Дэвид Гейдер - Призыв

Один из горнов был особенно высок — он доходил до самого каменного свода пещеры, — и его вытяжная труба была сплошь покрыта рунами. Дункану подумалось, что этот горн больше смахивает на громадную печь — в боках его виднелось множество отверстий, расположенных на равном расстоянии друг от друга.

— Это для обработки драконьей кости, — пояснил стоявший у него за спиной Мэрик. — Кость настолько сильно разогревали, что приходилось вливать через эти отверстия воду, чтобы ее охладить. Видишь, стенки горна уходят под пол? Там находится лавовая яма. — Король весело ухмыльнулся Дункану. — По крайней мере, именно это слово употребил король Эндрин, когда показывал мне такое же устройство в Орзаммаре. Он сказал, что тем горном не пользовались уже много столетий.

Дункан заглянул в одно из отверстий, но там была только темнота — и никакие признаков механизма, открывающего горн.

— Может, именно здесь изготовили твой меч?

— Возможно.

Они прошли через арсенал и, не без труда открыв изрядно проржавевшие двери, обнаружили за ними площадь. Свет посоха выхватил из темноты свидетельства давней битвы — те, что еще не успело окончательно изничтожить время. Кое-где еще виднелись баррикады — груды каменных плит, скамей и прочих увесистых предметов, которые наспех стащили сюда со всей округи. Многие баррикады развалились. То ли рухнули стены, стоявшие вокруг них, то ли их разметал неведомый враг, который обрушился на здешних жителей.

Те, кто жил в этом тейге, никуда не ушли, здесь и остались. Даже под толстым слоем пыли и грязи Дункан различал пожелтевшие кости, обломки оружия и доспехов — и все это явно принадлежало не порождениям тьмы. Посредине площади стоял каменный фонтан, и в центре его по-прежнему высилось изваяние гнома, дующего в рог. Статуя обросла лишайником и густым черным мхом, большая часть поросли высохла, когда иссякла вода. Здесь останков было особенно много. По всей вероятности, в этом месте произошла последняя битва — защитники тейга, оттесненные к фонтану, вели безнадежный бой с захватчиками.

Печальное это было зрелище. Дункан старался не думать о том, какое отчаяние испытывали эти гномы, брошенные здесь на произвол судьбы. Все они погибли, а тех, кто выжил или был только ранен, без сомнения, утащили порождения тьмы, и только мертвые навсегда остались там, где пали. Здесь истлевали их тела, а время шло, руины покрывала пыль, фонтан иссяк, и ничья рука не отметила памятным знаком место их последнего упокоения.

Ута направилась к полуразвалившейся баррикаде и попыталась вытащить одну из каменных плит, которые лежали в ее основании. Плита не поддавалась, гномка удвоила усилия, от напряжения выгибаясь назад, — и лишь тогда Дункан сообразил, что по лицу ее текут слезы. Беззвучно рыдая, Ута с нарастающим отчаянием тянула к себе каменную плиту.

К ней направился Николас, и, едва он подошел, гномка замерла. Воин сострадательно взглянул на нее и наклонился, чтобы помочь. К ним присоединился Келль, и втроем они за считаные минуты справились с неподатливой плитой. Женевьева молча смотрела на все это, не высказывая никаких возражений, хотя видно было, что ей не терпится двинуться дальше.

Ута, Николас и Келль отволокли плиту к фонтану, подняли ее и привалили к каменной статуе. Переводя дух, гномка сняла черный плащ и накинула на верх плиты. Складки ткани опали, и Ута замерла.

И все они молчали. Надгробие вышло скромное, но все же лучше, чем никакого.

Ута вытерла слезы и отогнала скорбь. Если она мысленно и произносила молитву своим предкам-Совершенным, то присоединиться к ней было некому. Дункан, может, и хотел бы помолиться Создателю, но в этом деле он не мог равняться с Мэриком. Он не помнил ни единой строчки из Песни Света, а кроме того, понятия не имел, были бы погибшие гномы благодарны за такое чествование их памяти.

Они двинулись дальше, и вскоре Келль вывел их к заброшенной стоянке. Как он обнаружил это место, Дункан и представить не мог. Давно остывшее кострище чернело у подножия высокого обелиска, который был совсем не затронут разрушительным действием времени. Он торчал в темноте, словно выставленный вверх палец. Обелиск был совершенно гладкий со всех сторон, и вершина его терялась во мраке.

Женевьева подбежала к нему, лихорадочно обшарила стоянку в поисках хоть каких-то следов. Она ничего не обнаружила, хотя, судя по вмятинам на слое пыли, здесь кто-то недавно спал на походном одеяле. Обернувшись, командор призывно махнула рукой Келлю, хотя тот и так уже спешил к ней со всех ног.

Он опустился на колени у кострища и после минутной поднял взгляд на Женевьеву и кивнул:

— Твой брат был здесь. Стоянка совсем недавняя.

— Есть хоть какие-то намеки, куда он двинулся дальше? — Нет. Однако он здесь спал, а стало быть, до этого еще не столкнулся с порождениями тьмы.

— Разве это возможно? — обеспокоенно спросила Женевьева. — Они наверняка учуяли его. Серый Страж, в одиночку идущий по Глубинным тропам, не может не привлечь внимания порождений тьмы.

— И однако же, все было именно так.

Мэрик выступил вперед:

— Ты уверена, что твоего брата взяли в плен именно порождения тьмы? И в плену ли он вообще? Ты говорила, что он жив, и, скорее всего, так и есть, но я не могу себе представить, чтобы порождения тьмы брали пленных.

Женевьева рывком развернулась к королю, и на миг Дункану почудилось, что убийства не миновать. Гнев ее, однако, постепенно угас, и она, отвернувшись, снова посмотрела на на заброшенную стоянку. На мгновение в ее неподвижном взгляде промелькнул страх.

— Нет, — призналась она наконец, — в этом я не уверена. Долгое время все молчали. В темноте пещеры не разносилось ни единого звука, и затхлый воздух колебало лишь едва заметное дуновение ветерка, — видимо, работало до сих пор какое-то хитроумное гномье устройство, гнавшее в пещеру свежий воздух. Какие же здешние обитатели, помимо порождений тьмы, могли захватить в плен Серого Стража и чего ради им это понадобилось? А если все-таки это были порождения тьмы — с какой стати они вдруг повели себя так, как не вели никогда прежде?

Женевьева озиралась по сторонам. Что она ищет, Дункан понять не мог. Какой-то намек, подсказку, ощущение… хоть что-нибудь? В тейге по большей части царила непроглядная тьма, так что вряд ли командор могла многое разглядеть. Вокруг высились остовы зданий, маячили очертания громадных статуй и разоренных особняков, которые некогда принадлежали знатным гномьим родам. У них просто не хватит времени, чтобы все это обыскать.

— Туда! — твердо объявила Женевьева, ткнув пальцем, вдаль.