Иар Эльтеррус - Утро черных звезд

Учитель, как всегда, оказался прав.

Однажды наступил день, когда Ими, самый первый из группы, попал в Вышнюю Белую грань. Ему, невзрачному некрасивому мальчишке из бедной семьи, Единый первому даровал великую честь припасть к своему лику. Хорошо, что Учитель был рядом и помог Ими вернуться обратно, в тело! Радость в тот момент у него была такая, что впору умереть. Но Учитель не позволил. Сказал, что малодушно убегать в самом начале пути.

Началось учение. Ими, которого Учитель теперь велел называть Ими-ран, сам уже помогал новичкам, выводя в Вышнюю Белую грань, подсказывая и напутствуя. Вскоре почти все члены группы, возрастом до шестнадцати лет, научились выходить к сущности Единого. Старших Учитель перевел в группу для старших (они по-прежнему занимались только помощью и молитвами), а в их группу попала молодежь из других групп.

— Единый благоволит детям, — грустно говорил Учитель. — Взрослые закоснели в грехе и заблуждениях. Для того, чтобы вернуться на правильный путь, им нужно больше времени. А чистые детские души угодны Ему, потому что не испорчены вредными влияниями и догмами. Я и сам впервые припал к стопам Единого, когда мне только-только исполнилось четырнадцать лет.

— А где это было, Учитель? — спросил как-то Ими-ран.

— Очень далеко отсюда, мой дорогой мальчик, очень далеко. Даже не на этой планете, — улыбнулся Учитель.

— В Луна-тауне? — с восторгом выдохнул Ими-ран. Луна-таун был несбыточной мечтой каждого мальчишки, но попасть туда даже на суточную экскурсию стоило столько, сколько семья Ими зарабатывала за десять лет.

— Можно сказать и так, мой мальчик. Можно сказать и так… — Учитель любил повторять одно предложение два раза, но вовсе не для того, чтобы подчеркнуть его важность, а потому что это было секундным поминовением Единого. Вернее, его двойственной сущности.

— Вы были в Белой грани, и все сами видели, — рассказывал Учитель. — Все всегда делится на две части. В грани это деление — сущность Единого и ваше сознание. Все делится на пары. Добро и зло. Огонь и вода. Путник и дорога. Черное и белое.

— Мужчина и женщина, — подсказал кто-то.

— Верно, мой мальчик! Верно, дорогой! — обрадовался тогда Учитель. — Тень и свет. Любовь и ненависть. Сухое и мокрое. Плохое и хорошее.

— И все должно быть в равновесии, да? — спросила Анюта. Ими тогда подумал, что она очень умная. Умная и красивая. Пухленькая, ладненькая, с серыми глазами и толстой лохматой косой до пояса.

— Точно так, моя девочка. Все должно быть в равновесии, в гармонии. А вот с дисгармонией надо бороться. Например, вы ходили надписи закрашивать. Почему вы это делали, детки?

— Ну… беседка на детской площадке красивая, верно? — пустилась в объяснения Анюта. — Кто-то ее построил, покрасил. И получилось… ну, равновесие. — Учитель кивнул, и ободренная девочка продолжила. — А потом пришел кто-то… неразумный, и испачкал это хорошее место. Написал грязную надпись. Вот мы и убрали эту грязь, восстановили равновесие.

— Молодец, девочка моя! — Учитель просиял. — Ты, как никогда, права. Теперь слушайте дальше. В равновесии вы все вольны выбрать свою сторону. Можно встать на сторону добра, а можно на сторону зла. Вы встали на сторону добра. На этой стороне всегда труднее, дети мои. Всегда труднее, — он намеренно сделал ударение на слове «всегда». — И нам с вами в будущем предстоит много тяжелой, но благородной работы.

— А когда это будет, Учитель? — спросил Ими-ран.

— Всему свой срок, — ответил Учитель. — А пока что давайте заниматься дальше.

Срок и в самом деле наступил, причем даже раньше, чем Ими-ран того ожидал. В один прекрасный день он заметил, что Учитель стал напряжен и печален. Почти неделю Учитель ходил грустный, но вскорости повеселел и вдруг, ни с того, ни с сего велел всей младшей группе ежедневно смотреть визор и слушать все новости — он явно чего-то ждал. На вопросы о том, что за новости его интересуют, Учитель ничего не ответил, приказал лишь повнимательнее смотреть все, что связано с космосом.

В принципе, в новостях про космос было немного. Туристические и грузовые лайнеры летали между Луна-тауном и Землей, перевозя немногочисленных туристов и грузы. Десять кораблей, возивших редкоземельные элементы, мотались между Землей и двумя осваиваемыми планетами (две колонии по тысяче колонистов), а разведчики, ушедшие в Глубокий Космос, передавали лишь техническую малоинтересную информацию — о ней и в новостях ничего не было, только через внутренние ресурсы университетов проходили какие-то обрывки этой информации, да и то не все.

И вот, наконец, Ими-ран совершенно случайно услышал новость о том, что один из первых межпланетных кораблей, туристический лайнер «Лунный свет» идет на списание. Его должен заменить на трассе «Лунный свет-2», гораздо более комфортабельный. Первый «Лунный свет» был и вправду весьма потрепанным жизнью старичком, которому теперь предстояло встать на вечный прикол в музее освоения пространства. Анюта, видевшая корабль вживую во время экскурсии на космодром, со смехом рассказывала, что этот «Лунный свет» больше похож не на красивый шатл, а на старинный самовар ее пра-пра-бабушки, который до сих пор хранился в их квартире.

— Смешной такой, — говорила она Ими, когда они сидели под дверью кабинета физики, в котором занималась их группа, и ждали Учителя, который вот-вот должен был подойти после занятий с новичками. — Вроде снаружи большой, а внутри все очень маленькое! Каютки маленькие, окошки маленькие. Все как будто кукольное. Мы в шестом классе на экскурсии были, так в люк, который из каюты в коридор ведет, вдвоем не пролезешь, даже детям, так узенько сделано. Толстячки-туристы, наверное, застревали.

— Толстячков в космос не пускают. А что маленькое, так это правильно. Это же для безопасности, — со знанием дела ответил Ими. — Если метеорит попадет в корабль, каюту перекроют, и погибнут только те, кто в ней находится, а остальные останутся живы.

— Ими, чего ты со мной, как с девчонкой. — Анюта слегка обиделась. — А то я не знаю. Просто смешно, и все.

— Да я понимаю, — Ими улыбнулся. — Прости, я не нарочно. А новые шатлы вам показывали?

— Да, показывали, — ответила Анюта. — Вот там по-настоящему красиво. Окна большие, панорамные, кресла такие уютные. Скафандры дают туристам, чтобы безопасно было.

— Зато в этих шатлах только две степени защиты, а «Лунный свет» их имеет три, — вступился ни с того, ни с сего за старый корабль Ими. — И еще у него до сих пор работает система замкнутого цикла очистки.

— Это что же, пить то, чем пописал, что ли? — Анюта даже покраснела от стыда и негодования. Как и все блондинки, она краснела легче легкого. — Фу, Ими… какая гадость…