Серж Неграш - Талисман

— Бара понимает, — потрясенно прошептала Ника.

— Нганга лечить — трава, огонь. Муонг — жить, Бара — жить. Омвами — нет, Нганга не способен.

Он умел исцелять тела, но там, где истерзана душа, был бессилен.

Девушка склонила голову, а старик снова задумался. Он должен был сказать теперь самое главное и не знал, как это сделать, используя известные ему слова.

— Доведу, — наконец, произнес Нганга. — Лес, мбонго — доведу. Мать, ребенок — доведу. Омвами — жить.

Ника мучительно искала подходящее определение, и тут ее словно озарило. «Лес любит нас…» Доведу — любовь, способная исцелить душу, спасти омвами.

— Да, — выдохнула она.

Знахарь обрадовался, часто закивал и закурил трубку, что всегда носил с собой. Хижина наполнилась горьковатым дымом мтупаегу.

— Бара уводить Муонг. Идти родина.

Видимо, старик полагал, что любовь Ники способна помочь Муонгу преодолеть душевную боль и заставить вернуться туда, откуда он пришел.

— Он не доверяет мне, — печально сказала девушка. — Я для него — вазунгу. Он не любит меня. Он не хочет говорить со мной…

Нганга внимательно выслушал ее.

— Время, — произнес он наконец. — Сейчас — нет. Другая луна — ждать.

Знахарь жестом показал, что Ника свободна.

Она направилась к выходу, но внезапно остановилась.

— Нганга! Что такое — нагхада? — это было то слово, которое произнес Муонг в ответ на вопрос вождя, почему он хочет в одиночку сразиться с леопардом; оно не давало Нике покоя.

— Муонг — говорить. Нганга — знать. Нагхада — честь.

Любимое слово Белого Воина, так часто повторяемое, что старик запомнил его среди немногих отвлеченных понятий.

«Честь, вот оно как…» — поразилась Ника.

Мвиру хотел знать, что заставляет лучшего охотника идти на безумный риск, и согласился, что нагхада — достойный повод. Он ведь вернулся с охоты с пустыми руками и должен был восстановить честь. Дурацкая, неуместная никина шутка бросила человека в когти леопарда…

Теперь можно раскаиваться сколько угодно, а Муонг будет лежать, кусая серые, растрескавшиеся от жара губы.

Когда девушка вернулась в хижину, ей было неловко даже смотреть на Муонга. Но тот, за прошедшие дни начавший чувствовать себя немного лучше, спросил:

— О чем Нганга говорил с тобой?

— О тебе, — честно призналась Ника, — он… сказал, что у тебя все будет хорошо.

— Врешь! Он, наверняка, просил тебя, чтобы ты хоть наизнанку вывернулась, а убедила меня покинуть племя, — возразил Муонг. — Старик мечтает об этом чуть ли не с первого дня моего появления здесь.

— Но он убежден: так будет лучше для тебя.

— Я сам знаю, что для меня лучше, Бара. И хватит об этом. Я тебе уже говорил: мой дом — здесь.

— Ну ладно, ладно, — успокаивающе произнесла Ника, заметив, как взволновала его эта тема. — Не расстраивайся, я же не потащу тебя силой в Европу.

Муонг прикрыл глаза. Он был очень слаб, но непрекращающаяся боль не позволяла ему заснуть.

— Бара, — через некоторое время позвал он, — поговори со мной.

— Тебе не стоит много болтать, — сказала девушка. — Нганга принес отвар из трав. Попей, тебе будет легче. И вздремни, это лучшее лекарство…

— Потом, — мужчина взял ее руку и положил себе на живот, прямо на шов. — Так… хорошо. — Его губы тронула вымученная улыбка. — Просто сиди и не двигайся.

Ника не подчинилась, начав осторожно гладить его живот и грудь.

— Ничего, Муонг, скоро ты встанешь на ноги, — пообещала она. — Знаешь, я очень испугалась, когда с тобой случилась беда. Ведь это я виновата, что ты пошел на леопарда в одиночку.

— Никто не виноват, я сам поступил как последний идиот, — возразил он. — Ты умеешь петь, Бара?

— Вообще-то, не очень, — призналась Ника, удивленная столь странным вопросом. — Никогда особенно этого не любила.

— Мне трудно это понять… Вот Глария умела. Когда я на тебя не смотрю, Бара, мне кажется, что ты — она.

— Глария? Кто это?

— Самая прекрасная женщина на земле. Вот только я ей не нужен.

— Может, ты ошибаешься, — попыталась успокоить его Ника, — и сейчас она тоже думает о тебе.

— Нет. Она давно забыла о моем существовании.

— Муонг, ты оказался здесь — из-за нее?

— В некоторой степени, — он не стал спорить. — Были и другие причины, почему я превратился в охотника за сокровищами, наемника. Честно говоря, тогда мне было наплевать на собственную жизнь. Шесть зим назад…

По листьям продолжал однообразно шуршать дождь.

Ника ждала продолжения, но мужчина молчал, и она не сразу поняла, что Муонг заснул.

Впервые за время, прошедшее с момента трагедии, его дыхание стало тихим и ровным, а не поверхностным и частым, словно у запутавшейся в силках птицы.

Девушка тоже задремала, и ей приснился Город.

На крутом обрыве над океаном она увидела огромную, поражающую своим величием крепость-дворец из кораллового известняка.

Миг — и Ника внутри. Во сне это казалось естественнейшей вещью.

В любом случае тут ничего не было, если не считать мелких животных и густую растительность, давно заполонившую дворы, залы, коридоры и многочисленные комнаты. Из щелей лезла трава, а белый известняк потемнел из-за обосновавшихся на нем коричневых и красноватых лишайников; кое-где бархатный мох придавал ему чуть зеленоватый оттенок. На облупившейся штукатурке местами сохранился богатый орнамент, а в дверных проемах — украшенные вычурной резьбой рамы. К главному входу во дворец-крепость вела широкая лестница, над которой бесшумно порхали бабочки с яркими крыльями, а по разрушенным ступеням сновали юркие ящерицы. Там, где прежде были цветущие фруктовые сады, успели вырасти вековые деревья, а в каналах, по которым некогда журчала холодная вода, вовсю квакали лягушки.

Ника продвигалась дальше, осторожно ступая и прислушиваясь к гулкому эху собственных шагов.

Девушка ни на миг не забывала, зачем пришла, и потому продолжала переходить из одного зала в другой в поисках того места, где по преданию Сын Света оставил драгоценный талисман.

Выйдя в один из дворов, она едва успела остановиться: здесь трава так искусно замаскировала глубокую яму среди развалин, что Ника едва не угодила в нее. Но вместо того, чтобы обойти опасное место, девушка встала на колени и наклонилась над зияющей чернотой.

«Интересно, — подумалось ей, — какая здесь глубина?»

Ника подобрала камешек, бросила его в яму и принялась считать.

Она досчитала до тридцати, когда далекий тихий всплеск возвестил о том, что камешек достиг дна. Хмыкнув, она собралась подняться, но тут кто-то с силой толкнул ее в спину. И девушка, не удержавшись на краю бездны, с криком полетела вниз, во тьму…