Галина Гончарова - Тайяна. Вырваться на свободу

Но слова сейчас лишь отражение души.

Тайяна открывает свое сознание Лесу, показывает честно все чувства. Свои мечты, надежды, секунды счастья — и боль. Отвращение к насильнику и мечта о чем‑то недостижимом. Боль от предательства родных, казалось бы, нархи — ро — и решимость что‑то изменить.

Она искренна до невозможности — и Лес откликается ей.

Душу Тайяны заполняют покой и решимость.

Словно кто‑то большой гладит ее по голове мягкой ладонью.

Иди, девочка, не бойся. Я с тобой. Все будет хорошо.

И когда Тайяна отстраняется от Дерева, уже начинает смеркаться. На белой коре нет и следа крови. Зажила и рана на ладони. Ааша лениво зевает, лежа среди ромашек.

— Спасибо тебе, — шепчет девушка.

И маленький кусочек коры падает ей в ладонь. Тайяна подносит его к губам — и прячет глубоко — глубоко, в потайной кармашек, у сердца.

Этому подарку нет цены. Кора священного дерева способна на многое, она знает.

А еще понимает и смысл подарка. Ее отпускают, но остаются с ней и в е душе. Куда бы она ни пришла — все равно, крона Вечного Леса пребудет над ее непутевой головой.

Она может вернуться — и Лес примет ее.

Это драгоценный подарок, дороже любого жемчуга.

Но времени больше нет. Тайяна медленно отходит к Ааше, зарывается пальцами в мягкую шерсть.

— Ааша, может, ты останешься здесь? Возможно, я иду на смерть… подумай? Ты можешь жить долго, завести щенков. Я дам тебе свободу. Здесь и сейчас — я могу тебя отпустить…

Холодный волчий нос нетерпеливо тыкает ее под попу.

Хватит болтовни, мелкая! Пора бежать!

Кто сказал, что волка можно связать клятвой? Он сам может быть верным. На глаза Тайяны наворачиваются слезы, но больше она себе ничего не позволяет. Молча вскакивает на спину подруги — и Ааша срывается в стремительный бег.

Туда, куда по своей воле не приблизится ни один нархи — ро.

К Разлому.

Надо сказать, что сначала Тайяну Разлом просто разочаровал.

В сгустившихся сумерках он больше всего похож на обычный овраг, каких в Лесу немало. Исключение?

На его краях ничего не растет. И дна не видно.

И есть четкая граница между Лесом и Разломом. Словно топором землю разрубили и приказали после этого места ни травинке не расти, ни зверю не забежать, ни даже мухе не залететь.

Тайяна спрыгивает с волчьей спины. Ааше Разлом точно не нравится, что волчица и выражает глухим тихим рычанием, но назад не идет. Стоит и кажется, даже чуть подталкивает девушку носом.

И Тайяна решается.

Делает первый шаг. Второй.

Подошвы сапожек погружаются в нечто, похожее на… пепел?

Да, пепел, пыль…

Тайяне страшно, но, преодолев себя, она делает шаг вперед.

И еще один. И снова вперед.

С Шетом дольше мучиться будешь, — подсказывает разум. Ааша следует за хозяйкой, Тайяна крепко сжимает в кулаке кинжал.

Страшно.

До безумия страшно.

А если бы Тайяна увидела себя со стороны, она бы испугалась еще сильнее. Она‑то просто шла вперед. А вот те, кто посмотрел бы на нее со стороны Леса, увидели бы, как ее силуэт размывается, словно с каждым шагом на девушку накидывают новую невидимую вуаль. И еще одну. И еще…

Примерно через десять шагов Тайяна полностью растворяется в мареве Разлома. О том, что здесь кто‑то был, напоминают только следы на пепле. Волчьи и человеческие. Но их быстро присыпает пеплом, словно вечерний ветерок в сговоре с беглянкой.

Если бы Тайяна увидела что происходит сейчас в оставленном ей поселении, она бы похвалила себя за догадливость.

Примерно часов через шесть после ее отъезда, когда сгустились сумерки, Таалейн прошла себе в комнату.

Открыла шкатулку с драгоценностями, положила в нее письмо — и завизжала так, что первым на вопль прилетел муж.

— Лейни?! Что случилось, ты так кричишь!?

Таалейн указала пальцем на шкатулку. Визг, правда, прекратила, но…

— Где? Где мои жемчуга!?

Жемчугов в комнате не обнаружили. И в доме — тоже. Но все объяснило письмо, найденное на кровати у племянницы.

Дорогая тетушка.

Меня, как и вас когда‑то, хотят насильно выдать замуж. Но нархи — ро, которого родители желают видеть в качестве моего мужа, вызывает у меня лишь омерзение.

Лучше в море головой, чем сплести с таким волосы.

Передайте моим родителям, что если буду жива — постараюсь дать им весточку.

Если нет — все в воле Леса.

Прощайте.

Тайяна э´Лесс Риккэр

Про жемчуга тут не было сказано ни слова, но Таалейн догадалась.

— Конечно же! Эта поганка их и украла!

— Оставайся дома, дорогая, я к жрецам.

Муж воспользовался случаем — и удрал. Таалейн, оставшись одна, злорадно усмехнулась.

Когда эту соплюшку поймают — жить ей с клеймом воровки, да еще беглянки — неудачницы. На весь век хватит!

А поймать — поймают… куда тут денешься? И жемчуга к ней вернутся. Кто там будет слушать девчонку, кричащую, что драгоценности ей отдали по доброй воле? Бред какой!

Но спустя сутки Таалейн поняла, что жемчуга ей не видать, как своих ушей. Как Тайяна это сделала — неизвестно, но ее не нашли. Лодки все были на месте.

Принялись обшаривать полосу вдоль Разлома — ни следа, ничего. Впрочем, что‑то найти и не надеялись. Долго ли держатся следы на пепле? Да до первого ветерка.

Объявили тревогу по Лесу, но Тайяна нигде и никому не попалась.

Словно в воздухе растворилась и по солнечному лучу убежала.

Смерть?

Да, скорее всего, девчонка была мертва. Этот вариант Таалейн тоже устраивал.

А жемчуга жалко…

Тайяна медленно спускалась вниз.

Страшно?

Да еще как. Сердце колотится, как бешеное, по лбу ползут крупные капли пота, даже слегка подташнивает. Хотя ничего особенно страшного вокруг и не происходит.

Пепел под ногами, сумерки сверху. И все.

Время от времени что‑то мелькает, словно скрытое тенями, но не приближается. Ааша рычит, но не так, чтобы сильно, значит, прямой опасности пока нет.

Надо идти вперед. Сначала.

А потом повернуть — и пойти вдоль края Разлома. Долго она здесь задерживаться не будет, пройдет вдоль края — и вернется в Лес.

А как еще можно скрыться от нархи — ро? В Лесу от них тайн нет. Тайяна понимала, что ее найдут в течение дня — двух — и придется выходить замуж.

И вольно же Шету так в нее врезаться! Другого слова и не подберешь! Так бы она еще лет пять пожила спокойно, потом выбрала себе парня по душе… наверное.

Как‑то не получалось у Тайяны влюбиться.