…

Как-то вечером Крес опустился на стул напротив цирюльника. Он вместе с мальчишками начищал рабочие инструменты после трудового дня, особенно насыщенного зубами, слезами и кровью. Джехил густо смолил и что-то неразборчиво напевал себе под нос, пока точил бритву. Почти семейная идиллия.

— Джехил, давай без вертлявостей и недомолвок…

— Разве я когда-то?..

— Каковы ее шансы?

Цирюльник выпустил струю дыма:

— Она свихнулась, Крес. Увы, я не мозгоправ.

— Это где-то лечится?

— Мозги? Одно, может два места в стране.

— Где?

— Я бы не советовал. Они там сверлят дыры в черепе, опускают несчастных безумцев в ледяную воду, бьют электричеством — даже не спрашивай, что это. Нет места печальнее на свете, чем дом умалишенных.

— Может подождать?..

— Может быть, — пожал плечами цирюльник. — Вера — единственное, что остается отчаявшимся.

— Я еще не отчаялся, — сжал Крес кулаки.

— Хорошо, что ты такой оптимист. Но я насмотрелся на человеческое горе вдоль и поперек и могу констатировать — чудеса случаются, но крайне редко. Так что оптимизм мне по профессии не полагается. Хочешь правду?

— Да… — сглотнул Крес.

— Я тщательно осмотрел ее, пока ты валялся в отключке. В первый же день, когда вас обоих только принесли. Я как-то упоминал, что живых нам вылавливать не доводилось. Что ж, вот оно чудо — вы живы. Ты не доволен?

— Какое это чудо?!

— Поверь мне, все могло быть еще хуже, — отвернулся Джехил, но Крес не отставал от него.

— Ты издеваешься?! Она меня даже не узнает!

— Пообвыкнет, только дай время. Во всяком случае, руки-ноги у нее на месте, Крес. Лицо цело, пара синяков, чего тебе еще нужно? — в глазах цирюльника зажегся уголек злобы. — Показать тебе, в каком состоянии мы вылавливаем большинство? Вон, журнал лежит на столике, полюбуйся.

— Ты намекаешь, что…

— Я тебе говорю прямо — физически она в порядке. За исключением одного «но». Забеременеть она больше не сможет.

— Плевать.

— Очень хорошо, что тебя не смущает такой «пустяк»! Так что…

— Как мне вернуть ее?

Цирюльник тяжело вздохнул.

— Оставь это, Крес. Если ты любишь ее, то лучше не мучай, а будь счастлив, что она вообще осталась жива. Может быть, все и наладится через какое-то время. Чужая душа — потемки, а степень ее проблемы я измерить не могу. И дать какие-то гарантии тоже.

— А кто может?!

— Время.

Крес ударил кулаком по столу и закрыл лицо руками. Железяки громко звякнули, парочка попадала на пол. Джехил молча поднял их и продолжит начищать бритву до блеска.

Крес сидел, не двигаясь, довольно долго. Все это время сердце отбивало дробь в его ушах.

— Простой цирюльник не станет рисковать жизнью и укрывать у себя человека, которого видит второй раз в жизни, — бормотал он себе под нос, его голос звучал все тверже. — И просто так показывать мне, чем вы тут с твоим… другом занимаетесь.

— Ты видишь тут что-то противозаконное? — ухмыльнулся цирюльник, не прерывая своего занятия.

— Нет, — глянул Крес на беспризорников, которые раскладывали инструменты по местам, — вылавливать обглоданные трупы из каналов и искать родственников убитых законом прямо не запрещено.