Старые раны (СИ) - Артемов Александр Александрович

— Они мне не друзья. Это сложно объяснить и долго рассказывать. Но если ты хочешь войти в Приют, тебе придется делать то, что просят. Как жест доброй воли. Поверь, мне самому неприятно.

Крес запрокинул голову и расхохотался. Он бы очень хотел, чтобы снег сейчас сошел с горных вершин и похоронил их всех здесь к Сеншесу.

— А наставлять на нас десяток арбалетов это жест какой воли?

— Это их земля, — ответил Леший, не моргнув и глазом. — И их правила.

— А что же ты раньше ничего не сказал про эти правила?! — не унимался Крес.

— Правила изменились, чужеземец, — отрывисто проговорил один из шляпников на альбийском. — Пройти нужно тебе, а не нам.

Арбалеты вторили ему молчаливым согласием.

— Ах, так ты говорящий, — Крес сделал шаг в его сторону. — Ну, так к чему эта комедия? Мне нужен Алхимик. У меня для него есть кое-что.

Слова Креса, казалось, никак не впечатлили их вожака. По крайней мере, по лицу скрытому за пушистым шарфом и голубыми очками нельзя было прочесть ни единой эмоции.

— У нас для тебя тоже кое-что есть, — с этими словами шляпник выразительно перекинул свой посох из одной руки в другую. — Выбирай. Либо сдаешь свою петельку со всеми железяками, либо свою бабу. Она тоже сгодится.

Все выразительно и чересчур громко загоготали. Крес готов был поклясться, что глаза, скрытые за толстыми, светящимися стеклами, сейчас горят лютым желанием подраться.

Только вряд ли эта драка будет честной. Не драка, а избиение.

Шляпники сами были не в лучшей форме, одежда была сильно изорвана и наскоро заштопана. Встань перед ними кто-нибудь посерьезней нескольких путников, измотанных парой месяцев непрестанной дороги, зрелище было бы совсем другое.

— Если обманываешь, травник, учти. Я заберу тебя первым, — пригрозил Крес Лешему и сунул ему кнут, топор и нож. Без них сразу почувствовал себя совсем голым. Васса безропотно отдал и свой кинжал.

— Учту, — травник понуро кивнул и передал оружие северянам. Вожак крикнул что-то грудным голосом, и арбалетчики опустили оружие — медленно и неохотно, точно дети, у которых отняли любимую забаву.

* * *

Шляпники были обуты в снегоступы, и угнаться за ними оказалось непросто. Крес бы с удовольствием послал бы их к Сеншесу, но быстроногие северяне подпирали сзади и не давали сбавлять темп. Бок о бок с новыми спутниками они покрыли вдвое большее расстояние, чем прежде.

Уже поздним вечером вся троица лежала без задних ног от усталости.

— Куда они нас ведут?.. — был первый вопрос, который сошел с уст Вассы.

— В Приют, конечно. Здесь больше достопримечательностей нет, — спокойно проговорил травник. — Махалой с ребятами теперь проследят, чтобы мы не заплутали. Радуйся, Крес-Килса, ты теперь как под брюхом у матушки Шароши.

— Махалой, вот как? — хмыкнул Крес. — Ты даже имя его знаешь.

— Я знаю имена всей дюжины, — без обиняков признался Леший.

Тем временем шляпники соорудили костер и потихоньку принялись кашеварить. Желудки Креса и Вассы запели в унисон, когда их ноздрей коснулся запах пищи. Крес уже и вспомнить не мог, когда на его язык попадало что-то горячее. Аде тоже не мешало поесть, жар все не спадал.

— Я же говорил, что когда-то был одним из них, — продолжал Леший. — Махалой их десятник, — кивок на вожака, который единственный мог изъясняться на альбийском. — Я бы тебе не советовал в следующий раз испытывать его терпение. На расправу он скор и в отличие от Асы знает, что такое боевой кнут. Сам неплохо им владеет, и поверь — ты не захочешь проверить его искусство.

— Мне уже страшно, — проговорил Крес, наблюдая, как шляпники расхаживают тут и там и с подозрением зыркают на них. — Кто это такие?

— Дозорные, — охотно объяснил Леший. — Сами они себя называют Молчаливыми Филинами. Смотрят, чтобы к Приюту не подошли посторонние.

— Молчаливыми? Хех, это явно не про них.

— Повезло ж тебе, что ты меня встретил.

— Сам себя не похвалишь…

— Ты думаешь, что со своим норовом способен договориться хоть с кем-нибудь, кроме лошади? Как ты был дураком, Крес, так ты дураком и остался. Без обид.

