Твое… величество! (СИ) - Галина Дмитриевна Гончарова
А в этой жизни из зеркала на нее смотрела… пожалуй что, натуральная Кармен.
Шикарные черные локоны падали на плечи, огромные карие глаза, черные длиннющие ресницы и брови, тонкий прямой нос, высокий лоб и упрямый подбородок. Впечатление портили только слишком тонкие и бледные губы.
И лет этой роскоши было, пожалуй, тоже от сорока до пятидесяти. А значит — на десять — пятнадцать лет меньше. То есть, надо просто собой заняться, и выглядеть она будет шикарно.
Еще и тело было воплощением детской мечты. Ну хотелось Машеньке быть тонкой, стройной, узкокостной, с длинными руками и ногами, хотелось!
Тогда не сбылось, а сейчас из зеркала на нее смотрел печальный скелетик. Минус первый размер груди (в той жизни четвертый), бедра есть, но попу надо искать на ощупь, ключицы наружу…
Мечты сбываются?
— Эрра Розабелла говорит, что ты можешь пить по утрам пивные дрожжи, тогда сможешь пополнеть, — тихо сказала Анна. — И уксус для отбеливания кожи.
Мария так прикусила язык, что почувствовала вкус крови.
Мечты сбываются? Ага?
Ну, кушайте, не обляпайтесь!
О чем ты, Машенька, ребенком-то мечтала? О внешности? На, получи! Только вот в эти времена любую модель определили бы в больные и уродины. Баба должна быть в теле, это главная заповедь средних веков. Чтобы и работать могла, и детей рожать, чтобы все при ней. Вот в том своем теле она бы за красотку сошла, а сейчас… сейчас ты в последних страшилках.
Еще и кожа смуглая, и даже несколько родинок есть. Одна в углу рта, вторая на виске. Красиво, даже шарм придает, окажись она в двадцать первом веке, мужики бы строем стояли. А здесь — вряд ли.
О принце на белом коне тоже мечтала? А ведь было дело!
Можно муженька потрясти, спорим, у него табун лошадей по конюшням стоит. Что, не нравится? А ведь принц… был, сейчас уже целый король. И коня — любого дадут, только свали на нем, куда подальше. С-семья!
Дочку тебе тоже хотелось, интересно, тут какой подвох?
Анна уставилась на мать своими карими глазами. Да, дочь очень на нее похожа. Тоже тонкокостная, тоже угловатая, и лицо похоже. Волосы от отца, светлые, а в остальном — копия матери. Так что отцовской любви ей не сыскать. Не в этой ситуации.
Мечты сбываются?
Оно так, но… одной Марии Ивановне кажется, что над ней цинично поиздевались?
А и ладно. Мария Ивановна подмигнула дочке.
— Знаешь что? Давай-ка мы сейчас займемся нашими волосами. Прически сделаем? Ты не против?
— Маменька, но эрра Лизанда сейчас прийти не сможет. Она сегодня отпросилась по делам.
— И что? Сами не справимся? Где тут у нас щетки и шпильки?
* * *
— Значит, Эрсон. Значит, Диана…
Мужчина, который читал отчет, был чем-то похож на Марию, да оно и неудивительно. Старший брат, как-никак. Те же черные волосы, смуглая кожа, большие карие глаза. Правда, в мужском варианте. Мария была хрупкой и изящной, Саймон смотрелся тощим и тщедушным, хотя первое впечатление и было обманчиво. И все же доспехи были не для него, равно как и турниры, и битвы. Зато стрелком Саймон был хорошим. Но кого это сейчас волнует, когда у сестрицы такие события?
Саймон Картенский задумчиво барабанил пальцами по столу.
Эрсон…
На сестру он не злился, какой в этом смысл? В чем виновата Мария, в том, что у нее пятеро детей умерли? Но Бог дал — Бог взял, и у Саймона умерли двое детей, и с этим ничего не поделаешь, и остается только молиться.
А так… кто знает, что сделал бы он, на месте Иоанна?
Хотя… нет, Саймон отлично знал, что бы он сделал. Он ценил и уважал свою жену, а потому нашел бы выход. Поговорил бы с женой, разыграл бы спектакль, усыновил бы малыша… да, собственного, от другой женщины, но сделал бы вид, что родила его королева Изабелла.
Любил ли Саймон свою супругу?
Нет, вряд ли. Но они прожили вместе долгое время, они были связаны взаимной выгодой, и понимали друг друга с полуслова. Казалось бы, у Иоанна с Марией то же самое?
Двадцать лет вместе, сестра никогда на мужа не жаловалась, да и со стороны Саймон приглядывал за ней, была у него своя разведка, которая и доносила, что живут супруги неплохо.
Пусть у короля есть любовницы, Саймон и сам не без греха. Но мало ли кого он валяет по кроватям? Возвращаться он всегда будет к жене, потому что это — его семья, его жена, это святое! И пусть только кто-то попробует косо поглядеть на его жену или детей!
Да чтобы какая-то фаворитка хоть слово при Белле сказала?
Чтобы хоть взгляд подняла?
Саймон порвал бы за такое в кровавые клочья! Из столицы услал навек коровам хвосты крутить, внучки стервы — и то бы ко двору не попали!
Правнучки бы его шестой дорогой обходили!
А вот Иоанн… он этого святого правила не усвоил, явно. Намекнуть ему, что ли? К примеру, шла Диана Эрсон, да и подавилась случайно вишенкой. Или с лестницы упала, да так неудачно, что сразу и шею свернула?
Надо обдумать этот вопрос. Только сделать все так, чтобы никто Саймона не заподозрил.
Или… или не надо?
Проблема-то не в Марии и не в Диане Эрсон, как это ни печально, проблема в Иоанне. В том, что он закусил удила, и даже смерть фаворитки ничего не изменит, разве что новая девка найдется. Мало ли их при дворе собой торгует?
Строем стоят, глазами хлопают…
Одну убьешь, на ее место три набежит, гонять замучаешься.
А что тогда делать?
Саймон даст Иоанну понять, что недоволен его подходом к вопросу, но вряд ли это поможет. А воевать по такому поводу себе дороже. Пошлины поднять?
Надо подумать над этим вопросом.
Сестру Саймон в любом случае не отстоит, если Иоанн упрется рогами, слишком уж зять упрямый и дурной, честно скажем. Мария его кое-как удерживала от глупостей, а вот что дальше будет?
Да кто ж его знает?
А сестра?
А что сестра?
Марию он подстраховать особенно не сможет, это прямое вмешательство в дела другого государства. А вот организовать удачный брак для племянницы, с мужчиной, который при удаче сможет сесть на трон Эрланда — запросто! Не
