Ксения Медведевич - Кладезь бездны

   Кстати, у завала на входе тоже что-то происходило. Гигантская куча камня пришла в движение: с шорохом и нарастающим стуком и гулом из нее принялись вываливаться булыжники, мелкая крошка и пыль. Черные струи дыма объяснили аль-Мамуну все - мариды. Убирают камень, готовят проход вовнутрь.

   Сумеречники стояли как раз справа от завала - большой толпой. И эта толпа, вдруг понял аль-Мамун, все прибывала. Из устья соседней улицы выскользнула группка гибких, неприятно, не по-человечески текучих теней.

   Дав шенкелей заморившейся за длинный день кобыле, халиф двинулся ко входу в оскверненное здание.

   На длинный язык каменной осыпи покатились еще обломки - проход все расширялся.

   Аль-Мамун подъехал к толпе сумеречников - те настороженно чего-то ждали, словно коты с напряженно поднятыми хвостами. В черном зеве снова закурился дымок. А следом показался почтеннейший Амр ибн аль-Сад в издалека видном полосатом тюрбане. Предводитель джиннов распрямился во весь свой немалый рост - и печально покачал головой.

   Толпа сумеречников отозвалась горестным стоном. И разом осела в земных поклонах.

   Абдаллах не знал, сердиться ему или удивляться - он перестал понимать, что происходит. На него, халифа аш-Шарийа, никто не обращал никакого внимания.

   На каменной осыпи прохода в масджид возникла худощавая фигура в странно глядящемся среди кольчуг и панцирей дервишеском одеянии. Джунайд. Шейх тоже покачал головой - нет, мол. Кошачья стая сумеречников завздыхала и закивала опущенными головами.

   Халиф вскинул руку и крикнул:

   - О Кассим аль-Джунайд! Что здесь происходит? Каковы обстоятельства, в которых мы оказались?

   Абдаллах кричал и с каждым произнесенным словом все острее ощущал неуместность - крика. Этих слов. Всего себя на этой площади.

   Сумеречники один за другим поворачивали головы и смотрели назад, куда-то за спину аль-Мамуна. Джунайд даже глазом не повел в сторону халифа, а сразу пошел туда, куда все смотрели.

   Медленно, чувствуя, что ничего хорошего не увидит, Абдаллах развернулся в седле.

   Через заваленную обломками мертвого прибоя площадь двигалась странная процессия.

   Сначала халиф разглядел только белое - женщину в белом широком платье с белыми рукавами до пола. Ее вели под локти другие женщины, тоже в белом. Сумеречницы, аураннки - все до одной в белом. Безо всяких украшений в длинных волосах.

   У женщины, которую вели под локти, было совершенно неподвижное, ничего не выражающее лицо. Джунайд, как оказалось, направлялся именно к ней. В трех шагах поклонился - на аураннский манер. Сумеречница в лебедином платье склонила голову в ответ.

   - Кто это? - поинтересовался аль-Мамун - скорее у воздуха, чем у кого-то определенного.

   Евнухи и гвардейцы маячили в отдалении - как у него получилось оторваться от свиты?..

   - Это княгиня Майеса, - отозвались откуда-то снизу.

   Быстро глянув под стремя, халиф увидел там черного кота. Кот поднял морду и посмотрел на халифа. Аль-Мамун помотал головой и сморгнул. Кто же ему ответил?..

   - Я тебе ответил, - явственно проговорил кот - усы и пасть прошевелились в такт речи.

   - А... ты...

   - Джинн, - снова шевельнул усами кот. - Мое имя среди силат - Имруулькайс. Люди называют меня Утайба ибн Науфаль.

   - Ты...

   - Выглядел как черный конь и черный всадник в битве под Фейсалой.

   - Но...

   - Вдали от Мухсина могу принимать только этот облик.

   - А...

   - Такое заклятие.

   Женщина в белом опустилась на расстеленную для нее циновку. Джунайд еще раз поклонился и пошел обратно к провалу входа.

   - Так...

   - Княгиня Майеса. Супруга княгя Тарега.

   - Кто?!..

   - И мать его ребенка, кстати.

   - Как?!..

   - Точнее, теперь - вдова князя Тарега.

   - Что?!..

   - Угробила себя наша кокосина, - вздохнул джинн. - Сказала - угробит, и угробила. Жаль. Хотел я прибить того айютайского монашка- и зря не прибил. Жаль, жаль...

   И, вздохнув еще, поплелся среди камней - вслед за Джунайдом.

   - Стой!..

   - Иди за мной, - спокойно повернул к нему усатую морду кот. - Джунайд расскажет, что тебе нужно делать.

   - Стой!..

   Кот скрылся в темноте провала. Аль-Мамун, все еще хватая ртом воздух, огляделся.

   Сумеречники сидели очень тихо, опустив головы и покачивая золотистыми и черными хвостиками на затылке. На площади легонько посвистывал закатный ветер, растрепывая одежду на живых и мертвых.

   Женщина на циновках сохраняла полную неподвижность, остановившиеся глаза смотрели в пустоту. Черные длинные волосы колыхались под порывами пыльного воздуха, легчайшие пряди взметывались и ложились обратно на спину.

   - О Всевышний... - пробормотал халиф. - Что здесь происходит...

   Вот это - жена нерегиля? У нерегиля - была жена? И ребенок? Когда все это произошло? Почему он, аль-Мамун, ничего об этом не знал? Хотя как бы он мог об этом узнать? Мужчины о таком друг друга не спрашивают... Но тайная стража? Почему?.. Хотя... Ах вот оно что. Вот почему нерегиль постоянно пропадал в лагере сумеречников. О Всевышний. Он там... А он, аль-Мамун, его...

   Но что, шайтан всех задери, значило, что нерегиль себя угробил?!

   В темноте входа медленно оседала пыль. Все вокруг молчали. Аль-Мамун вдруг понял, что из курящегося дыма на него смотрят мариды. Голова отказывалась принимать услышанное.

   И тут из толпы сумеречников донесся странный, сдавленный звук. Абдаллах вздрогнул.

   И понял - плач.

   И тут же что-то сдвинулось в голове, открывая дверь свету.

   Аль-Мамун вспомнил - ну конечно, письмо про статую. Нерегиль написал его давным-давно, целую жизнь назад, в дождливой осенней Басре. Написал, пока сидел под стражей в комнатах Якзана аль-Лауни.

   "Удар уничтожит и тело, и дух истощенного злом существа. Вполне вероятно, что освобожденные при ударе энергии произведут вокруг разрушения, и потому нужно позаботиться о том, чтобы рядом оказалось как можно меньше людей...".

   Освобожденные при ударе энергии... Что-то он уже слышал про эти освобожденные энергии...

   Точно! Разговор с лекарем! С ибн Бухтишу, после того, как в покоях Ситт-Зубейды убили гулу! От чего умер тот сумеречник? Лекарь сказал: "Смертельный удар всегда возвращается тому, кто его нанес. Всегда. Чем сильнее существо, тем сильнее ответный удар"...

   О Всевышний... Так они все заранее знали?! И только он, аль-Мамун ходил как дурак, обиженный родственниками, и строил глупые планы?!

   Они, выходит, знали, что... знали, что...