— Нам дадут поесть? — Васса с надеждой взирал на весело булькающий котелок над огнем.

— Если они не убили нас сразу, то да, — успокоил его Леший. — В этих местах лишний рот всегда в тягость, и просто так едой не разбрасываются.

— О чем шушукаетесь, песье племя? — давешний шляпник-вожак подсел к ним, сверкая лысой головой. Бородой он зарос буквально до глаз — маленьких, узеньких щелочек.

— Да так о своем, о девичьем, — ухмыльнулся Леший.

— Что с бабой? Больная она чтоль? — ткнул северянин в Аду.

— Утомилась за время пути, бедняжка, — кивнул травник. — Поесть бы ей чего. И нам.

— Всему свое время. Сначала узнаем, что за птицы к нам прилетели. Как звать тебя, любезный? — обратился Малахой к Кресу. — Я не из любопытства спрашиваю, а сугубо ради облегчения совести. Чтоб знать, кого притащу к порогу. Может быть.

— Крысолов, — буркнул Крес, смотря северянину прямо в глаза-щелочки. На псоглавца он походил слабо, но и человеком в привычном Кресу смысле тоже был едва ли — не нравился ему этот вытянутый гладкий череп с каким-то бугорком прямо на макушке. Сеншес их тут разберет на севере, кем они тут друг другу приходятся. Этот пес-привратник, не иначе. Приспущенный шарф выглядел почти ошейником. Свой блестящий посох Малахой покойно держал на коленях, не сводя с Креса внимательно-настороженного взгляда. На вид посох был тяжелый. Даже не посох, а лом, которым только лед дробить. Крес бы с таким точно не управился.

— Недоброе имя, — покачал головой северянин. — Меня вот зовут Малахой, и, кажется мне, ты не принесешь нам ничего кроме неприятностей… Что за дело у тебя к Алхимику?

— Эта женщина, — не стал кривить душой Крес. — Мне сказали, что Алхимик может ей помочь. Вернуть ей разум.

— У вас в округе врачей-мозгоправов нет, что ли?

— Такое искусство заклинания душ, каким владеет Алхимик, не под силу никому, — сказал Крес и вздрогнул. Как же глупо это прозвучало…

Но северянин остался серьезен, как скала.

— Кто тебе это сказал?

— Цирюльник из Изумрудного города. Он уже давно умер.

— Ты должен знать, что мэтр не станет тратить свое искусство на подачки всем подряд, — ответил Малахой без тени улыбки на грубом лице. — Как бы ты не зря проделал такой путь, чтобы вернуться ни с чем. Откуда ты? Не похож ты на местных ни рожей, ни говором, да и твоя баба тоже. Тут таких куколок не водится.

— Мы из Альбии, как ты уже, наверное, понял.

— Мне почему-то так сразу и подумалось, когда углядел вот этого вот, — он наставил палец на Лешего. — Любитель притащить кого-нибудь из своих отлучек. Надоело по лесам шляться да кусты свои выращивать? Вот решил почтить друзей, а? Думаешь, тебе тут шибко рады?

— Узнаю лично у мэтра, — Леший не повел и бровью. — Если он решит, что я достоин наказания, то так тому и быть. А если награды, то тоже не откажусь.

Малахой прыснул со смеху, но руки, крепко сжимающие посох, даже не дрогнули.

— Самоуверенности тебе не занимать, — погрозил он пальцем. — Может, хоть добрые вести несешь с собой, а не как обычно? У нас с ними худо.

— С добрыми вестями всегда худо, — покачал головой Леший. — На юге огонь. Погонщики Мерай выжигают деревни одну за другой. Но и сами умирают сотнями, что не может не радовать.

— Эво как! — хохотнул Махалой. — Когда-то загнали же рок’хи в эту дыру, а теперь сами решили в ней сгинуть? Ну, туда им и дорога. Так ты, значит, решил заранее унести ноги, пока там все не заполыхало?

— Не я один, — ответил Леший, все еще сохраняя непринужденный вид. — Скоро здесь будут тысячи рок’хи, которые лишились родного дома. Им нужен будет кров. Приют. Только не говори, что не рад?

— Чему?

— Тому, что грядет, — сверкнул глазами травник. — Исход. И сюда доберутся только самые стойкие. И злые.

Кресу показалось, что в его взгляде на мгновение мелькнул призрак демона, который выходил из Шкурного дома в злополучный вечер их побега, но постарался не подавать вида.