Мария Хлодвиг - Хелена

Дабы зачлечить душевные раны, я направилась в библиотеку за новым романом, однако по пути встретила Шэйна и его не в меру любопытного знакомого. И началось…

Банальная зависть вызвала новый приступ самопрезрения. Мне даже пришлось отправиться в оранжерею, чтобы вдали от любопытных глаз дать волю чувствам. Плачущая Дева стала безмолвной свидетельницей моей слабости.

И более никто в целом мире.

Я пришла домой в восьмом часу после полудня, красноглазая и с парой романов подмышкой. Практика практикой, но скучать я не собиралась.

"Если попаду к северянам, хотя бы будет с чем скоротать долгий холодный вечер".

Вариант "с кем" я не даже рассматривала — не так меня воспитывали.

Линь валялась на кровати и уплетала за обе щёки клубнику со сливками. Мы могли позволить себе ограниченный круг лакомств (ни я, ни Элинь не получали денег из дома), но травники выращивали множество растений в университетской оранжереи. За помощь по хозяйству или в учёбе они охотно делились плодами своих трудов. Так однажды нам с Линь достался диковинный фрукт — ананас. Он отдалённо напоминал сосновую шишку.

Но и клубника у них превосходная, вкусная и ароматная.

— Ну, как справилась? — спросила подруга.

— Написала — и ладно, — я постаралась придать голосу бодрости. Вышло фальшиво.

— А, — протянула Линь. — Ясно.

Больше о тестировании мы не говорили.

И хорошо.

"Чем меньше бередишь рану, тем быстрее она заживает".

— Куда хочешь поехать на практику? Я к эльфелингам, — подруга перешла на любимую тему. — Они такие красивые, и культура у них необычная. Но… мне кажется, рядом с ними я и слова не смогу вымолвить. Сначала окаменею, а потом растаю…

"Кто бы сомневался".

— А мне всё равно, — не долго думая сказала я.

— Нет, так не пойдёт, — возмутилась Линь. Ещё бы она смолчала! Получить на почти интимное откровение банальность-отмашку — любой бы хоть немного, да оскорбился. — Давай, признавайся!

— Хорошо, уговорила, — я сделала задумчивый вид, но брякнула первое пришедшее в голову. — Хочу куда-нибудь в тёплые края. Надоело мёрзнуть.

Элинь вздохнула. Думаю, она всё же догадывалась, что ждать от меня откровенных фантазий бесполезно.

— Неженка ты, Хел. Не дворянка, а всё посибаритствовать норовишь.

"А ты уплетаешь клубнику со сливками. Далеко не вилланскую пищу, между прочим".

— Ничего не могу с собой поделать! — попыталась отшутиться я. — Такой вот уродилась на свет.

Линь рассмеялась. Она обладала удивительной отходчивостью — по крайней мере, когда дело касалось меня.

Мы бились подушками, ели клубнику, вели задушевные разговоры… Словом, занимались всем тем, что обычно делают нормальные девушки-подружки. Я старалась честно отыгрывать роль, и кажется, преуспела.

— Если нас отправят в разные страны, будешь мне писать? Хотя бы иногда.

— Постараюсь.

Оплата писем магов (и их учеников) идёт из казны. Это одна из немногих привилегий, оставшихся с военного времени. Если не слишком наглеть, можно держать друг друга в курсе всех важных событий. Хотя просто получить пару тёплых строчек от подруги тоже хорошо.

— А родителям? Я своим каждую неделю пишу. Наверное, совсем сестрёнку замучили — почитай да почитай!

Отец и мать Элинь были людьми, как говориться, проще некуда. К их чести, своего невежества они стыдились, и потому постарались дать всем своим детям образование, несмотря на трудное послевоенное время.

В старшей дочери они души не чаяли.

Мои же родители были другого сорта. Нет, они славные, просто…

— Я своим обязательно напишу. Как-нибудь. И брату тоже… наверное.

Элинь с укором посмотрела на меня.

— Хел, родные любят тебя! Ты не должна стыдиться их из-за бедности. Мало кто сейчас в Вейларнии живёт в достатке. Даже среди дворян по-настоящему богатыми считаются лишь Лерьэны, но они ходят в любимчиках у Вальго.

"И не только у Вальго. Всё намного сложнее, чем ты думаешь".

Положение своей семьи я бы назвала не бедностью, а "блистательной нищетой", а что да любви…

— Не подумай плохого. Мы очень любим друг друга, просто меня так воспитали.

— Ой, прости, — спохватилась подруга. — Опять забыла, что ты северянка. У вас принято держать всё в себе.

Я родилась в местечке на севере Вейларнии (три дня пути до границы с Эхтроком и столько же до ближайшего крупного города). Люди из соседних деревень (сами, между прочим, достаточно странные) считали жителей Тэйреса чудными. Об этом не говорили прямо, но шутки, полунамёки и ехидные стишки так и ходили по округе. Думаю, языки людям развязывала банальная зависть: у нас были руины Папоротникого замка, а у них — ни-че-го. Около пятисот лет назад в крепости на возвышающемся над Тэйресом холме поселился Альрин Отрёкшийся, короля Вейларнии, добровольно передавший трон брату. Он пожертвовал короной ради любви к волшебнице Лаурине, и говорят — не прогадал. Их сын, стал паладином своего царственного дяди Клеонта Нежданного и избранником Земши.

В "Золотой легенде" история принца Лионеля была моей самой любимой.

Семья Элинь жила на юге королевства. Мою некоторую отчуждённость она почему-то списывала на мифическую "сдержанность" северян. Я не спешила развеять её заблуждение.

Подруга не стала больше донимать меня разговорами о родичах, за что я была ей безмерно благодарна. Мы перешли на обсуждение подготовки к предстоящему путешествию, и проболтали, наверное, целый час. А затем в дверь постучали.

Элинь и я переглянулись.

— Я пойду, открою, — смущённо проговорила соседка.

— Иди, — только и сказала я. Волшебница Хелена боязлива. Она не любит получать извещения.

За дверью никого не было, но на пороге лежал конверт. Это меня не удивило: староста потока лексимиков, Шэйн, редко снисходил до общения с однокурсниками. В чём-то я его понимала.

"Счастливый разговор — несостоявшийся разговор".

Мы обе некоторое время молча рассматривали конверт, словно он был диковинкой из Старого Света. Наконец подруга решила нарушить ставшую тягостной тишину.

— Может, подождём, пока Эльвин не принесёт мой?

По её раскрасневшемуся лицу я поняла — Линь жутко волновалась. Да и у меня самой сердце так и стучало в груди.

"Неужели для меня настолько важен результат?"

В прошлом моё тщеславие питали исключительно достижения. Теперь ему довольно и приличного результата учебной проверки. Различие в запросах удручало.

…Вновь в дверь постучали нескоро.

Как и ожидалось, нас навестил Эльвин. На его длинном лице лежала печать невыразимой грусти. Будь она хоть немного сильней, я бы назвала её скорбью.